Илья Тарасов (за кадром): Сегодня в программе: Бывший бухгалтер развенчивает мифы о средневековых доспехах. А преподаватель уголовного права рассказывает о модных предпочтениях предков. О чем известный голливудский оператор молился на Ольхоне? И как бурятская легенда поможет экологии Байкала? Корни из глубины веков: зачем миру высоких технологий народные ремесла? Поговорим о старине с нашим коллегой, звукорежиссером Юлией Козловой. Она следит за качеством звука в студии, а в свободное от работы время восстанавливает костюмы Древней Руси. * * * Юлия Козлова: Сейчас я вышиваю рубленым перламутром. Сама техника называется «сажение по бели». Это очень излюбленная техника, в основном на Севере ей часто пользовались для создания головных уборов, для создания всяких разных украшений. Самое главное в нашей работе – сделать максимально близко к оригиналу, чтобы это выглядело как еще один музейный экспонат. Здесь у меня используется полудрагоценные материалы. Так как повязка не самая простая, она, в принципе, очень дорогая и уникальная, поэтому здесь ну все должно быть идеально. * * * Илья Тарасов: Юля, привет! Рад тебя видеть в нашей студии. Юлия Козлова: Привет, Илья! Илья Тарасов: Секундочку! Сейчас я прибегу, и мы с тобой начнем самое интересное. Я так понял, что ты пришла к нам не с пустыми руками, а принесла кое-что очень дорогое и необычное. Поставлю наш сундук с богатствами на всеобщее обозрение, чтобы все видели эту красоту тяжелую. Сколько он весит? Господи… Юлия Козлова: Очень-очень много. Илья Тарасов: Это костюм столько весит? Как доспехи рыцаря примерно? Юлия Козлова: Мне понравилось твое сравнение с доспехами. Илья Тарасов: Итак, что у нас в сундуке? Юлия Козлова: Здесь, в этом сундуке, реконструкция древнерусского девичьего костюма второй половины XVII века. Илья Тарасов: И ты, естественно, его сделала сама полностью? Юлия Козлова: Это полностью моя ручная работа вот этими ручками в течение восьми лет. Илья Тарасов: Восемь лет?! Юлия Козлова: Восемь лет я потратила на изучение, сбор информации и непосредственно изготовление. Костюм многосоставный. Это костюм богатой женщины, боярыни, может быть, даже царицы. Илья Тарасов: А какой век? Юлия Козлова: Вторая половина XVII века, Москва. Костюм состоит из двух рубах. Вот это первая рубаха, нижняя. Илья Тарасов: Это рукава? Юлия Козлова: Это рукава. Илья Тарасов: Можно? Юлия Козлова: Держи один. Это не самые длинные рукава. Раньше очень любили двухметровые, четырехметровые и так далее. Эта нижняя рубаха сделана полностью из домотканого материала. И вот эта домотканина, которую мы купили на вернисаже, она старинная – ей лет 100–150 точно. Илья Тарасов: Ничего себе! Юлия Козлова: Она пахнет бабушкиным сундуком. Илья Тарасов: Слушай, а зачем такие рукава длинные? Вот это куда? Юлия Козлова: Ты знаешь, раньше были специально обученные девушки, которые умели эти длинные рукава закладывать в красивейшие складки. И это все такими нереальными гофрами придавало изысканность костюму. Илья Тарасов: А сколько себестоимость костюма, без работы? Юлия Козлова: Себестоимость? Около полумиллиона. Илья Тарасов: Без работы? Юлия Козлова: Да. Ну, мы не используем синтетику, швейную машинку и так далее. Если это полудрагоценные камни, то это полудрагоценные камни. Если это золото – значит, это золото. Илья Тарасов: То есть чем-то все-таки это отличается от оригинала? Чем? Юлия Козлова: Естественно. Есть небольшие допущения опять же в тех же тканях, потому что, как бы мы ни хотели найти стопроцентный шелк, хочешь не хочешь, но сейчас магазины просто не предлагают такую возможность. Илья Тарасов: А какие-то ремесленные истории утрачены? То есть этапы какого-то производства. Юлия Козлова: Мы работаем в фондах, мы работаем в экспедициях. И все эти технологии шитья и вышивки передаются из рук в руки. И получается, что именно в этом и задача нашего клуба. Еще 100 лет – и все это уйдет, и никто никогда не сможет даже потом расшифровать, как это было сшито и вышито. Крой именно старинный. Мы не выдумываем ничего. Мы берем так, как было. Дальше на нижнюю рубаху надевалась верхняя рубаха. Она называлась красной. Какого бы цвета она ни была, она называлась красной. Илья Тарасов: Типа парадная? Юлия Козлова: Парадная, да. У нее рукава еще длиннее. Илья Тарасов: Почему? Юлия Козлова: Потому что это статусно, красиво. Илья Тарасов: Так, давай… Юлия Козлова: Вот такие рукава у этой рубахи. Илья Тарасов: Можно, да? Мы сейчас вот так покажем. Юлия Козлова: Аккуратненько держи. Эта красная рубаха украшена зарукавьями, сшита в технике «сажение по бели». Реконструкция из Российского этнографического музея. Мы работали с оригиналами этих зарукавий. Они лежат в этом музее, можно прийти и посмотреть на них. Илья Тарасов: А как это стирали? Юлия Козлова: Ручками это стирали. Вот вопрос «Как это гладили?» меня волнует, если честно, больше. Следующим этапом идет летник. Летник – это такая тяжелая верхняя одежда с длинными рукавами, как ты мог уже догадаться, которые называются «накапки». Илья Тарасов: Ну естественно. Куда же без них? Юлия Козлова: И украшены вошвами. Илья Тарасов: Вошвы? Юлия Козлова: Да, вошвы. Это очень дорогая ткань костюма. Расстегиваем пуговку. Илья Тарасов: И накидываем, да? Юлия Козлова: Сзади накидываем на голову. Илья Тарасов: Слушай, вот эта штука весит, наверное, килограмма полтора-два. Юлия Козлова: Больше полутора. Илья Тарасов: Больше? Юлия Козлова: Потому что только вышивка на синем антикварном фоне весит примерно килограмм. Илья Тарасов: Нормально. Юлия Козлова: Рукава наши вынимаем, которые у нас тут… Илья Тарасов: То есть вот эти тоже должны виднеться обязательно? Юлия Козлова: Да, вся красота. Илья Тарасов: Все богатство – наружу. Юлия Козлова: Конечно. Следующим этапом надевалась шубка накладная либо шубка столовая. В ней могли выйти к обеду, например. У шубки тоже длинные рукава, но с секретом: они откидные. Держи рукавчик. Илья Тарасов: А, они есть, но как будто бы их и нет, да? Юлия Козлова: Есть рукава. Но помимо того, что можно продеть руку в рукав, здесь есть еще прореха. И можно продеть руку в эту прореху, а рукав, как крылышко, как рудимент, останется сзади. Илья Тарасов: То есть я вот так сейчас сделаю… Ё-моё! Юлия Козлова: Вот видишь, мы уже наловчились с тобой. Илья Тарасов: Все, да? Я могу отпускать? Юлия Козлова: Да-да-да. Илья Тарасов: Слушай, ну получается красиво. Юлия Козлова: Сапожки жемчужные. Илья Тарасов: Вау! Юлия Козлова: Это, наверное, самая дорогая часть этого костюма. Илья Тарасов: Можно? Юлия Козлова: Это настоящий жемчуг. Все сделано по традиции XVII века. Сапожник шил прямо ручками из настоящей кожи. Здесь наборный каблучок, несколько слоев бересты и кожи, деревянные гвоздики. Все по науке. Оригинал этих сапожек хранится в Оружейной палате. Обязательный элемент – бобровое (оно же пуховое) ожерелье. Обязательно красили, чернили черным цветом, потому что считалось, что это очень благодатно оттеняет белое… Илья Тарасов: И опять же в плюс 30 носили где-то, в плюс 25, да? Юлия Козлова: Это носили и зимой, и летом, потому что это чинный костюм. Это не твоя прихоть, а это практически как мундир. Дальше на бобровое ожерелье надевалось жемчужное ожерелье-стойка. Это ожерелье мы сделали по образцу, который хранится в Оружейной палате Пикантная деталь – чулочки в сапожки. Обязательно. Ну а как же? Не голыми же ногами. Это шелковые чулки из тафты. Тоже все шито на руках. Примером этих чулок нам служили чулки Натальи Нарышкиной из захоронения в Вознесенском монастыре Кремля. В общем, у нас каждая деталь имеет отсылку к какому-то оригиналу. Илья Тарасов: К истории. Юлия Козлова: Украшение, которое у нас осталось, венчает наш… Илья Тарасов: Это все называют «кокошник». Но на самом деле это… Юлия Козлова: Головной убор, девичий головной убор. Ты прав, что, кроме кокошника, мало знают названий головных уборов. На самом деле их десятки. Это венец. В чем главное отличие? Он с открытой спинкой, то есть волосы будут видны. В кокошнике это недопустимо. Кокошник – это женский головной убор, его носят после замужества. И волосы показывать нельзя после замужества. Но у нас… Мы, вообще-то, предполагаем, что это свадебный костюм, поэтому это венчальный венец. Он сделан по образцу из Шенкурского краеведческого музея. Мы нашли на парсуне жены царя… Илья Тарасов: Парсуна – это что? Юлия Козлова: Парсуна? Так раньше называли портреты. Портрет жены царя Федора Алексеевича, Марфы Апраксины. Она на этом портрете в очень похожем головном уборе. Это такое же венец. Семичастные розетки. На спнях у нее… Вот эти ножки называются «спни» – от слова «пенек». Но у нас еще есть фата. Илья Тарасов: Фата? Юлия Козлова: Есть фата. Это у нас привозная, индийская. Илья Тарасов: Очень красиво! Но ты же сделала его так, чтобы и самой носить, правильно? Юлия Козлова: Конечно. Этот костюм шит по моим меркам. Илья Тарасов: Посмотрим, как это выглядит? Юлия Козлова: Посмотрим. Илья Тарасов: Это Измайловский кремль? Юлия Козлова: Нет. Это палаты Аверкия Кириллова, Палаты XVII века, на Берсеневской набережной, напротив Храма Христа Спасителя. Илья Тарасов: А как тебе самой, по ощущениям, в этом костюме? Чувствуется барство, роскошь? Юлия Козлова: Вся тяжесть веков. Когда надеваешь такой костюм, сразу выпрямляется осанка, какая-то статность появляется. И такое впечатление, как будто другая личность просыпается. Абсолютно ощущение несовременное. Вот знаешь, когда ныряешь в речку, и вот пока до дна плывешь, даже два метра, давление воды на тебя все больше, больше, больше… Здесь то же самое: с каждым последующим слоем ты прямо чувствуешь эту силу веков. А когда разоблачаешься – как будто выныриваешь прямо резко и вдыхаешь воздух. Илья Тарасов: Слушай, а как вообще так получилось, что ты работаешь звукорежиссером, но занимаешься еще и вот этой всей историей? И здесь времени, знаний, сил и вообще всего-всего очень много потрачено. То есть как ты к этому пришла? Юлия Козлова: Ну, на самом деле эти две ветви в моей жизни появились практически параллельно. Я понимаю, что зарабатывать деньги и иметь профессию я хочу именно современную, модную, молодежную. Я работаю в отличном коллективе на телевидении с высокотехнологичными приборами, как звуковой пульт. И меня все устраивает. Но есть какое-то время, в которое хочется остановиться, приблизиться к тем людям, которые жили в те времена, погрузиться в их красоту. Я их очень уважаю. И мне хотелось бы побольше о них узнать: как они мыслили, как они жили. Потому что даже просто сложно представить. Вот эти вещи раньше создавались в таких ограниченных условиях, когда не было ничего. Не было ни электрического света, ни принтера, ни компьютера, ни ластика… Илья Тарасов: Ни Интернета, где можно все это заказать. Юлия Козлова: Ни Интернета. Ты должен был встать в четыре утра, подоить корову. Ты должен был все сделать сам. Ты не можешь пойти в магазин и купить еды. То есть все, что раньше делал человек, начиная от постройки своего дома, своей еды, своей одежды, – он все делал своими руками. Илья Тарасов: Я знаю, что ты даже сама выращиваешь лен. Юлия Козлова: Да. Илья Тарасов: Как вообще? Где? Юлия Козлова: Ну, это же гениально! Если ты не можешь что-то купить – сделай это сам. * * * Юлия Козлова: Я купила семена, купила мини-трактор. На даче у меня были картофельные поля, три поля, которые мы давно уже не сажаем картошкой. И я решила, что я на этих картофельных полях посажу свой собственный лен и попробую его возделать по старинной технологии. Слава богу, есть Интернет, мой любимый помощник. Я скачала книжку «Технология возделывания льна», где все очень детально описано. Суперинтересное и потрясающее чтиво! И вот результат. Несколько лет не прошли даром. Семена превратились в потрясающие снопы высококачественного льна, убранные точно в срок. Сейчас я вам покажу, какая кудель получается из этого прекрасного снопика. Мягкий, потрясающий, практически как детский волос. Из этого волокна, из этой кудели можно сделать довольно тонкую пряжу, которая пойдет на рукава рубахи, например. * * * Илья Тарасов: А что дальше? Вот ты получила лен… Юлия Козлова: Дальше его нужно высушить. Потом мочить. Потом опять сушить. Потом трепать. Потом чесать. Потом прясть. Потом ткать. Потом белить. Потом шить. Потом уже носит. Илья Тарасов: Это веретено, правильно? Юлия Козлова: Это веретено и прялка. Прялка «донца» называется. Это прялка, на которой ты сидишь и с помощью веретена вручную прядешь ниточку. Илья Тарасов: Прядешь? Это ты так их… Юлия Козлова: Ну, я сейчас их чуть-чуть распушу, а потом буду вынимать небольшое количество нитей, которые мне нужны для моей толщины и уже веретеном спрядывать. Это уже более поздний вариант прялки – колесная, дорогая, которую надо было купить за деньги. Не в каждом доме она была. * * * Юлия Козлова: Мне нужно спрясть более 10 километров пряжи, для того чтобы насновать основу на ткацкий станок. * * * Юлия Козлова: Моя сверхзадача – это выткать свое собственное полотно на сарафан. Я хочу сарафан не из покупного сукна, а из настоящего, не только домотканого, но и домопряденого сукна. Поэтому прялку в руки, телевизор отключаем и долгими зимними вечерами прядем ниточки. Илья Тарасов: Когда мы рассматривали этот костюм, на нем большое количество всяких блестящих красивых штук: жемчуг, перламутр, все остальное. Ты тоже делаешь сама все, нашиваешь, пришиваешь? Юлия Козлова: Естественно, я стараюсь максимально подобрать материалы к тому, что использовалось раньше, в старинные времена. Пришлось освоить некоторые новые профессии. Илья Тарасов: Еще профессии. Смотрим. * * * Юлия Козлова: Созвонилась с одним ювелиром, с другим, с третьим. Говорю: «Мне надо пропилить перламутр». У меня спрашивают: «Сколько?» Я говорю: «Ну как сколько? Ну, две горсти мне надо. Мне нужно сделать целый головной убор. То есть я не могу сказать – тысяча штук или сколько-то». Мне говорят: «Две горсти?! Если бы вы сказали, что десять штук, то мы бы вам сделали. Но если счет идет о горсти, то мы просто не будем делать, потому что это очень дорого, это очень тяжело. И это будет стоить таких денег, которых нет у вас. И это будет стоить того времени, которого, увы, нет у нас». Что такое перламутр? Это же кальций. То есть это практически как наши зубы. Это очень твердый материал. Чем сверлят наши зубы? Алмазными борами. Сейчас у меня здесь есть так называемые заготовки. Ну, можно назвать это «полуфабрикат». Во-первых, это такие перламутровые плашки. Это морской перламутр, ракушка. Его мы будем пилить сначала на такие маленькие полосочки. Потом эту полосочку мы будем пилить на маленькие кубики. Потом эти кубики будем сверлить, делать дырочку – и получится наша рубленая бусинка из перламутра. * * * Илья Тарасов: Слушай, на самоизоляции, я думаю, ты от скуки не страдала, всегда было чем заняться. Юлия Козлова: О да! «Наши руки не для скуки, для любви сердца». Мы всегда найдем чем заняться. Илья Тарасов: Но ты же не в одиночку это делаешь. В каком коллективе ты трудишься? Юлия Козлова: Естественно, не в одиночку. Я мастер студии «Русские начала». Это огромный коллектив единомышленников, этнографов, которые занимаются профессионально изучением костюмов. Например, это видео с наших… Илья Тарасов: …посиделок. Юлия Козлова: …с наших лекций. Здесь к нам в фонд попала новая этнография в виде рубахи. Она попадает разными способами: нам дарят, что-то мы покупаем, что-то приходит совершенно случайно. Может быть, люди хотят выкинуть, а мы говорим: «Вы что?! Это же шикарная этнография». Это моя мама. Илья Тарасов: А, у тебя все это семейное? Юлия Козлова: Ну, в моем случае – да. Сначала начала заниматься мама, потом я. Потом мы привлекли немного брата, он наша модель. Илья Тарасов: А кто руководит всем этим процессом? Юлия Козлова: Сейчас наши руководители – Татьяна Валькова и Ольга Климова. Наши педагоги, филологи, мастера вышивки. Вот это как раз настоящий этнографический образец – старинный кокошник, который нам поступил просто чудеснейшим образом в дар. Это наши современные работы. Это костромской кокошник. Илья Тарасов: Красотища вообще! Юлия Козлова: По форме на сапожок похожий. Это женский головной убор. Это тоже женский головной убор – шишак. Это Псковская губерния. Это моя работа для моей мамы. Илья Тарасов: Очень круто! Как у человека, очень серьезно увлеченного всей этой историей, у тебя сто процентов есть какая-то профессиональная мечта. То есть какой костюм ты бы хотела, я не знаю, восстановить, создать? Что? Юлия Козлова: Я могу сказать, что это не одна мечта, а это целый список. И он реализуется медленнее, чем пополняется. Безумное количество вещей, которые хочется повторить, потому что невероятной красоты золотное шитье. Вот ты приходишь в музей, ты видишь эти вещи – и ты понимаешь, что ты хочешь все. Моя девичья душа не может остановиться. Я хочу и этот кокошник, и этот кокошник, и эту рубашку… Ну как тут можно остановиться? Илья Тарасов: Спасибо тебе большое за то, что ты делаешь, потому что это действительно прекрасно и это очень интересно. Юлия Козлова: Я буду счастлива, если нам получится сохранить старинные технологии, сохранить и передать их. Потому что сейчас передавать практически некому, а такой интересный пласт… Так что будем вас образовывать. Илья Тарасов: Спасибо. Юлия Козлова: Спасибо. * * * Илья Тарасов (за кадром): Микаэль Ахмедов – преподаватель уголовного права из Владимира. Он коллекционирует народные костюмы. Создал просветительский проект «Народный стиль». Это передвижная выставка. С ней разъезжает по стране и проводит лекции. Через этнические костюмы рассказывает о традициях и культуре народов России. Микаэль Ахмедов: Любое хобби начинается с детства. Так уж получилось, что мой отец из Грузии, мама из Азербайджана, а рос я в России. И мое юное детство проходило в трех культурах, в трех многообразиях, в двух религиях. Вот это все многообразие я на протяжении всего детства впитывал. Илья Тарасов (за кадром): Проект существует на президентские гранты. В прошлом году на один из них Микаэль снял клип. ВИДЕО Илья Тарасов: Микаэль, привет! Микаэль Ахмедов: Приветствую! Доброе утро. Илья Тарасов: Я посмотрел ваш ролик, который вы сняли на президентский грант. Я тебе скажу: пушка, вообще отлично! Как вы к этому шли? Как долго вы его снимали? И в этом ролике все ваши костюмы задействованы, да? Все твои? Микаэль Ахмедов: Да, все наши костюмы. Идея была – огромный такой стол. Россия позиционирует в себе стол. И как раз Россия вбирает и объединяет вокруг одного-единого стола в мире и в дружбе огромное количество национальностей, которые проживают в России. Илья Тарасов: У тебя большая сейчас коллекция? Микаэль Ахмедов: Целых 72. Илья Тарасов: Я подумал, что человек, у которого 72 костюма, которые он собрал и практически сам все сделал, мне кажется, ему должно быть лет 50. Но я смотрю, что ты молод, полон сил и энергии. Со сколько лет ты начал собирать это все? Микаэль Ахмедов: С 26. Но благо я не один, у меня огромная команда. Поэтому общими усилиями со всей Российской Федерации удалось воочию увидеть это и собрать. Илья Тарасов: А тебе как идея пришла? В 26 лет что с тобой произошло, что ты такой решил: «Все, вдруг начинаю собирать костюмы!»? Микаэль Ахмедов: У меня появилась идея: как же сделать так, чтобы зрителя погрузить в мир национального костюма, в мир этники, в мир вообще многообразия наших культур нашей страны? И вот придумал. Ну, может быть, через призму именно национального костюма погрузить зрителя, чтобы он воочию погрузился в этот прекрасный мир культур нашей страны. И начал собирать с 26 лет со всей Российской Федерации национальные костюмы. Я связывался с домами народного творчества. Самое дальнее, куда я обращался, – это на Камчатку. Три месяца шел к нам костюм. Но все же нам по нашим техническим заданиям и по их профессиональным навыкам сшивали эти национальные костюмы. Илья Тарасов: Какой твой любимый? Микаэль Ахмедов: Бурятский. * * * Микаэль Ахмедов: Головной убор символизирует четыре стихии, в том числе ветер, воздух, солнце, земля. Каждый бус, который расположен здесь, как раз символизирует… На что похоже? На луну. А здесь располагаются как раз непосредственно эти звезды. И, просовывая каждый камушек здесь, они замаливали какие-то определенные молитвы. И чем больше их – тем больше защита у девушки. А это некие чехлы для девушки. Представьте себе – кочевой народ. В то время девушка каждый день помыться не может, это очень сложно. Различные запахи от костра. И они косичку убирали сюда. Это очень удобно. * * * Илья Тарасов: А самый любимый мужской костюм? Микаэль Ахмедов: Мужской? Это черкесский, конечно. Илья Тарасов: Почему? Ну, как-никак это мои корни, общий такой наряд, который сложился уже на Кавказе. Это черкесский мужской национальный костюм. Просто потрясающий вид имеет! * * * Микаэль Ахмедов: Козыри располагались здесь, потому что воину во время боя необходимо было быстро достать порох и произвести выстрел. Он достает, ломает в пороховницу и производит выстрел. «Газырь» с арабского переводится «быстрый». Они носили на груди. Если бы он носил на поясе, то во время боев в горной местности этот порох мог вымокнуть. Папаха имеет важное значение. Даже кубанские казаки, которые проживали рядом с Кавказом, переняли у них некоторые особенности. Например, казаки носили внутри еще иконки, письма родных и фотографии близких. То есть подойти к казаку и сбить с его головы головной убор – это унижение его как мужчины, унизить его честь и достоинство в обществе. * * * Илья Тарасов: Слушай, знаешь, прямо захотелось все это дело померить. Слушай, а как это все правильно хранить? Мне кажется, должна быть какая-то температура определенная, влажность, то есть как-то развешивать. Микаэль Ахмедов: Абсолютно. Илья Тарасов: Расскажи про особенности. Это же не просто, как я в шкаф все забросил – и пусть лежит. Нет же? Микаэль Ахмедов: Абсолютно верно, да. В первую очередь температура – не более 24 градусов, не менее 18. Далее – чехлы определенные. На неделе я несколько раз приезжаю, раскрываю, чтобы это все дышало, проветриваю комнату, закрываю, делаю влажную уборку. Да, это довольно-таки сложно. Илья Тарасов: Расскажи, пожалуйста, про выставку. Как она проходит? Вы же перемещаетесь, возите ее по городам. Микаэль Ахмедов: Ну, самое приятное и самое универсальное, чем я горжусь и гордится моя команда: у нас характер передвижной. То есть мы едем в любые глубинки, чтобы продемонстрировать и рассказать. Не только продемонстрировать, но и рассказать про многообразие нашей культуры. Мы работаем абсолютно бесплатно для этих местных жителей. Я выигрываю президентские гранты, закладываю заранее те национальные костюмы в субъекты, в которые я буду обращаться. Соответственно, заключаю с ними договора. Илья Тарасов: А люди, которые приходят на выставки, погружаясь во все это дело, как-то меняются? Какую обратную связь люди тебе дают? Микаэль Ахмедов: Как-то мы были в таком прекрасном городе Суздаль, и мы там выступали. И вдруг на нашу выставку приехали детки, подбежали ко мне и сказали: «А мы все помним». А прошло более полутора лет. Я говорю: «А что вы помните?» Я преподаватель вуза. И я решил быстренько проверить, такой экспресс-тест провести. Илья Тарасов: Экзамен. Микаэль Ахмедов: Ну, я пару вопросиков задал. Все помнят! Значит, те методы, которыми мы преподносим вот эту культуру, информацию для детей разных возрастных групп, все-таки это оседает здесь – в голове и в душе. Вот это для меня самая высшая награда – наследие. Илья Тарасов: Спасибо. Успехов вам! * * * Илья Тарасов (за кадром): Оюна Фурман родилась и выросла в Улан-Удэ. Поступила на журфак в Томский государственный университет, но на третьем курсе уехала в США. Там окончила Бруклинский колледж в Нью-Йорке, специальность – кинопроизводство. Сейчас Оюна в процессе завершения своего американо-бурятского фильма в жанре фолк-фэнтези «На берегу древнего моря». Над проектом работает многонациональная команда. Марк Дэвид – главный оператор, который уже много лет снимает в Голливуде. Андрей Валенцов из Санкт-Петербурга известен своей операторской работой в фильме «Сибирь» с Киану Ривзом. Матео Асценти – художник из Флоренции, нарисовал афишу. Мастерица из Бурятии вручную сшила костюмы. ВИДЕО Илья Тарасов: Оюна, привет! Оюна Фурман: Привет! Илья Тарасов: Оюна, в двух словах про сценарий. Насколько я понимаю, он был основан на одной из легенд. Расскажи, пожалуйста, что за легенда. И как ты это все переработала? Оюна Фурман: Это основано было на легенде моего народа бурятского. Три небесные девы-лебеди прилетают на Байкал, раздеваются, купаются в его водах, оставляют свою одежду на берегу. В кустах сидит охотник, которому приглянулась одна из дев. Он крадет ее крылья. Ее сестры улетают, оставляя ее. Она остается, выходит замуж, становится его женой. И у них рождаются 11 сыновей, которые становятся 11 родами, бурятскими родами. Ну, мы немножечко там поменяли, то есть там не будет у нас сыновей. Немножечко поменяли конец, можно так сказать. Илья Тарасов: А как вообще твои родственники и друзья отнеслись к тому, что ты приехала, привезла целую съемочную группу, вы начали там работать? Вообще как народ реагировал на весь процесс? Оюна Фурман: Дело в том, что люди были удивлены: «Зачем это тебе вообще нужно? Ты уже живешь за границей почти 14 лет». Я, кстати, вовлекла очень много моих друзей. Главная актриса – я ее знаю практически с детства. Очень многие захотели поработать, помочь, то есть ездили на локации со мной, организаторские какие-то вопросы. То есть люди, в принципе, были рады за идею, что вот под эгидой Байкала мы что-то такое снимаем классное и очень необычное. Это все-таки стиль фолк-фэнтези. Это что-то совершенно другое. И профессиональная команда с профессиональной аппаратурой приехала. Илья Тарасов: Обычно, когда снимают что-то, связанное с народным творчеством, с легендами, и всегда на съемочной площадке происходят какие-то необычные вещи. Природа дает знаки, что вы делаете правильно или, наоборот, что-то делаете неправильно. Как в этот раз было? Было что-то необычное? Оюна Фурман: Ну, вообще с нами ездил шаман. Илья Тарасов: То есть вы взяли с собой шамана? Оюна Фурман: Да, брали шамана с собой, конечно. Брали конфеты, рис. Водка даже была, да. И перед тем как снимать, мы молились, и молились всей командой. Причем наш оператор из Лос-Анджелеса был очень… Он вообще все это обожал, это была для него такая экзотика. А вообще сам остров Ольхон – необычный, туда очень сложно добираться. Это вообще очень намоленное место, шаманское. Там кричать нельзя, а тут мы приехали. У нас еще есть такая очень обнаженная сцена, где наши девушки в обнаженном виде заходят в воду. Приезжали автобусы, все нас фотографировали. Очень интересно было и неудобно моим актрисам. Но справились. Илья Тарасов: А когда будет премьера фильма? Оюна Фурман: Мы хотим выпустить как можно скорее, надеемся весной. Ну, естественно, мы хотели бы дать три премьеры: одну в Америке, в Европе и в России. Обязательно хотим показать его в Улан-Удэ, в Бурятии. Илья Тарасов: А полный метр или короткий? Оюна Фурман: Это будет короткий метр, мы надеемся, 15–20 минут. Над нашим фильмом сейчас трудятся режиссеры монтажа. Должен получиться качественный продукт. Илья Тарасов: Ты знаешь, что в этом году в Иркутской области будет Год Байкала? Оюна Фурман: Нет. Илья Тарасов: Вот это информация, да? Я думаю, что вам сто процентов нужно заканчивать фильм в этом году и премьериться именно в этом году. Так что с нетерпением ждем кино в России. Обязательно сообщай нам. Если вдруг дадите возможность нам его показать, мы это сделаем с большим удовольствием. Спасибо тебе большое за интервью. Оюна Фурман: Спасибо большое. Илья Тарасов: Заканчивайте работу. Увидимся! Оюна Фурман: Спасибо, спасибо. * * * Илья Тарасов (за кадром): Виктор Кралин в прошлом бухгалтер. Однажды понял, что не хочет больше сводить балансы, и увлекся историей. Организовал клуб реконструкции «Белая рысь», где вместе с единомышленниками воссоздает события эпохи Средневековья. Еще один проект Виктора – Музей ратной истории Москвы. Он находится на старинном Крутицком подворье. Здесь можно примерить доспехи, помахать мечом и научиться писать на бересте. В прошлом году Виктор со своей командой снял фильм, основанный на берестяной грамоте № 752 – про любовь. ВИДЕО Илья Тарасов: Виктор, добрый день. Виктор Кралин: Здравствуйте. Илья Тарасов: Вы сняли кино. В двух словах: о чем кино, как вы его снимали и зачем? Виктор Кралин: Кино о берестяной новгородской грамоте начала XII века, где барышня пишет (ну, мы так хотим думать) любовное послание молодому человеку о том, что он к ней не приходит. И на основании этой берестяной грамоты мы сделали небольшую такую сюжетную зарисовку, где участвует, конечно же, барышня, ее молодой человек, варяги и всемирной известный (не побоюсь этого слова) мальчик Онфимка, который жил в Новгороде. ВИДЕО Илья Тарасов: Почему решили это снять? С точки зрения той же реконструкции – все, что использовалось в фильме, вы это прорабатывали как-то, внимательно к этому относились? Виктор Кралин: Используя свой реквизит, мы на этом значительно сэкономили. Использовали свой реквизит, свои костюмы, экипировку, оборудование какое-то. Ну, торговые точки какие-то в кино у нас были. Мы, скажем так, максимально приблизили наполнение фильма к тому виду, как это могло выглядеть тысячу лет назад, по нашему мнению. Конечно, это могло выглядеть по-другому. Но в настоящее время в рамках кинематографа такого больше нет. Клубы военно-исторической реконструкции существуют уже давно в России. В частности, наш клуб «Белая рысь», который в Жуковском базируется, он занимается историей Древней Руси и ее соседей эпохи Раннего Средневековья. Илья Тарасов: Как эти знания получать? Где все это? Надо читать, как рыть? Нет же такого специализированного образования, наверное. Виктор Кралин: Конечно. Информация берется из четырех видов источников: археологические, изобразительные, письменные и этнографические. И, базируясь на этих позициях, на этих основах, мы сопоставляем их и можем предположить, что это выглядело именно так или люди могли вести себя соответствующим образом. Илья Тарасов: Сам фильм – вы сделали это потому, что захотелось, вы это можете? Или какая-то есть цель у этого? Виктор Кралин: Самое первое, мы хотим показать людям, что русская культура – это не водка, балалайка и медведь, а нечто большее. Это содержит в себе гораздо больший пласт культуры и какой-то идеологии. И второе – это привлечь внимание общественности к плачевному состоянию исторического кино, российского исторического кино в настоящее время. Идеологическая составляющая отсутствует. И в материальной части огромное количество недочетов, огромное количество каких-то упущений, а зачастую и фальсификаций. * * * Виктор Кралин: Миф № 1 – это пудовые мечи. Это не так. Как вы понимаете, махать шестнадцатикилограммовым ломом довольно сложно. Поэтому мы показываем гостям оружие, реплики оружия Раннего Средневековья. Например, у меня в руках меч типа «Каролинг», весь его составляет 1 килограмм 100 грамм. Стереотип № 2 – так называемая выемка в центре меча, которую ошибочно называют «кровосток». Это не так, это глупое название. Это называется «дол меча». И дол меча служит для облегчения его веса. По одной из версии, он создает такие ребра жесткости, которые мечу не позволяют… ну, делают его более упругим. Все мы в кино видим, когда воин убирает меч в ножны, раздается железный звук. Почему? Такого звука нет вообще. Это додумка кинорежиссеров. Ножны сделаны из кожи и дерева, они не звенят. * * * Илья Тарасов: К чему это может привести? Виктор Кралин: Мы видим, что подрастающее поколение, в частности подростки от 12 до 19 лет, молодые люди, они с трудом могут назвать, кто такой князь Владимир и с трудом отличают Юрия Алексеевича Гагарина от Петра Аркадьевича Столыпина (если они вообще знают, кто это такие). Впоследствии у них пропадает какая-то национальная самоидентификация. И выводы из этого уже можно сделать дальше очень простые. Илья Тарасов: То есть люди к вам приходят, с вами знакомятся, в музей ходят и как-то смотрят за деятельностью клуба. Какую обратную связь вам дают люди? Виктор Кралин: Люди, которые приходят, может быть, они ожидают детский кружок по рисованию. Но это не так. Это значительный пласт работы. И поэтому десять человек в клуб пришло – один остался. Но если он остался, то это уже практически навсегда. Илья Тарасов: Я думаю, что наши телезрители, которые так или иначе интересуются историей, могут почерпнуть полезную информацию на вашем сайте, в ваших аккаунтах в социальных сетях. Спасибо. Виктор Кралин: Спасибо и вам. Всего доброго! * * * Илья Тарасов: Киргизский писатель Чингиз Айтматов в своем романе «И дольше века длится день» описывал племя манкуртов. Это варварский народ, который утратил свои корни, письменность и культуру. Не будьте манкуртами! Учите историю! Это была программа «ЗаДело!». Увидимся ровно через неделю. Пока!