Илья Тарасов: Добрый день, меня зовут Илья Тарасов, и вы смотрите программу "За дело", мы говорим о самых острых социальных проблемах и даем инструкции по их решению. Все мы ходили в детский сад, институт, школу и всегда в нашей компании находился тот человек, надо которым больше всего смеялись, шутили, издевались, а иногда даже травили. Травля, или как ее еще называют – буллинг – явление присущее любым социальным группам. Результаты последних исследований доказывают, что людей, которые когда-либо подвергались травле, с каждым годом становится все больше и больше. А ведь мало кто задумается, что в конечном итоге эта жестокая игра с человеческой жизнью может обернуться трагедией. Третьего июня 2016 года десятилетнего Михаила Опря из Пензы облили бензином и подожгли его сверстники. Облили бензином и подожгли за то, что мальчик отказался сдавать деньги на общак. Через 10 дней, от полученных ожогов, Миша скончался… 26-го апреля 2017 года в Новороссийске погибла четырнадцатилетняя Джанет Судакова, по заключению экспертизы, смерть наступила в результате отправления химическими веществами, по словам мамы Джанет, ее дочь шантажировали интимными фотографиями и в тот момент, когда девочка отказалась заплатить очередную сумму, ее избили и отравили. С момента обеих трагедий прошло немало времени, но виновные до си пор не наказаны. Сегодня к нам в студию пришли мамы Михаила и Джанет, чтобы рассказать о том, что произошло с их детьми и почему следствие бездействует. Ирина, Елена, добрый день, спасибо что приехали к нам сегодня, я думаю, что это был непростой путь и то, что вы будете сейчас рассказывать, тоже непросто. Елена, ваша история? Елена Гришакова: Моя история произошла полтора года назад, чуть больше, третьего июня, моего десятилетнего сына, ребенок получил ожоги 90% тела и после десяти дней он скончался, умер ребенок. Илья Тарасов: Если говорить прямо, его просто сожгли получается? Елена Гришакова: Да, он поначалу, когда его привезли к дому, он отсутствовал буквально 40 минут, привезли к дому отец двух сводных братьев, которые с ним были и третий ребенок. То есть когда позвонили в калитку, начали кричать: "Выйдите быстрее, у вас Мишка сгорел", я выбежала, увидела ребенок сидит на заднем сидении автомобиля отца этих детей, он только сказал: "Мама, помоги мне". Я закричала, у меня прибежали родители с огорода, соседка прибежала, мы его в свою машину и повезли в приемный покой. Я повернулась к нему, говорю: "Сыночек, что произошло"? Он, видать напуган был, сначала сказал: "Мам, они толкнули меня в костер", но, когда отец 27 лет выслуги у него, он проработал в милиции, он сказал: "Не ври, ты не мог такие ожоги получить в костре". Он сказал: "Деда они меня облили и подожгли". Я его стала спрашивать кто, он назвал фамилии имена детей, кто с ним находился. Илья Тарасов: Эти ребята до сих пор находятся на свободе и никаких наказаний не было к ним применено? Елена Гришакова: На момент совершения они несовершеннолетние. Илья Тарасов: Да какая разница в такой ситуации! Ирина, ваша история? Ирина Судакова: У меня погиб четырнадцатилетний ребенок, ей только исполнилось 14 лет, ребенок по характеру была очень спокойная, любящая людей, животных и с детства у нее было слово любовь. Утром она шла в школу, потом вернулась, бежала быстро, мы с ней переписывались и как-то она не так себя в этот день вела. Звонит мне неизвестный с ее номера, ау меня что-то екнуло, было 20.18 вечера, пошла в магазин, беру трубку, не отвечают – шуршание какое-то, я перезваниваю, трубку не берут. Потом перезванивают на второй номер, мальчик звонит с неизвестного номера, говорит: "Ваша дочь лежит минут 40 без сознания, по такому-то адресу, не дышит". Я прихожу, уже приехала скорая помощь, ее пытались реанимировать, много было подростков, представляете, центр города, тело лежит посреди дороги, парковка и неужели за 40 минут никто не подошел. Врача поспрашивала, она говорит: "Давайте голову посмотрим, потому что сказали, что она ударилась головой о бордюр". Мы посмотрели, крови ничего не было. Потом была полиция, мне было очень плохо, лежала и в дневнике нашла телефон ее подружек, звоню, говорю: "Маша, что случилось"? Она говорит: "Ее шантажировала одноклассница с мальчиком, своим братом, она платила им деньги". Илья Тарасов: Елен, у вас такая же история с деньгами? Елена Гришакова: Да. Ирина Судакова: Деньги большие! Там получалось от 500 до 5000 тыс. рублей ежедневно. Илья Тарасов: Вашу дочь шантажировали фотографиями? Ирина Судакова: За фотографии. Илья Тарасов: Елена, вашего сына тоже шантажировали деньгами, что за ситуация? Елена Гришакова: Мы узнали, когда ребенку было уже девять дней, приехала бабушка, моя свекровь с Казахстана, она сказала, что звонила в конце мая в следственный комитет, проводили проверку вот этих соединений, это подтвердилось. Он ей как-то сказал, когда мы были на огороде: "Бабушка, я хочу уехать отсюда, потому что мальчишки старше меня требуют с меня деньги. Ребенок открытый был, бесхитростный, почему он нам не сказал, мы не знали! Потом, когда я стала искать, сама собирала эту информацию, потому что следственный комитет не хотят это озвучивать. В нашем уголовном деле детей даже не допрашивали по этому факту. Мы начали сами искать по соседям, по улицам, где какие-то знакомые. Выяснилось, что продавец одного из магазинов, недалеко, она видела, как вот эти два сводных брата трясли какого-то ребенка, требуя с него деньги. Это тоже озвучено, задокументировано в материалах уголовного дела. Илья Тарасов: То есть у вас в поселке в населенном пункте действует какая-то группировка? Елена Гришакова: Да они называются АУЕ, постоянно какие-то выкрики в школе, что-то распространяется через интернет, начинается с самого безобидного. Это тоже почему-то местные власти не афишируют. Илья Тарасов: Говорят, что у нас в этом плане все нормально. Сейчас ситуация у вас обеих схожая в топ плане, что ребенок погиб, а действий никаких государство не предпринимает, чтобы наказать обидчиков. Елена Гришакова: Мы и пришли сюда, чтобы донести до каких-то высокопоставленных чиновников, что люди, которые в погонах, которые должны делать свое дело, я не знаю, что они делают, просто в носу ковыряют. Если нам самим, матерям приходится собирать информацию… Хочу добиться правды, у нас дело уголовное прекращено, там обстоятельства до конца гибели и получения таких ожогов моим ребёнком я считаю, что они не выяснены. Не было даже попыток к ребенку зайти элементарно и спросить, при каких обстоятельствах ты получил такие ожоги. Илья Тарасов: Я надеюсь, что после прихода что-то изменится, дай Бог. Елена Гришакова: Очень бы хотелось. Илья Тарасов: Ирина, ваша дочь, получается, что некая группа людей завладела фотографиями, после этого ее этими фотографиями шантажировали? Ирина Судакова: Совершенно верно. Илья Тарасов: Что в итоге? Ирина Судакова: Девочку отравили неизвестными препаратами, потому что на теле были синяки, насильственная смерть, совершенно не соответствуют описанию экспертизы. Смысл в том, что та группа детей, которая находилась месте трупа, она оказалась шантажистами, они же и получали деньги.   Илья Тарасов: По версии следствия это было самоубийство? Ирина Судакова: Нет, это насильственная смерть. Илья Тарасов: Заведено уголовное дело? Ирина Судакова: Они отказали в возбуждении уголовного дела – отсутствие состава преступления. Илья Тарасов: В свидетельстве о смерти что написано? Ирина Судакова: В свидетельстве о смерти – отравление газом неизвестного типа. Илья Тарасов: То есть по факту в свидетельстве о смерти написано, что было отравление газом, уголовное дело не было вообще возбуждено? Ирина Судакова: Никакого, нет состава преступления. Илья Тарасов: А вы знаете кто это сделал? Ирина Судакова: Да, конечно в переписках есть. Илья Тарасов: А почему следствие? Ирина Судакова: Как вы знаете, к сожалению, вся информация этих детей не сохранилась. Илья Тарасов: Чего вы хотите добиться? Ирина Судакова: Я хочу добиться того, чтобы вызвали специальную экспертную группу в город Новороссийск, их проверить обязательно и самого следователя – Зорина Григория Юрьевича, у которого в исполнении находится это материал, который халатно к этому относился и подписи, и подделки всех протоколов, понимаете.  Илья Тарасов: Наказать виновных? Ирина Судакова: Обязательно! Я хочу провести полную проверку города. Елена Гришакова: Вы понимаете, такие дети должны быть полностью изолированы, в нашем случае, я нашла ребенка, который 2014 году, то есть эти два подростка – два сводных брата, я даже записывала на видео, они нанюхавшись клея, не знаю точно, бензина, они о его тело прижигали бычки. Бабушка, когда увидела у него такие травмы, пришла в школу к завучу, задрала ему майку. Ей сказали: "Вы только не пишите заявление, мы разберемся своими силами". Потом уже когда случилось с нами, когда мы все это начали озвучивать, проверку проводила эта же инспектор ПДН, которая всячески старается все это замять, чтобы это все не вышло наружу. Илья Тарасов: Что бы вы посоветовали родителям остальным? Елена Гришакова: Чтобы они слышали своих детей, больше времени им уделяли, в нашем случае я два дня на работе, два дня дома, дети не брошенные были. Ребенок был под присмотром, но стараются все это преподнести это так, что ребёнок был беспризорный. Даже когда он умер, воспитатели с садика приходили несколько раз. Весь город знает, весь район знает, какие это дети, что они там творят и почему это пытаются они замять, чтобы не выносить как сор из избы, за пределы области это все не выпускается. Если даже следователь мне в наглую говорит: "Ты хоть башку расшиби, ты забыла, что все по кругу ходит и все сюда возвращается". Это как так?! Мало того, что мы потеряли своих детей, мы еще просто бьемся за их имя! Мне все равно что про нас говорят, что мы неблагополучная семья, но топтать имя своего ребёнка я не позволю! Ирина Судакова: А мне хотелось бы донести до общей массы родителей, у которых есть несовершеннолетние подростки, в этом уязвимом возрасте, где просыпаются первые чувства любви, стыдливость, чтобы они знали и обращали внимание на дружбу, с кем дружит ребенок.  И чтобы дети не боялись рассказывать если у кого-то такая же ситуация. Все знали дети и все боялись признаться, потому что они были запуганы. Поэтому чтобы хотя бы знали, что мама — это помощник, папа – друг. Илья Тарасов: Спасибо большое что вы к нам приехали, я надеюсь, справедливость восторжествует. Елена Гришакова: Спасибо вам большое что озвучиваете это все и показываете. Илья Тарасов: Надеюсь все сдвинется с мертвой точки.  *** Илья Тарасов: Эту социальную рекламу, поднимающую проблему детской жестокости, сняли воспитанники Малоистокского детского дома. Более полугода ребята находятся в специальной программе по защите от буллинга, благодаря которой они могут завить о свих проблемах и научиться правильно действовать в критических ситуациях.  О том, как правильно себя вести, если вы или ваши близкие подверглись травле, мы поговорим с психологом Светланой Бабаевой. Светлана, добрый день! Светлана Бабаева: Здравствуйте! Илья Тарасов: Подростковая травля, в психологии есть раздел, который занимается конкретно травлей? Светлана Бабаева: В последнее время появилось такое направление – буллинг, которое активно изучается, потому что в последнее время он принял катастрофические размеры. Появился новый вид травли – кибертравля, подразделение Интел исследовало эту проблему кибертравли. И, если в 2013 году из 1500 школьников сообщили что 27% встречались с этой травлей, то в 2014 году, через год - 87% школьников сообщили о том, что они это видят и наблюдают этот процесс. Он становится более сложным. Илья Тарасов: Травля ушла в интернет? Светлана Бабаева: Нет осталась в офлайн много сейчас примеров, особенно в нашей стране это очень заметное, все бьют тревогу, родители волнуются, куда отдавать детей, как обеспечить им безопасность родители заняты очень, они не могут им столько времени уделять, не всегда могут заметить что-то. Дети, как правило, молчат и не сообщают родителям о том, что с ними проходит в школе, зачастую это чувство стыда, боязнь прослыть стукачом, маменькиным сынком. Это страх того, что их никто не услышит, они не верят, что им кто-то может помочь, они не верят, что им кто-то хочет помочь. Здесь на карту поставлено очень многое и когда тебя начинают долбить в одно место, ты постепенно можешь потерять свою идентичность, представлении о себе. У ребёнка опускаются руки "я никто". Это доходит до отчаяния и, если никто не заметил, то отчаяние приобретает очень масштабный характер.  Илья Тарасов: Суицид?  Светлана Бабаева: Что такое суицид – это агрессия, невправленная против себя. Это саморазрушение. Суицид становится таким выходом для детей, которые отчаялись и не чувствуют, что возможен выход, что надежда есть, что помощь есть.  Илья Тарасов: Как родителям распознать, когда его ребёнка травят куда ему обращаться и поможет ли здесь психолог? Светлана Бабаева: Какие здесь ключевые вещи: ребёнок не хочет ходит в школу, ребёнок пропускает занятия, перестал говорить об одноклассниках, перестал говорить про школьные дела, ребенок после звонка или смс впадает в отчаяние. Видно, что он мрачнеет и у него портится настроение, у него снижается аппетит, он плохо спит. Можно заметить, что что-то происходит у подростка. Как с ним говорить? Вот это самое сложное.  Это не значит, что надо лезть с расспросами, у тебя все в порядке, не обижают ли. Можно начать издалека этот разговор: как в школе, что происходит с другими одноклассниками. Если ребёнок все-таки поделится, первым делом нужно остановить то что происходит. Илья Тарасов: Надо ли вести к психологу? Светлана Бабаева: Про психолога это отдельная история. Сначала нужно ребёнку объяснить, что происходит если он все-таки поделился. Ему надо объяснить, что он не виноват, назвать насилие насилием, сказать, что он не заслуживает такого отношения, что он заслуживает уважения и то, что с ним происходит – это нарушение его границ. Ему надо назвать вещи своими именами. Часто подростки в этой ситуации впадают в состояние, когда они ущербные, "я виноват, я плохой, так и должно быть". Нужно его поддержать, назвать вещи своими именами и сказать, что он достоин уважения.  Дальше надо объяснить, что он не один. "Ты очень важен для нас, мы сделаем все, чтобы тебе помочь". Не надо кидаться общаться к родителям обидчика, бросаться в огонь. Но все-таки договориться с ребенком, что родитель должен поставить в известность педагогов и директора школы. Конечно, подросток будет возражать, но, тем не менее, это то, о чем надо с ним договориться, потому что это некая правда. Надо объяснить, что это зло, которое надо остановить и надо сообщить в школе. Не надо бежать к родителям обидчика, звонить, угрожать, как правило, родители встают в позу оборонительную и говорят, что ребенок не мог, а если мог, то значит сам ваш спровоцировал. Не надо этих переговоров, нужно привлекать третью сторону обязательно. Школа, школьный психолог – все должны быть в курсе, названы должны быть имена, факты, должны быть сделаны скрины если есть угрозы в киберпространстве, смс, все это должно быть сохранено как доказательство. Школа реагирует, как она реагирует, надо смотреть. Нужно удостовериться что все прекратилось, если школа встаёт в позу и говорит, что "у нас ничего нет, мы все решили", надо идти дальше. Есть комитет по делам несовершеннолетних, как правило родители обидчика уже на этом этапе начинают тревожиться. Они уже более вежливы, не хотят суда и наказаний для своих детей. Здесь надо идти до конца и ребенок, которому сказали "ты не один", он другой человек.  Он пришел и попробовал с мамой или отцом, выработав какую-то стратегию, пришел и сказал: "это последний раз, больше я тебе денег не дам". По-разному бывает, но, как правило, это действует. Какой запах крови у этих обидчиков – страх, когда ребенок боится, они это чувствуют на бессознательном уровне, как только человек перестал бояться и почувствовал какую-то опору, обидчик теряет интерес. Илья Тарасов: Следуя вашей инструкции, нужно родителям всегда идти до конца? Светлана Бабаева: Абсолютно точно и родителям надо быть на стороне своих детей! Илья Тарасов: Спасибо!  *** Илья Тарасов: О том, кто и как занимается превращением несовершеннолетних преступников в законопослушных граждан, нам расскажет руководитель федерального направления декриминализации молодежной среды, Анастасия Ковалева. Настя, добрый день! Анастасия Ковалева: Здравствуйте. Илья Тарасов: Спасибо за то, что пришли к нам в гости, посмотрели историю с Сергеем, часто ли такое бывает, когда человек действительно одумался? Анастасия Ковалева: Это действительно бывает и, если подхватить его на раннем этапе, то шансов, что одумается, гораздо больше и возрастают они с геометрической прогрессией. Одуматься можно не просто взять и по щелчку и одуматься, это большая работа над собой. Если он увидит свою нужность, а Сергей как раз увидел свою нужность, ведь до этого он не нужен был никому, ни собственным родителям, которые были заняты решением своих личных проблем, ни в своем ученом заведении не нужен был. Как только мы протянули руку помощи, показали, что Сережа, ты можешь быть нужен, есть люди, которым гораздо хуже, чем тебе, не надо, не стоит!  Первое что мы сделали, взяли Сергея на елку для детей- инвалидов. Казалось бы, пришли мальчишки его категории, которые находятся у нас на стадии следствия. Они пришли на эту елку, руки в брюки, в ушах наушники, в глазах полное отторжение. Первое что они услышали: "Ребят, обуваем бахилы". Ко мне подошел каждый и сказал: "Ну можно я уже уйду"? Но, как только стали заходить детки, часть из них на инвалидных колясках, часть еле передвигается, когда подходит девочка и говорит: "Я так хочу разукрасить дела Мороза" и Сергей у меня 40 минут сидел и разукрашивал деда Мороза. После этого к нему подошла другая девочка, обняла и сказала: "Ты так похож на моего брата, давай с тобой поводим хоровод". Те мальчишки, которые подходили и говорили "можно мы уйдем", они остались все! Они зацепились и после этого каждый из них сказал: "А мы еще хотим". Илья Тарасов: Настя, откуда эту мода? Я помню в Советском союзе все хотели быть космонавтами, чуть позже хотели быть милиционерами, в моем детстве все опять хотели быть космонавтами, а сейчас все хотят сесть в тюрьму. Откуда это? Анастасия Ковалева: Они действительно хотят сесть в тюрьму. Многие по глупости, думая, что это модно, что это круто, хайпово. У нас же это все равно раскаченная тема. Многие, имея опыт своего окружения. "Пол родни сидело, как же я". Особенно дальние регионы, вирус по наследству пошел. Многие просто, наверное. Насмотревшись каких-то интернет контентов и тв сериалов. Где есть положительный образ героя, не смотря на то что он преступник, все равно у них закладывает такой когнитивный диссонанс – он герой оказывается, не смотря на то что нарушает закон. Илья Тарасов: Как вы их находите? Они сами обращаются, или вы их ищете? Анастасия Ковалева: Ситуации разные бывают, бывает сами обращаются, бывает через те же елки: "А мой друг хочет, а можно мы придем". И как сарафанное радио, они сами бегут и спрашивают. Илья Тарасов: Насть, АУЕ? Анастасия Ковалева: То, что есть такие установки у подростков — это точно. Илья Тарасов: Есть какая-то статистика, сколько сейчас ребят в АУЕ, или сочувствующих и сколько вы вытаскиваете? Анастасия Ковалева: Я думаю, что статистику нам с вами собрать будет сложно, но что могу сказать, эта тема двинулась дальше. Илья Тарасов: Это больная тема? Анастасия Ковалева: Это болезнь, это вирус, она двинулась гораздо дальше, в школы, детские дома, заведения, которые совсем не сопричастны к лишению свободы. Если говорить о системе ФСИН, о спецшколах и спецучилищах, логичнее предположить, что там будет это развиваться, но это вышло на улицу, наружу. Илья Тарасов: Как вести себя обычным родителям, как понять, что действительно их сын подвергается либо угрозам, либо влиянию со стороны разных группировок и как им помочь? Анастасия Ковалева: Если ему угрожают, мы пытаемся защитить, либо мы мониторим ситуацию, не подался ли он сам туда. Здесь две стороны, первое, что объединяет их – внимание родителей, это разговор родителей. Мы, как минимум, должны с ними говорить и не только об оценках в школе. Мы должны знать друзей своих детей, должны быть все в друзьях у своих детей в соцсетях, однозначно! Более того, дети хитренькие, у меня дочь десятилетняя, она в свое время создала вторую страничку. Они же в силу возраста не понимают, что они друг у друга в друзьях и ее вычислить очень легко. Поэтому все равно надо мониторить надо смотреть кто что ей пишет, надо смотреть, какую музыку она слушает. В любом случае, надо держать руку на пульсе и обсуждать. Илья Тарасов: А за помощью к кому обращаться? Есть организации, кому позвонить? Анастасия Ковалева: Первое, я есть во всех соцсетях, я открыта, мне можно писать, звонить. И Союз добровольцев России www.sousdobro.ru я являюсь федеральным руководителем направления декриминализация моложёной  среды. То есть человек, подросток, родитель, с любого региона может к нам обратиться. Мы не бросаем никого у нас в каждом регионе есть психологи, юристы, может не в каждый регион смогу выехать конкретно я, но никого мы не бросим, поэтому я вас очень прошу – пишите и мы вас обязательно услышим! Илья Тарасов: Спасибо!  *** Илья Тарасов: Особое место в теме травли и буллинга занимают так называют группы смерти, шум вокруг которых то затухает, то вспыхивает вновь, все уже знают об этих интернет-сообществах и о заданиях, которые доводят жертву этой якобы игры до суицида. На мой взгляд, это не суицид, это изощренный способ убийства. Одним из разновидностей буллинга является секстинг -  когда в качестве инструмента для шантажа или травли, используются интимные фото. Чаще это даже не фото самой жертвы, а обычный, к тому же некачественный фотомонтаж. Жертвой такой травли стала Диана Пестова, после е гибели родители не смогли жить прежней жизнью и открыли некоммерческую организацию: Центр спасения детей от киберпреступлений.  Сергей, Лариса, добрый день, спасибо что приехали. На сегодняшний день аналогов не существует, подробнее расскажите, чем вы занимаетесь. Сергей Пестов: У нас идет работа в плане блокировки, помощь родителям, у которых уже случилась такая беда, мы поддерживаем этих родителей, в помощи оказания юридических каких-то аспектов консультации по каким-то уголовными делам, просто моральная поддержка. Также мы ежедневно разыскиваем детей, которые находятся в деструктивных сообществах, выявляем их, передаем правоохранителям, при том это происходит в режиме нон-стоп. Илья Тарасов: Решили вы этим заниматься не просто так и не просто так у нас на столе фотография вашей дочери. Лариса, расскажите пожалуйста. Лариса Пестова: Девятого января 2016 года наша дочь погибла, последнее что она держала в руках, была вот эта обезьянка. Она ушла   гулять с подругой, это были каникулы, последние дни и домой она больше не вернулась. Что случилось, у нас до сих пор идет следствие. Получилось так, что дочь оказалась на крыше девятиэтажного дома и она оттуда упала, но упала не сама, ей помогли. Также травмы у нее не соответствуют падению с высоты, ее очень сильно избили. Очень странно было что после гибели Дианы, когда она уже погибла, с ее телефона начали удаляться все приложения, причем это было дистанционно. Сергей Пестов: Через 30 минут (это официально доказанная информация), мы просматривали, видели по переходам, что делают с телефоном через аккаунт google, соответственно здесь нет основания говорить о том, что телефон не был на дистанционном управлении. Соответственно, оперативно полученная информация у следователя имеется, она подтверждена. За год до этих событий произошли некоторые события, которые показали нам то, что может быть нехорошего с ребенком. Илья Тарасов: Это скриншоты? Сергей Пестов: Да, именно скриншоты той ситуации, которая зародилась. Лариса Пестова: В один момент подошла и говорит: "Мама мне пишут непонятные люди, я не знаю, что делать". Получилось так, что кто-то взял фотографию совершенно другого человека, послал ее вместе с ссылкой на аккаунт Дианы, в группу, эти группы, в которых выставляют фотографии очень непристойного характера. Взяли фотографию непонятно кого в нижнем белье и рядом ссылку на аккаунт Дианы. Ей начали писать сотнями. Илья Тарасов: А цель какая преследовалась? Сергей Пестов: А затравить, когда идет затравка, ребенок начинает депрессовать. Начинает про себя давать лишнюю информацию и начинает делать ошибки. Идет провокация, ребенок на этой провокации может о себе дать больше информации. Если страдает государство в частности, если страдают наши дети, значит нужно ликвидировать источник опасности. Если мы не можем навести там порядок. Илья Тарасов: Дети действительно страдают, расскажите, как латентная травля, которая казалось бы, не может перейти во что-то серьезное, тем более что дочь была с вами в контакте, вы общались, переросла в другую травлю? Сергей Пестов: Информационное поле создано, оно продолжается уже в школьной ситуации, муссирование этих тем дальше. Именно деструктивный настрой молодежной среды для того, чтобы можно было манипулировать. Илья Тарасов: По закону человека, который травит другого, можно посадить? Сергей Пестов: Сейчас нет, нет практики этой. Травля может объединять и клевету, и оскорбление, шантаж, вымогательство. Если шантаж и вымогательство – это состав уголовного преступления, который расследует полиция. Илья Тарасов: Переписка в интернете: "Если ты не дашь мне тысячу рублей, я убью твоих родителей"? Сергей Пестов: Да, запросто, основание достаточно для обращения в полицию, здесь уголовное преступление будет проще расследоваться. Но то что касается тех преступлений, которые рассматривает у нас суд в порядке частного обвинения, у нас такой практики нет. Представьте, чтобы подать по клевете или оскорблению, необходимо подать ряд процедур, то есть зафиксировать у нотариуса. Илья Тарасов: Сколько денег за это? Сергей Пестов: Пять тысяч одна копия. Потом исковое заявление подать, тоже финансы, заплатить пошлину. У нас люди говорят, что обойдется. Илья Тарасов: А если ты хочешь в суд подать на моральный ущерб, то ты еще от суммы морального ущерба тоже должен заплатить пошлину. Сергей Пестов: У нас все завязано на том, что человек ограничен в подаче искового заявления. Илья Тарасов: У него денег на это нет. Сергей Пестов: Конечно! Илья Тарасов: Смотрите, хотелось бы дать очень полезную информацию для тех, кто нас сейчас смотрит, то есть для родителей и для детей. Сергей Пестов: Что родитель может сделать для своего ребенка: включаться в то, чтобы общественное мнение повлияло на наших законодателей в ведении необходимых нужных санкций для социальной сети. По крайней мере это беспределе в соцсетях нужно останавливать. Илья Тарасов: Ребенок пришел к родителям и сказал, что шантажируют, обижают, травят. Могут ли родители обратиться за помощью к вам? Сергей Пестов: Да. Илья Тарасов: Как это сделать? Сергей Пестов: У нас есть сайт и  группы во всех социальных сетях www.62ru.ru Можно связаться непосредственно со мной. Илья Тарасов: Какую помощь вы можете оказать? Сергей Пестов: По крайней мере хотя бы правильно написать требования, потому что люди зачастую неправильно пишут, он может написать не те слова, которые могут быть не услышаны, с правовой точки зрения. Илья Тарасов: Сергей, вы потеряли дочь, как дальше жить? Сергей Пестов: Я не знал, как жить, ни Лора не знала, наверное, ни один родитель не знает. Первый месяц даже просто музыка кажется скрежетом металла, который раздражает, раздражает весь мир, потому что потеряно самое дорогое, мы всегда с пониманием относимся к тем людям, которые к нам приходят после трагедий. Мы всегда зачастую думаем, что, наверное, это обойдется. Чтобы вот так не думали – это главный совет, в информационном поле, в ситуации, которая сложилась на сегодня, она может зайти в любой дом, от этого никто не застрахован. Илья Тарасов: Что делать родителям, которые потеряли своих детей, куда обращаться за помощью? Можно к вам обратиться? Сергей Пестов: Да, мы ждем тех, кому плохо, кому тяжело, и они не могут себя еще понять, в той ситуации, когда это случилось, общество отворачивается. Они считают, что ребёнок самоубийца, а на самом деле, это убийство, опосредованное убийство. Ни что иное, как 105 часть 2, он запланировал убить этого ребенка, и он это сделал, вот и все! Илья Тарасов: Если вы хотите поддержать интернациональный центр по спасению детей от киберпреступлений, можете заходить на сайт www.62ru.ru  и оказать им помощь.  Вы же помогаете людям, они помогут вам. Спасибо вам!  *** Илья Тарасов: Если вы, ваши дети или близкие, в интернете или в реальной жизни в настоящий момент подвергаетесь травле или шантажу, вы можете воспользоваться нашими советами, а также обратиться за помощью в центр спасения детей от киберпреступлений или написать письмо к нам в редакцию. Это была программа "За дело", увидимся ровно через неделю.