Сегодня в программе. «Без шансов, без вариантов», но – не для Гали. После ужасов в интернате для недееспособных Галя – студентка Академии искусств во Флоренции. Скандальная история спортсменки из Бийска: шесть лет за самооборону или за дело? Фильм о сиротах из детского дома, который изменил законодательство. Все это и многое другое смотрите прямо сейчас в программе «ЗаДело!» на Общественном телевидении России. Илья Тарасов: У нас такая история, что мы в гостях у Елены Погребижской, а Елена Погребижская в гостях у нашей программы. Очень приятно, что мы приехали, познакомились. Голос за кадром: С ее репортажей начинались новости на главном телеканале страны. Елена Погребижская работала в горячих точках Чечни и Ингушетии, освещала ход военных действий в Косово. Но на пике журналистской карьеры с телевидения ушла. Елена Погребижская, 47 лет. Родилась в поселке Каменка Ленинградской области. Отец служил в Вооруженных силах, потому семья переехала с ним в Вологодскую область. Там Елена закончила филологический факультет педагогического института, а потом – журфак МГУ. После ухода с телевидения Елена стала рок-певицей. Их группа под названием Butch (в переводе означает «Наглец») имела громкий успех. Погребижская звучала не меньше Земфиры, Арбениной и Сургановой. Но в 2007 году от музыки устала. Теперь она – режиссер документальных фильмов. В 2009 году показала историю о Докторе Лизе, за эту работу получила ТЭФИ. Вынесла на всеобщее обозрение проблемы воспитанников детских домов и психоневрологических интернатов. В 2013 году большой резонанс вызвал фильм «Мама, я убью тебя» о детском доме для умственно отсталых детей. Затем было кино о жизни приемной семьи, где сирот воспитывает одинокий мужчина, фильм «Васька» о подопечном ПНИ. Есть и кардинально другие документальные истории, как «Дело Андреевой», где Елена рассказывает реальную историю преступления и наказания. В 2011 году Погребижская открыла студию документального кино «Партизанец». Воспитывает сына, ему год и девять месяцев. Илья Тарасов: Почему тебе нравятся темы про людей и про такие закрытые сообщества (тюрьма, психоневрологические интернаты), про то, что немножко не доступно для глаз обывателя? Елена Погребижская: Про людей. Я вам отвечу очень просто, почему мне нравится снимать про людей. И вообще я буду продолжать снимать только про людей, исключительно только про людей. Потому что у меня есть разочарование в государстве. Я не верю в государство, в помощь государства, в защиту государства. Я не верю в закон. Я не верю в то, что это так работает. Я вообще не верю в то, что правила соблюдаются. Единственное, во что я верю – это в людей, потому что мой жизненный опыт мне показывает множество прекрасный человеческих существ, вызывающих у меня восхищение. Их не очень много, но вот таких мне всегда хочется снимать. И я их снимаю. Короче, люди – это очень интересно. Начнем с того, что у меня есть цикл про сирот. Первый фильм – это «Мама, я убью тебя». Это фильм про то, как дети живут в интернате. Илья Тарасов: «Мама, я тебя убью»? В двух словах… Елена Погребижская: «Я убью тебя». Илья Тарасов: «Мама, я убью тебя». Елена Погребижская: Очень распространенная ошибка. Илья Тарасов: Обидно слушать? Елена Погребижская: Да нет, нет, нет. Это прямо сплошь и рядом. Переставишь местами слова – и все, уже другое. Илья Тарасов: В двух словах – о чем кино? Как ты его снимала? Сколько лет? Елена Погребижская: Кино о жизни среднестатистического коррекционного интерната в Московской области, о детях из этого интерната, о нескольких. ТРЕЙЛЕР ФИЛЬМА «МАМА, Я УБЬЮ ТЕБЯ» Елена Погребижская: Снимали мы его год – с 2011-го по 2012-й. И еще год его делали. Два года мы делали фильм. Илья Тарасов: Вбиваешь его в «Яндексе» – и везде сразу: «Фильм изменил законодательство». Елена Погребижская: Это же мой текст: «Фильм изменил законодательство». Просто, понимаешь, YouTube так устроен, что если я просто повешу фильм «Мама, я убью тебя»… Ну, тогда, когда он висел под таким названием, у него было существенно меньше просмотров, чем если он стал висеть под названием «Мама, я убью тебя. Фильм, изменивший законодательство». Что правда. Илья Тарасов: В прошлом году я приезжал в Красноярск. Получилось договориться еле-еле с местным детским психоневрологическим интернатом. Там такие же прекрасные люди, которые… «Вот у нас и кормят хорошо, и это есть, и это». Я просто там знакомлюсь с несколькими ребятами, которым по 15 лет. Они абсолютно вменяемые. То есть там совершенно прекрасные ребята, но у них диагноз и такая же история. Все-таки поменялось что-то или нет? Елена Погребижская: Да поменялось. Конечно, поменялось. Единственное, что поменялось? После этого началась реформа. То есть в каком-то смысле наш фильм был последней каплей, которая, капнув в Белый дом, в дом Правительства, произвела реформу. И до этого туда стекалась, видимо, информация. Просто наша капля была последней. Почему я об этом знаю? Потому что у меня был разговор с вице-премьером. То есть не совсем обычная история для фильма. Она его посмотрела, позвала меня и еще людей в Белый дом и сказала: «Все! Делаем реформу». И реформа началась. Главное, на мой взгляд, что то, как в фильме, больше не считается нормальным. Илья Тарасов: Я хотел спросить про героев. Вот сегодня ты с ними общаешься? Елена Погребижская: Обывателю кажется, что если сирота получил квартиру от государства… Илья Тарасов: Все! Елена Погребижская: …то, в общем-то, счастье! В основном герои фильма получили квартиры. Илья Тарасов: Но не в этом дело. Елена Погребижская: Но это не делает человеческую жизнь счастливой. Это не компенсирует все те травмы, которые у них были с детства, психические. В общем, живут они прямо не райской жизнью. Илья Тарасов: Тогда чуть-чуть другой вопрос. Если бы не было фильма, их жизнь была бы хуже, чем сейчас, или лучше? Елена Погребижская: Я не знаю, не знаю. Илья Тарасов: Сотрудники самого интерната – как они после фильма? Елена Погребижская: Сотрудники интерната? Ну… Илья Тарасов: Очень обиделись? Или не поняли? Елена Погребижская: В общем, насколько я знаю, исходя из самых первых комментариев на YouTube, которые появились, как только мы вывесили фильм… А мне кажется, что как раз часть из них оставили работники интерната. Как бы тезис был такой: что мы не профессионалы, мы не можем компетентно судить о степени и об уровне болезни детей вот так вот с кондачка, вот так вот говорить, что все устроено как-то неправильно и бесчеловечно; у нас нет ни подходящего образования, ни подходящей компетенции. Это я в мягкой форме говорю. Что мы дилетанты и ничего не понимаем. На самом деле, когда мы снимали кино, мы понимали, что… Я говорю «мы», потому что мы обсуждали. Была такая достаточно большая группа, и мы внутри обсуждали, что же будет дальше. «Вот мы снимем и покажем. А как это будет воспринято?» Мы готовились к тому, что мы станем объектом критики и негатива. И удивительным, чудесным образом у нас появилась немедленно «крыша» в кабинете вице-премьера, откуда прозвучало: «Ша! Правы они». Илья Тарасов: Везение. Елена Погребижская: Да. У нас в составе группы был один такой серьезный бизнесмен, который даже в какой-то момент попросил, ну, еще когда фильм не вышел, попросил убрать на всякий случай фамилию из титров. Ну, мало ли чего? То есть: «Мы все действуем осознанно. Мы знаем, что мы делаем. Мы хотим придать гласность этим событиям. Но при этом – мало ли чего?» И попросил убрать сначала свою фамилию из титров. Но очень скоро стало понятно, что сила на нашей стороне. Фильм второй – «Мальчишки с улицы Свободы» – это о том, как живут дети, которые попадают в семью. ТРЕЙЛЕР ФИЛЬМА «МАЛЬЧИШКИ С УЛИЦЫ СВОБОДЫ» Елена Погребижская: И фильм третий – «Васька» – про то, что происходит с людьми, которые вышли из этой системы, то есть какая у них взрослая жизнь. Вот есть такая трилогия. ТРЕЙЛЕР ФИЛЬМА «ВАСЬКА» Елена Погребижская: Во время съемок фильма «Васька» мне захотелось еще снять девушку, которая вместе с Василием, героем фильма «Васька», училась в вечерней школе, Галя Зернова. В тот момент, когда мы с ней познакомились, она только что, можно сказать, вышла на свободу из психоневрологического интерната, потому что именно так это и должно называться. Потому что психоневрологический интернат – это такая тюрьма, из которой даже сам ты выходить не можешь. Вообще особо ничего не можешь. В общем, в ней сидишь всю свою жизнь, в отличие от тюрьмы. Вот она освободилась из психоневрологического интерната, получила квартиру и стала учиться в вечерней школе. В смысле – училась в вечерней школе, а в этот момент поступила в колледж художественный. Это был 2013 год. С тех пор мы с ней были плюс-минус на связи. Еще я хочу сказать одну вещь, она важна. Я все время сталкиваюсь с тем, что людям кажется, что если ты кого-то снял, то он твой друг закадычный. Илья Тарасов: Кореш. Елена Погребижская: Вообще! То есть иногда можно снять персонажа однозначно отрицательного, которого снимаешь потому, что он интересен. Или я снимаю человека, который здесь, в обстановке, которую я снимаю, а он здесь, внутри, а не потому, что он мой друг или близкий мне человек. Мы даже можем с ним расстаться врагами на самом деле после съемок. А люди думают, что мы друзья и будем связаны всю жизнь. Как бы люди, которые так думают, они даже уже со своими мужьями и женами сто раз развелись, а я все еще в их представлении дружу с героями много лет. Что не так? Галя – тот единственный человек, с которым я на связи. Это человек, с которым я поддерживаю отношения. Это человек, который мне много лет интересен. Боюсь, что она такая одна. Я с большой симпатией отношусь еще к нескольким людям, но так, чтобы прямо на связи, по-моему, все-таки я только с ней. Таким образом, я снимаю ее второй раз, потому что за то время, что мы с ней расстались, она совершила кучу еще каких-то невероятных шагов. ТРЕЙЛЕР ФИЛЬМА О ГАЛЕ ЗЕРНОВОЙ Илья Тарасов: Почему у нее необычная судьба? Я прекрасно понимаю… Елена Погребижская: Сейчас, прошу прощения. Это тоже важно. Например, мы с тобой сейчас сидим в Москве за столом, а вот Галя в этот момент… ну, конкретно сейчас нет, но неделю назад еще, когда она училась, она прямо училась в том самом доме, где стоит «Давид» Микеланджело, где галерея Уффици. Она во Флоренции учится в Академии изящных искусств. Это до того крутое место! Ужасно классное! Во-первых, такая галерея в этом же их вузе. Ну, такая же, как Лувр. Это вообще невероятно на самом деле. Илья Тарасов: Насколько это невероятно? Вот можешь объяснить им? Елена Погребижская: Да она вообще одна такая. Сто процентов, больше таких людей нет, вообще нет таких людей. И не было их. Она такая одна. Потому что психоневрологический интернат – это просто дно, это кошмар, это тюрьма на всю жизнь, это просто ужас. Чтобы человек смог оттуда выйти и вот это все сделать, на сегодня учиться в Академии искусств в Италии, предварительно выучив итальянский, на секундочку, – это все вообще невозможно, потому что там все построено так, чтобы человек на дне и оставался. Илья Тарасов: То есть ты сейчас ее снимаешь? Конца не видно, да? Елена Погребижская: Нет-нет. Я закончу кино, конечно же. Даже, наверное, довольно скоро. Илья Тарасов: То есть уже все понятно? Елена Погребижская: У меня есть пока что вопрос по части… То есть мне кажется, что сьемками Гали, в принципе, ну на 99% уже все, мы отсняли с ней. Может быть, еще какие-то элементы будут в Москве, но не факт. Мне еще нужно для себя решить, каким образом я буду тему психоневрологических интернатов показывать в фильме. Это такой достаточно неочевидный вопрос. Пока не знаю. Но с Галей, скорее всего, мы уже в основном все отсняли. Илья Тарасов: Круто! Елена Погребижская: Да. Илья Тарасов: Надеюсь, что это можно будет скоро уже увидеть. А как ты выбрала вообще журналистику? Елена Погребижская: Когда мне было лет двадцать, мне казалось, что это очень круто – быть журналистом. Плюс у меня совершенно не пригодившееся образование – филфак пединститута. Понятно мне было сразу же, в момент поступления, что это никуда не ведет. «Это просто для того, чтобы все от меня отстали. Я просто поступлю в институт на самый простой для себя факультет, русский и литература, просто потому, что… Я просто так с удовольствием читаю, а там типа это положено». Раньше достаточно часто люди с филфака как-то продвигались в сторону журналистики. Илья Тарасов: Ты такая протестная натура. И я удивлен, что ты поступила вот туда, чтобы все отстали. Мне кажется, наоборот – ты все делаешь, ну, не наперекор, но вопреки чему-то. Елена Погребижская: Это кажется. Вообще, жизнь на самом деле полна парадоксов. То есть кажется, что я человек решительный и смелый. А я совсем не решительный человек и совсем не смелый. Я просто люблю делать то, во что я верю. И это никак не связано со смелостью. Я совсем не протестный человек. Вообще. Я конформист. Я не люблю конфликтов, избегаю их. Илья Тарасов: Ты стала военным корреспондентом. Елена Погребижская: Это такая работа просто. Илья Тарасов: Тогда зачем? Елена Погребижская: Это просто такая работа. Если ты работаешь корреспондентом в программе «Время», репортером, то, когда случается какая-то война, там так или иначе все. Просто кто-то прямо в сердцевине, а кто-то по краям. Да все там, плюс-минус. Это норма для репортера новостей. Вообще репортеры новостей чаще всего на войне не оказываются. Обычно это с кем-то, в составе какой-то большой группы на каких-то очень защищенных колоннах, очень приблизительно, недалеко. А вот те, кто на самой войне, типа в окопах – это не новости. Военные журналисты – это совсем другая профессия. Это люди, которые снимают прямо на войне. Я таких знаю. То есть у нас такие были в программе «Время». И на многих других телеканалах такие люди есть. Это другая профессия. Илья Тарасов: «Дело Андреевой» – зачем ты решила это снять? Елена Погребижская: Сложно сказать. Меня как-то держала эта история. Я имею в виду – сложно сказать в словах. Потому что я принимаю решение о том, чтобы снимать кино, не совсем осознанно. Просто внутри меня как бы раздается голос: «А давай-ка снимем эту историю». И если этот голос за несколько дней не проходит, короче, если я не остываю к истории, то я обычно уже снимаю. Илья Тарасов: Вперед! ТРЕЙЛЕР ФИЛЬМА «ДЕЛО АНДРЕЕВОЙ» Илья Тарасов: Когда ты начала снимать, ты знала, чем это закончится, к чему это приведет? Елена Погребижская: Нет, нет, нет. Но спустя время, проанализировав эту ситуацию, я понимаю, что это очень банальная история для детектива. Даже Эркюль Пуаро достаточно часто формулирует это у Агаты Кристи: «Я возьмусь за это дело, но имейте в виду…» Ну, допустим, появляется дочь и спустя 20 лет просит оправдать мать, которую осудили за убийство. А мать перед смертью написала письмо, что она не виновата. И дочь спустя 20 лет нанимает Эркюля Пуаро, чтобы он расследовал вот те события двадцатилетней давности. А Пуаро говорит: «Я возьмусь, но просто имейте в виду, что я могу найти совсем другое, чем вы хотите». Илья Тарасов: «Результат вам не сильно понравится». Елена Погребижская: Да. «Результат вам может не понравиться». То есть может понравиться, а может – нет. И вообще, видимо, для детектива это нормально. То есть, если начать разбираться, можно найти совсем не то, чего ожидаешь. Илья Тарасов: Для тех, кто не в курсе, в двух словах перескажи ситуацию. Елена Погребижская: В начале 2010-х молодая девушка Татьяна ударила ножом молодого человека Сергея… Илья Тарасов: …при определенных обстоятельствах. Елена Погребижская: …при определенных обстоятельствах в одном отеле довольно смутной репутации, ночью ударила его ножом, от чего он впоследствии умер. Она сказала, что он хотел ее изнасиловать, а она защищалась. И поднялась очень большая волна поддержки девушки. Она стала героиней передачи… Илья Тарасов: Ну, чуть ли не иконой она стала. Елена Погребижская: …героиней передачи, которую вел Андрей Малахов. Это было еще до суда. И в момент, когда поднимался шум в СМИ… А каждый телеканал показал об этом сюжет. Прямо каждый. Илья Тарасов: И не по одному, я уверен. Елена Погребижская: Да, не по одному. Ну, если погуглить, то выяснится, что… Ну, там можно список из 50 телеканалов сразу найти. Бесконечное количество региональных СМИ. В общем, очень большой резонанс был у этого дела. Поскольку суда еще не было, то, в общем, все ожидали, что ее оправдают. Но вместо этого ее обвинили… Илья Тарасов: …в убийстве. Елена Погребижская: Ну, убийство – это по-простому. Там – причинение тяжкого вреда здоровью… Илья Тарасов: …повлекшего за собой смерть. Елена Погребижская: …повлекшего за собой смерть потерпевшего. Сначала ей по приговору дали семь лет колонии, но потом адвокаты оспорили семь лет, в итоге осталось шесть, потому что, насколько я помню, вот этот год сняли потому, что как бы адвокаты доказали, что нож был не ее, неизвестно чей. В общем, осталось шесть лет колонии, из которых Таня отсидела… Илья Тарасов: Четыре, если я не ошибаюсь. Елена Погребижская: Да, четыре года, отсидела четыре года и вышла условно-досрочно. И сейчас уже этот условно-досрочный срок тоже закончился. Она уже отбыла наказание, все. Илья Тарасов: Слушай, изначально эта история была… Девочку с ее этой историей возвели в ранг такой иконы самообороны. «Вот наконец-то!» – и так далее, со всеми вытекающими. А ты делаешь кино, которое не подтверждает эту историю. Людям обидно было? Елена Погребижская: Очень много реагирует на эту историю людей, с которыми мы в обычной жизни общаться не будем. Ну, такие очень простые, которые хотят, чтобы девушка не ходила в короткой юбке, потому что это есть причина, чтобы ее изнасиловать. То есть вот этот тип людей, которых много среди комментаторов, мы вообще не будем всерьез обсуждать. Илья Тарасов: «Сама виновата». Елена Погребижская: Вот это вообще днище. А дальше мы поговорим про мнения людей таких нормальных. Здесь мнения разделяются таким образом. Есть большое количество мужчин и девушек, которые, посмотрев кино, по-прежнему очень сильно убеждены, что Татьяна была абсолютно права и что ее засудили, а должны были вообще оправдать и сказать, что это самооборона, и все. Их мнение о том, что это была самооборона, укрепилось после фильма. И таких людей много. Есть большой процент людей, которые, посмотрев кино, по-прежнему убеждены, что это была самооборона, но очень негативно отзываются обо мне. Илья Тарасов: Ха-ха-ха! Елена Погребижская: Есть достаточно большой пласт людей, которые, посмотрев кино, услышали мои слова о том, что важно отвечать за свои действия в жизни. То есть: если ты пьешь с ворами, опасайся за свой кошелек. Илья Тарасов: Все правильно. Елена Погребижская: Есть большой пласт людей, которые услышали то, что я прямым текстом говорю. Илья Тарасов: Это хорошо. Елена Погребижская: Да, есть большой пласт людей. Ну, не больше, чем предыдущих два. И есть какое-то количество людей, которые думали, что в этой истории были профессиональные насильники-клофелинщики, которые опаивают девочек. И они были поражены, что все не так. Илья Тарасов: А сама Таня что тебе сказала после этого фильма? Елена Погребижская: Таня вышла со мной на связь однажды внезапно и была недовольна тем, что я в посте про показ фильма использую ее фотографии. Я в ответ ей пишу: «Таня, эти фотографии я использую, копируя их из публикаций в СМИ. То есть это не я использую, а это публичные фотографии с соревнований. И об этом написано в статьях. Вот на них ссылки. Поэтому все нормально. И вот то, что ты пишешь, что я копирую снимки, не имея доступа к приватным сообщениям, – это не так. Это публикации в СМИ. Вот они». Илья Тарасов: Нигде я не нашел толком ничего про семейную историю. Елена Погребижская: Папа – врач, военный врач. Мама – жена военного. То есть она, конечно, имела профессию, но как жена военного в Советском Союзе работала на той работе, какая в этот момент в военном городке была. Илья Тарасов: Какое отношение к армии? Елена Погребижская: Я сейчас уже не так много знаю про армию, как в детстве, когда мы в армии жили. И ходили в кино вместе с солдатами. И пили воду из кружки, прикованной к бачку. Ну, я имею в виду – в кинотеатре, не дома. Илья Тарасов: Понятно, да. Елена Погребижская: И вот эта тема в детстве: «Вот этот дядя-солдат тебя сюда отведет или отсюда заберет», – это такая классика. Ну, в детстве мы жили в армии с братом. Илья Тарасов: Нормальная ситуация. Елена Погребижская: Поэтому мне про армию было больше известно, чем сейчас. Отношение к армии? Ну, я люблю, когда армия профессиональная либо такая, как в Израиле, переносимая вообще для всех – для мальчиков, для девочек, для людей с особенностями. То есть для всех есть какая-то такая армия доступная, и они в ней служат. Им за это льготы. И они по-честному рады, что они там служат. Вот мне так нравится. Или профессиональная, когда просто те, кто ее выбрал и им нравится, они там служат, а те, кто не выбрал и не нравится, они не служат. Мне как-то эти варианты – первый и второй – нравятся больше, чем когда армия – это такая штука, от которой люди хотят «откосить». Илья Тарасов: А можно личный вопрос? Елена Погребижская: Да. Илья Тарасов: Про детей. Елена Погребижская: Ну да. Илья Тарасов: Расскажи. Елена Погребижская: А что? У меня есть ребенок, ему год и восемь. Он классный! Сегодня мне доктор запретил его поднимать. Не знаю, как с этим быть. Он все время лезет на руки. Илья Тарасов: Как тебе быть мамой? Елена Погребижская: Ну, это, конечно, меняется абсолютно всю жизнь вообще напрочь. Даже бесполезно сожалеть о том, чего больше нельзя уже: «Вот как я не пойду сюда, туда?» Просто это по факту так, что мое время – оно не полностью мое. И теперь так всегда будет, ну, до каких-то, не знаю, многих лет. И это кардинально меняет всю жизнь. Причем я боюсь, что мой аналитический аппарат не в состоянии в деталях объяснить, как это меняет. Просто если у тебя есть дети, то ты поймешь, что это вообще все по-другому. Илья Тарасов: Документальное кино или журналистика? Или это единое? Елена Погребижская: Могу сказать, что меня немного утомило документальное кино. Это очень серьезный жанр, который влияет на мою жизнь, на жизнь героев очень мощно и живет годами. Это такая серьезная штука. Ну, наверное, как роман написать, причем хороший, который будут читать. Это важно, круто, но это немного утомляет, потому что на это уходят годы жизни. А любой инстаграм-блогер убирает по просмотрам твой большой и глубокий фильм. Поэтому какая-то несостыковка получается. Илья Тарасов: «ЗверПросвет» – в двух словах что за проект? И почему там мало просмотров? Елена Погребижская: Это проект, который мы делали вместе с фондом «Образ жизни». Мы с ними сделали этот проект. На самом деле в детских поликлиниках, как выяснилось, есть то же самое – для родителей про детей, называется «ЗдравПросвет». Это удивительно, как в одну сторону мы думаем. Это такая советская аббревиатура, только там про здоровье, а здесь – про зверей. СОЦИАЛЬНЫЙ РОЛИК «ОТКУДА БЕРУТСЯ БЕЗДОМНЫЕ КОШКИ И СОБАКИ?» Елена Погребижская: Ну, это несколько просветительских роликов про то, как имеет смысл в каком-то смысле правильно обращаться с животными или было бы хорошо обращаться с животными. Мало просмотров? Объясню – почему. Потому что я, к сожалению… Ну нет у меня в этом вопросе правоты. Потому что если мне, допустим, ветеринар скажет: «Слушайте, а вы тут налажали. Вот вы сказали, что…» Илья Тарасов: «Так, а не так». Елена Погребижская: Да. «Вы сказали, что у них вот так, а на самом деле у них не так вот, а чуть-чуть вот так вот». И будет прав ветеринар, а не я. Потому что мне казалось, что если я всю животных и подготовлюсь, ну, хорошо подготовлюсь, то я прямо буду убедительно выглядеть в роликах про животных, потому что я люблю животных, и этого достаточно. На самом деле, по секрету, вообще нифига недостаточно! Животных я люблю, но разбираюсь в них не так здорово… Илья Тарасов: …как профессионал. Елена Погребижская: …как требуется для того, чтобы убедительно выглядеть. Тема классная. Начали мы с верой в то, что суперски получится. А получилось не суперски, потому что просто заниматься надо своим делом. Илья Тарасов: Расскажи чуть-чуть про киноклуб. Он есть? Кто он такой? Елена Погребижская: Я провожу киноклуб в Центре толерантности два раза в месяц. Это киноклуб документального кино. Мне кажется, что у нас в принципе самый-самый посещаемый киноклуб в стране, возможно. Ну, я не знаю, как с игровым кино, но документальное – точно. Потому что у нас зал на 60 мест, и последние два раза у нас было что-то около 150. У нас всегда куча людей. И надо сказать, что в большой степени это новые люди, потому что каждый фильм выбирает свою аудиторию в большой степени. У нас очень много народа приходит. Илья Тарасов: А кино выбираешь ты? Елена Погребижская: Кино выбираю я. И я очень люблю наш документальный киноклуб, потому что люди все время говорят о том, что они думают. Не нужно их так уж сильно об этом просить, все очень радостно, только давай микрофон. Мне кажется, что это очень важное и интересное мероприятие, потому что… Поскольку я человек, который не выносит занудства, я выбираю документальное кино, которое интересно смотреть, ну, час. Если оно интересное, если я могу его смотреть, то я его показываю. Если оно занудное, то я его не беру. Все-таки документальное кино… Если я, ты, кто угодно делается героем документального кино, то это такая штука, которая не факт что совпадет с твоими ожиданиями. Ну, не в смысле, что это все перевернут или переиначат. Я даже часто делаю кино без комментариев. То есть все, что ты сказал – все так и будет. И люди даже смотрят кино предварительно и говорят: «О’кей». Но потом идет время… Дело в том, что восприятие может поменяться. Я не знаю, как эту сложную мысль выразить. Короче, если ты герой документального кино, то не факт, что это будет конфета, которую ты хотел. И я лично по этой причине никогда не соглашусь, чтобы обо мне снимали документальное кино. Илья Тарасов: Да? Елена Погребижская: Абсолютно точно. Потому что это такая штуковина… Документальное кино – это очень глубокая работа. Люди на самом деле недооценивают, насколько глубоко зайдут в их жизнь. И я это сделаю профессионально, этично, экологично, плюс они его посмотрят предварительно, но это все равно такая штуковина, которая будет жить годам. Илья Тарасов: И сама развиваться даже. Елена Погребижская: И сама развиваться, да. И пройдет много лет, и с тобой будут хотеть знакомиться, разговаривать, писать тебе гадости или объясняться тебе в любви незнакомые люди, будут добиваться твоих контактов – просто потому, что посмотрели про тебя в кино. Как это происходит с фильмом «Мама, я убью тебя». То есть меня задолбали письмами: «Дайте контакты»! Людям просто в голову не приходит, что не все могут хотеть, чтобы с ними связались. Не приходит просто это в голову. «Ну я же хочу помочь. Ну я же хочу познакомиться. Ну я же добра хочу». Ну почему вдруг тебя должны хотеть? Илья Тарасов: «Причинять добро и наносить пользу». Елена Погребижская: Да. Короче, сняться в документальном кино – это серьезная штука! И фильм будет жить через год, через два, через десять. И то, какой ты там – оно тоже как-то развивается, ну, в пространстве. Потому что мы меняемся, меняются зрители, меняются тенденции, меняются отношения, все меняется. И если раньше тебя было нигде нельзя найти, то сейчас тебя можно найти в соцсетях. Илья Тарасов: Где все я могу про любого человека в соцсетях узнать Елена Погребижская: Да. Короче, это ого-го какая вещь, если про тебя есть документальный фильм. Илья Тарасов: Спасибо за интервью. На телевидении это звучит странно, но вот так вот. Подписывайтесь на ютуб-канал Елены Погребижской. А если вы живете в Москве или бываете в ней проездом, то приходите, пожалуйста, в киноклуб Елены Погребижской, который проходит в Центре толерантности. Спасибо еще раз. Елена Погребижская: Не за что. Ну как «не за что»? Пожалуйста. Илья Тарасов: Парни, стоп!