Роман Мокин: Едем мы в Заволжский район к нашему постояльцу Алексея Курову. Он у нас жил не особо продолжительное время. Также в этот момент у нас в ночлежке жила Наталья, фамилию ее не знаю. И они за время проживания познакомились хорошо, начали общаться. И у них сложились вполне себе хорошие отношения. А потом Леха сказал: «Я съезжаю, забираю Натаху и съезжаю на квартиру жить». Потом узнали, что они поженились, венчались, завели ребенка. Вот у них сыну уже, может, года три, два с половиной примерно, я точно не помню. И недавно я узнал, что они ждут второго ребенка. Леха Торт. Илья Тарасов: Леха Торт? Роман Мокин: Да, Леха Торт, Леха Наполеон. Илья Тарасов: А почему? Роман Мокин: Ну не знаю. За время проживания его так прозвали. В принципе, он знает, что у него такая «погремуха», и нормально к этому относится. * * * Илья Тарасов: Добрый день, здравствуйте. – Добрый вечер. Проходите. Илья Тарасов: А какой торт? – Наполеон, скорее всего? Я такой же на юбилей покупал. Я туда попал в 2014-м. История очень такая интересная. А в 2015-м, наверное, в 2015 году встретил вот этого «воробья» на улице, привел в ночлежку. – Около магазина. – Я пустил ее погреться. Я работал сторожем. Меня попросили пустить эту бедолагу погреться на стоянку. Вот пустил погреться – до сих пор греется. Так и грею. Вот двоих нагрели. А так в 2014 году по причине алкоголизма, по причине своего ненормального поведения… Сейчас я понимаю, что это поведение не такое уж нормальное. Потеря двух семей. Я убежал из дурдома, у меня уже была недееспособность по причине… Меня оставлять нельзя, так как я пил. А когда я пил, я совершал, скажем, неадекватные действия. Мог продать квартиру, мог заложить, ну, вообще ради вина. Жизнь уже потеряла смысл. В то время я жил реально ради вина. И, убежавши из дурдома, я попал в ночлежку. Реально, когда я начал жить в ночлежке, я понял, что можно не пить, можно жить. И мне реально захотелось жить! Илья Тарасов: А где сейчас работаете? – Я везде работаю неофициально, могут получить по голове. Илья Тарасов: Ну, условно. Чем занимаетесь? – Я дворник и сторож. Вот мне все завидуют. Я дворник, и я получаю 15 тысяч. Для нас это очень большая зарплата. Илья Тарасов: А что сложнее – жить вот такой нормальной жизнью или жить на улице и бухать? – Сложнее? Илья Тарасов: Да. – Жить нормальной жизнью. Илья Тарасов: А насколько сложнее? – Жить сложнее. Понимаете, бухать вообще просто. Вот здесь у меня проблема. Если на душе плохо – блин, стакан решает на этот момент все проблемы. Это самое простое сейчас, что я могу сделать, реально. Махнул стакан – и у меня нет проблем, у меня люди добрые, я завтра решу другие проблемы. Поэтому у меня проблем не существует. Илья Тарасов: А так? – А так у меня есть проблемы. Илья Тарасов: Понятно, что как-то должно быть государство заинтересовано в том, чтобы поддерживать таких людей. Как, на твой взгляд, нужно поддерживать? – Нам можно дать жилье, допустим. Вот как ночлежка. Есть шанс. Пожалуйста, ребята, вот у вас есть жилье. Работайте, не пейте, развивайтесь. Хотелось бы что сказать именно по себе. Я ходил в «Единую Россию» нашу здесь, к депутатам. Объяснил ситуацию, что мне просто нужно жилье – социальное, любое, чтобы мне меньше платить за жилье и дальше развиваться. Руки есть, ноги есть, с работой как-нибудь разберемся. Если бы, конечно, помогли с работой, то вообще было бы здорово. Я халяву не люблю, она не нужна. Но когда я пришел в «Единую Россию» и сказал: «У меня проблема, помогите мне решить ее», – то мне сказали: «По-человечески мы вас понимаем, но мы живем во времена демократии, где каждый сам за себя». Еще раз. Это одна из причин, почему трезвому тяжелее жить. Сейчас каждый сам за себя. И когда по-старому очень хочется поступить (а это хочется), я даже иду в монастырь, стою целую ночь. Мне кредит взять – как два пальца описать, извиняюсь за мой французский. Я выйду – и мне без разницы, из штанов быстро выпаду. Также двери тоже открыть многие могу. Вот по-старому поступить очень легко, а по-новому – очень сложно. * * * Илья Тарасов: Истории ребят бездомных, которых ты считаешь своими подопечными, которые сейчас более или менее устроились в жизни. Роман Мокин: Ну, был у нас… Как-то я то ли дрова пилил, то ли еще что-то. Звонок в дверь. Я подхожу. Стоит такой здоровый мужик, плечистый, такой здоровый, молодой. Ему 38 лет было. Я говорю: «Чего пришел?» – «К тебе, ну, в ночлежку пожить». Я говорю: «Тебе сколько лет?» – «Тридцать восемь». – «Ну и чего ты сюда пришел? Смотри, какой ты здоровенный». И еще такой вид был у него, как будто он бандит. Вообще он мне не понравился. Я говорю: «Я тебя не возьму, ты не подходишь для нас». Он такой: «Ну ладно». И потом он снова пришел. Меня не было, а был мой помощник в ночлежке, Юрка. Он сказал: «Ну ладно, заходи. Потом Роман Сергеевич приедет, пообщается с тобой». Я приехал, пообщался. Я говорю: «Ну смотри, дружище. Первая пьянка – и ты в силу возраста даже можешь сразу вещи собрать и уходить». Илья Тарасов: Чтобы они лежали. Александр Пушкарев: Да. «Потому что я даже разговаривать с тобой не буду, ты сразу вылетишь». Он: «Все, все, без проблем». Я говорю: «Сидел?» – «Да». – «За что?» – «Тяжкие телесные». Я говорю: «Ну понятно все». И чем он запомнился? Он сразу начал действовать. Сразу нашел работу. Сразу начал в вагоне помогать. Он сперва устроился на предприятие, где делают пресервы. Ему там давали рыбу, и он всегда ее приносил домой, всегда разделял. Если что-то нужно, то он первый вскакивал. Надо воды принести – «Я!» Как в фильме про Шурика. Что-то сделать – «Я!» Он таким инициативным оказался, всегда помогал. Я просто рассудил его по внешнему виду, а внутрь-то не заглянул. А внутри он оказался очень хорошим человеком. И даже когда он ушел, он вылез из этой своей алкогольной ямы. К нему обратно повернулись лицом друзья и сказали: «Так, Вадюха, мы тебе снимаем квартиру на месяц и даем тебе некую сумму на продукты, чтобы ты встал на ноги. Но дальше – сам». И он за этот месяц устроился на еще лучшую работу, нашел себе спутницу жизни и даже пытался… Помощь его заключалась в том, что он нам помогал хлебом, потому что хлеб в ночлежке… не всегда получалось кушать с хлебом. И он нам помогал хлебом. Я ему помог вернуться в нормальную жизнь, а он платил мне чем мог, так сказать, помогал ночлежке хлебом. Илья Тарасов: А сейчас он как? Роман Мокин: Нормально. Звонит периодически, с праздниками поздравляет. «Как дела?» Я говорю: «Все хорошо». Илья Тарасов: Это круто? Роман Мокин: Да. Илья Тарасов: А таких много? Роман Мокин: Нет.