– Потом отхожу назад… – Любовь Павловна на сцене, все. – Я на сцене и ухожу на свои слова. – Отлично! Ушли тогда. Так, Ярослав сидит за барабанами, понятно. – Ты самая крутая собака! Ты самая крутая! Мы найдем тебе новый дом. Слышишь? Они придут за тобой. Ну все. ФИЛЬМ ОЛЕСИ РУСНАК «ЛЮДИ ДОБРЫЕ. ДАЛЬНИЙ ВОСТОК» Екатерина Кириллова, директор фонда помощи бездомным животным «Умка»: В работе с животными самое сложное – это работа с людьми. Бесконечные разговоры по телефону, какие-то консультации, отказы, какие-то просьбы о помощи. Началось! Не-не-не, все-все-все! Домой, домой, домой! Олеся Руснак (за кадром): Екатерина Кириллова по образованию – врач анестезиолог-реаниматолог. Когда-то работала на «скорой помощи». На одном из вызовов увидели больного котенка и не смогла остаться равнодушной. Екатерина Кириллова: Когда мы приехали на вызов бригады, там была женщина. В общем, частный дом, маргинального типа женщина. У нее был этот самый… цирроз печени. Мы собрались везти ее в стационар, потому что как бы там без вариантов было. Ну и в один конец, то есть назад бы она уже не вернулась. А там кошка окотилась, и один котенок был живой. Я говорю: «Ну давай заберем. Давай заберем». Ну, мне доктор говорит (она же по совместительству подруга): «Да он все равно не выживет. Что ты?» Я говорю: «Ну, не выживет – тогда хотя бы у нас не выживет». Ну и все. И, как говорится, «понесли ботинки Митю». И пошло – один, второй, третий. Потом я около больницы щенков подобрала, пять штук. Ну, это вообще, конечно, был ахтунг, если честно, потому что пять щенков в однокомнатной квартире, еще три кота, три кота у меня на тот момент было. Тогда это было немножко, знаете, в стиле «слабоумие и отвага», как бы: «Все, погнали спасать!» Сейчас, конечно, ты уже понимаешь, что нельзя смешивать разный помет – это будет инфекция. Рассчитываешь силы. Олеся Руснак (за кадром): Сейчас у Кати на попечении более двухсот животных. Для кошек и собак с тяжелой судьбой она создала фонд «Умка» во Владивостоке. Екатерина Кириллова: Одно дело, когда их стреляют, убивают, режут. Это люди как бы ненормальные. А когда от них избавляются хозяева такими жуткими способами – мне кажется, это такой самый апофеоз жестокости. Вообще мы изначально регистрировались, начинали работу свою много лет назад как фонд помощи бездомным животным, но на самом деле почти сразу мы работали как фонд помощи домашним животным, от которых отказались, которых выкинули и так далее. То есть мы называем их бывшими домашними животными. Олеся Руснак (за кадром): Погулять с собаками желающих много, а вот остаться в фонде и помогать на добровольной основе мало – всего десять человек. Из них большинство – девушки. Мужчины на вес золота. Екатерина Кириллова: Три телефона у нас и где-то, не знаю, от 10 до 30 звонков в день. Из них, наверное, ну если один тот, кого хотят забрать, – это счастье. Особо девать-то их некуда, учитывая, что как бы мы и так перенаселены где-то в два раза. То есть если сейчас… Здесь вообще было рассчитано изначально на 45 мест собачьих, а их здесь 110. Здрасте! Вот, пожалуйста, Дина. У нее хозяин умер, осталось четыре собачки. Родственник их собрался вывозить. Они все вот такие мелкие. В итоге мы из этих четырех забрали одну, Дину, на доживание. Олеся Руснак (за кадром): «Умка» – организация некоммерческая, существует на пожертвования неравнодушных граждан. В месяц на самый обычный корм для собак уходит около 300 тысяч рублей. Для кошек корм дороже. В общей сложности, чтобы только накормить животных, волонтеры тратят полмиллиона, не считая стерилизацию и медикаменты для больных. Екатерина Кириллова: У нас был пес Аргон. Его хозяйка отдала каким-то маргиналам на мясо, и они его начали поджигать, и он в этот момент убежал. Он примерно такой, типа тоже «полунемец», вот такой был. Он убежал от них, его женщина нашла. Мы спасали его чуть ли не всем Приморским краем, потому что нам препараты, по-моему, даже с Сахалина привозили, потому что там тяжелое такое поражение было. Но он не выжил, не выжил. Ну, тогда люди помогали деньгами, и мы смогли… Вот там теплая пристройка к дому, вот такая отдельно, видно. Это для собак-послеоперационников. У нас ее не было, мы очень хотели построить. И уже горели все сроки, потому что зима уже была, уже прямо вот-вот. А собаки голые, послеоперационные, ну, в вольерах просто не должны быть. И мы благодаря этим деньгам успели достроить прямо до холодов. Помню, уже когда морозы были, мы уже просто туда заселили собак, уже без ремонта, лишь бы заселить в тепло. И хотели мы сделать эту самую… Ну, все руки не доходят. Ну, типа пристройка имени Аргона. Мы когда-то не решились на ее усыпление. У нее перебит позвоночник, то есть у нее поля в спинном мозге – как бы он все, разорвался. Это очень сложно! Спинальники – это капец как сложно! То есть это каждый день на руках ее в ванную – помыть, отжать, потому что она сама не писает. Таблетки дать, потому что застой мочи провоцирует всякие инфекции. Иногда ее мужчины выносят в лесок, чтобы она там… А вообще она гонзает, она как бы собак других не любит. И у нее есть специальный чехол. У нее есть инвалидная коляска, ну, специальная, но она не очень удобная – лапы быстро устают от напряжения. У нее есть специальный чехол из брезента, чтобы она вот так гонзала, чтобы у нее с лапами ничего не происходило. Она живет для себя более или менее еще нормально. Это наши счастливые истории. Это всего лишь маленькая толика того, что было сделано. Это фотографии, которые нам потом присылают хозяева уже через год, через два, через три, через пять, через десять. Некоторые из них распечатаны. Вот здесь и вот здесь. Ну, это прямо совсем-совсем маленькая толика. Это у нас товарищи коты. Да, это колесо нам подарили. Они здесь бегают. Это комнаты, в которых кошки живут уже проглистогоненные, привитые, стерилизованные, чипированные – готовые, так сказать, к отъезду в новый дом. Олеся Руснак (за кадром): Кроме кошек и собак, в приюте есть свинки и попугайчики. Екатерина Кириллова: Да, они отказники, причем одну забрали. Сенечка, по-моему, вообще социопат, и вот у нее появились две подружки, и он немножко подрасслабился. Этих тоже выставили в клетке в подъезд, но они тоже не ласкуны. Олеся Руснак (за кадром): На протяжении всех съемок Катя постоянно смотрит на часы – нужно успеть забрать сыновей-близнецов из детского сада и отвезти на каратэ. Екатерина Кириллова: Честно? Хочется, чтобы больше было времени в сутках. Ну конечно, не хватает. Потому что если бы хватало сил, мы бы уже так развернулись! Часто бывает такое, что… Ну, как бы я этого не стесняюсь. Люди приезжают, потому что им не хочется общаться с людьми. Есть некоторые у нас начальники, руководители, некоторые бизнесмены, которые настолько устают от бесконечной работы с людьми, от руководства и так далее, что им просто хочется приехать… И у меня тоже иногда такое желание есть – просто идти и убирать говно. Когда ты идешь, убираешь какашки, у тебя мысли реально только о том, чтобы убрать все какашки и о консистенции какашек. Нажми на кнопочку! Даня, на кнопочку нажми! Ну вот, товарищи. Даня: Мама, из-за тебя мы опоздали на каратэ! Екатерина Кириллова: Мы не опоздали на каратэ, у нас все вовремя, вообще все по плану. Ты что? Сорок пять минут! Олеся Руснак (за кадром): Дане и Мише – шесть с половиной лет. У них желтые пояса. Мама ими очень гордится. Пока сыновья на тренировке, Катя спешит домой, где ее тоже ждут питомцы, их надо накормить и выгулять. Екатерина Кириллова: В общем-то, она мне досталась уже прямо обученной всему: «лапы мыть», в ванну запрыгивать, «сидеть», «лежать», «дай лапу», «голос». Короче, она все это уже знала. Ей сейчас около семи лет, она примерно ровесница моих детей. Изначально получилось так, что мы ее взяли, муж пошел работать с ней в таможню. Как-то так получилось, что вакансия совпала с тем, что предлагали собаку. И ей стало неинтересно, она такая вольная птица. И муж ее оставил дома сидеть. То есть он работал, а она сидела целыми днями дома. Начала толстеть, дуреть немножечко, постоянно убегала, как только появлялась возможность. И тут нам предложили участвовать в забеге «DOG-TRAIL НА ПРЕДЕЛЕ!». Это породные собаки всякие в Уссурийске бегали с препятствиями. И это настолько было кайфово! То есть там полтора километра бежишь. Стога сена, ты их перешагиваешь, перепрыгиваешь. Какие-то канавы, какие-то трубы. Ты там ползешь под водой. Прямо единое целое мы с ним были. И перед этим же мы тренировались. И после этого продолжили бегать потихонечку. Хотя скажи мне в 30 лет, что я буду бегать – ну, я бы смеялась, это точно. Олеся Руснак (за кадром): Недалеко от Владивостока, в Партизанском районе находится исторический памятник федерального значения «Екатериновское городище». Здесь много веков назад жили племена джурджений – будущих маньчжуров. Ильес Нургалиев, заместитель руководителя ПРМКОО «Клио»: Городище было построено (начало строительства) в 1215 году, то есть уже более 800 лет назад. Здесь надо было аккуратнее, конечно, потому что под ногами, под листвой камни, чтобы не попасть в какую-то ловушку. Олеся Руснак (за кадром): От построек практически ничего не осталось, но Ильес Нургалиев по неприметным, на первый взгляд, деталям может подробно рассказать, как выглядело древнее поселение. Ильес Нургалиев: Попадание сразу на площадку такую, со всех сторон, по периметру окруженную валом. Эта площадка называлась «захап». Здесь производился досмотр входящих или въезжающих в этот город. Олеся Руснак (за кадром): Ильес – зам. руководителя краеведческой общественной организации «Клио» города Находки. По образованию он инженер-теплоэнергетик, а по призванию археолог. Любовь к древностям и истории ему привила жена Марина. Ильес Нургалиев: Она историк по образованию, молодой специалист, сотрудник, работала в музее города Находки. Сначала ухаживания, помощь ей в работе с клубом. Клуб «Клио» – это клуб любителей истории Отечества, клуб старшеклассников. В конце концов, это увлечение стало делом моей жизни. ФРАГМЕНТ ИЗ СПЕКТАКЛЯ «ЛЮДИ ДОБРЫЕ. ДАЛЬНИЙ ВОСТОК» Ильес Нургалиев: Марина, для меня это было что-то новое, необычное. Я в школе-то учил какую историю? А тут, оказывается, под ногами такая древняя история у нас! Это тебе, дорогая, за то, что ты меня тогда… Олеся Руснак (за кадром): У Ильеса и Марины трое детей, почти все их детство прошло на раскопках. Старшая дочь Анна стала историком, пошла по стопам родителей. Сейчас работает методистом в музейно-выставочном центре города Находки, которым руководит мама Марина. Ильес Нургалиев: Наверное, с 2013 года я стал начальником археологического лагеря. Мы молодежная организация, и для нас важно, чтобы ребята, с которыми мы работаем, школьники в первую очередь, подростки, они познавали историю той земли, где мы живем. Олеся Руснак (за кадром): В археологический лагерь на раскопки приезжают школьники из разных городов. Здесь они могут найти уникальные предметы старины. Чтобы ребятам стало понятнее и нагляднее изучать жизнь древних племен, которые населяли Приморье, активисты-историки из организации «Клио» решили воссоздать жилище и быт джурджений. Получился музей под открытым небом, назвали «Палеодеревня» – что означает «древняя». – Вон та палатка, вон палатка, жилище палеолита. Олеся Руснак (за кадром): В этнических костюмах активисты проводят для желающих познавательные квесты. – Выращивали просто ячмень. – Где печка? Большая печка где у нас? Олеся Руснак (за кадром): Ильес рассказывает ребятам о старинных бытовых предметах и учит добывать огонь. Вячеслав обучает гончарному мастерству и работе с глиной. – Обалдеть! Окаменелости! Олеся Руснак (за кадром): Карина рассказывает о древних ремеслах. – А здесь вам нужно воссоздать процесс обработки рыбьей кожи. Люди были в то время хорошими мореплавателями, ловили рыбу. А из рыбы они знаете что делали? – Одежду шили, что ли? Обувь? – Правильно, одежду. Олеся Руснак (за кадром): Рядом с «Палеодеревней» находятся памятники эпохи палеолита – пещеры, которым более 32 тысяч лет. Здесь можно наткнуться на остатки древних культур. Ильес Нургалиев: Мне это интересно, поэтому я читаю те источники, которые дают информацию об археологии этих мест. Олеся Руснак (за кадром): Сейчас краеведческая общественная организация «Клио» открыла ресурсный центр, в котором обучает молодых руководителей НКО и активистов, помогает реализовывать проекты и оформлять гранты, но не забывает развивать и свои идеи. Диана Хвищук, руководитель экологических проектов ПРМКОО «Клио»: У нас тоже есть такая программа экологическая, мы проводим в «Палеодеревне». И детям мы здесь показываем, как делать скворечники, на каком уровне вешать, какие дырочки делать, какая птичка туда может залезть и просто согреться, прожить, перезимовать. Это тоже очень важно. Поэтому хочется, чтобы дети познавали именно наш Приморский край. Ильес Нургалиев: Я сюда люблю просто прийти, сесть и полюбоваться вот этой красотой. Она вдохновляет! И когда смотришь на это, не любить этот край, ну, просто невозможно. ФРАГМЕНТ ИЗ СПЕКТАКЛЯ «ЛЮДИ ДОБРЫЕ. ДАЛЬНИЙ ВОСТОК» Валерия Костина, президент Союза благотворительных и социальных организаций «Во имя добра»: Я 30 лет мечтала стать дипломатом, кем-нибудь из посольской миссии, жить и работать где-нибудь за границей. У меня на время учебы была четкая цель – хорошо окончить вуз, пройти практику в каких-нибудь компаниях. Олеся Руснак (за кадром): Валерия Костина в свои 30 лет уже известный общественный деятель во Владивостоке. Когда-то работала в успешной фармацевтической компании и должна была переехать в столицу вслед за карьерным ростом, но отказалась – решила развивать некоммерческий сектор в родном Приморском крае. Валерия Костина: Мы делаем это во имя добра! Олеся Руснак (за кадром): Энергичная, дисциплинированная, у нее все расписано по минутам. Валерия руководит Союзом благотворительных и социальных организаций «Во имя добра». Валерия создала первый и единственный в Приморье проект по переработке старых вещей. Валерия Костина: Мы идем к нашим друзьям и партнерам, в заведение «Кафема», которые были первыми, кто поддержал нас в установке ящиков в сентябре 2021 года. И первый ящик для сбора одежды во Владивостоке появился как раз здесь. Олеся Руснак (за кадром): Ящики по сбору одежды получили большой отклик у жителей Владивостока. Валерия Костина: Любой желающий может прийти и оставить вещи. Для жителей Владивостока и других городов это прямо стало таким большим спасением, потому что до нас подобной деятельностью никто не занимался. Мы все активно стали сдавать вещи, стали рассказывать об этом друзьям, коллегам, всем вокруг. И мы установили ящики, начали установку с сентября 2021 года. Фактически за год проекта у нас установлено в трех городах Приморского края 17 ящиков, и ежемесячно мы собираем в них 10–12 тонн одежды и обуви. Наши подписчики, друзья пишут: «Ящик уже заполнился! Скорее приходите и выгружайте, освобождайте его». То огромное количество одежды, которое мы собираем, мы отвозим на наш склад, точнее, на два склада – во Владивостоке и в Партизанске. Моя одежда, которая… Я тоже в преддверии холодов перебирала гардероб. Эта одежда хорошая, поедет сразу в наш магазин. Мы собственно одежду просто упаковываем теперь в эти пакеты, чтобы они тоже не оказывались на свалке. Это моя личная макулатура, которая тоже ждет своего часа, чтобы отвезти ее на пункт раздельного сбора. Как раз личным примером как-то стараемся тоже показывать горожанам, как достаточно легко можно снизить количество мусора. Мы бесплатно помогаем одеждой тем людям, которые сейчас по той или иной причине нуждаются в дополнительной поддержке. Вообще, по статистике, каждая шестая семья в России не может себе позволить купить новую одежду. Можно взять просто бесплатно. Приходят самые разные люди. Это и семьи, семьи многодетные или семьи, где один ребенок, у которых заработная плата не такая большая, чтобы позволить купить на всех детей новую одежду. Это пожилые люди. Это сейчас беженцы, мигранты. Это зачастую бездомные люди. Олеся Руснак (за кадром): Ящики – это только часть работы активистов по перераспределению одежды. Есть еще и благотворительные магазины просто. Сюда любой желающий может принести свою ненужную вещь в хорошем состоянии, которую не носит, но выбросить жалко. Валерия Костина: Она очень классная, но она мне большая. И вот эта, кожаная, она тоже классная. Надо ее отгладить с той стороны хорошо. Люди сдают очень разное. Что нам только ни сдают! Мы тут недавно на складе нашли башмаки из Югославии, то есть прямо Made in Yugoslavia. Вот страны нет, а башмаки новые есть. В магазине есть и бесплатная одежда тоже. Вот здесь рейл, просто забирай. С него можно взять до трех вещей в одни руки, не подтверждая свою какую-то, не знаю, категорию или что ты действительно нуждающийся. Просто прийти и взять эти вещи. Их тут сейчас немного, потому что на них всегда спрос. Мы и мои коллеги тут теперь тоже иногда отовариваемся. Вот юбки, вполне хорошие юбки, они в отличном состоянии и еще могут долго кому-то служить. У нас несколько ведущих проектов. Первый, такой самый масштабный – это Дальневосточная общая премия «Неравнодушный гражданин». Она сейчас проходит в шести субъектах Дальнего Востока. Это премия, которая награждает и поощряет тех людей, кто реализует добровольческие инициативы в разных сферах. Этому проекту семь лет. Мы его тиражируем, развиваем, он для нас такой очень важный, потому что он работает на весь Дальний Восток. К каждому проекту ты на разных этапах его реализации испытываешь разные чувства. Иногда есть сумрак души, когда ты вообще думаешь: «Боже, зачем я все это начала делать? Как же это сложно и непонятно!» Руки часто опускаются. Раньше они опускались, когда ты для кого-то что-то делаешь доброе и хорошее, но не получаешь той обратной связи, которую ты ожидал, ну не знаю, когда не получаешь финансирования или когда… Знаете, мы проводим много мероприятий, и полторы тысячи человек тебе благодарны, а один, кто-то скажет какую-то гадость. Конечно, это все немного выбивает из колеи. Но мы с командой понимаем, что мы в первую очередь делаем, я лично делаю это для себя, чтобы в том месте, где я живу, было лучше. Олеся Руснак (за кадром): Это озеро Хасан, пограничная зона с Китаем. Попасть сюда можно только по специальным пропускам и в сопровождении пограничников. Ярослав Ливанский – командир организации «АвиаПоиск». Здесь его уже знают. На протяжении многих лет активист регулярно приезжает на озеро вместе с коллегами и женой Евгенией. Исследуют водоем, берег и прилегающие сопки, разыскивают остатки военных самолетов и пропавших без вести солдат. Ярослав Ливанский, ПРМОО «ПО «АвиаПоиск»: Озеро Хасан – самое, наверное, знаменитое, на устах практически у большинства людей. Кто-нибудь раз слышал это слово. В 1938 году здесь произошел вооруженный конфликт, достаточно серьезный, самая настоящая война с японцами, когда японцы вторглись на нашу территорию. И частям Красной Армии (39-й стрелковый корпус здесь бился с ними), им предстояла задача – восстановить государственную границу, линию государственной границы и выбросить захватчиков с нашей территории. И этот маленький уголочек именно боевых действий в пограничной зоне, закрытая территория, она, скажем, наверное, такая уникальная, изюминка именно историческая. Олеся Руснак (за кадром): Сегодня поисковики работают на сопке под названием Пулеметная. Ярослав Ливанский: Перспективное место в плане поиска бойцов – между Пулеметной и Заозерной. Это моя жена Евгения. Это мой самый лучший и верный соратник. Евгения Ливанская: Мне всегда хотелось жить именно в таком разнообразии. То есть я для себя вижу только плюсы, конечно же. Скучать не приходится, дома сидеть не приходится. Ну, мы же не только по экспедициям, то есть в принципе мы дома не сидим. Собрались, куда-то поехали. Олеся Руснак (за кадром): Юный Матвей от Ярослава не отходит, с удовольствием участвует в раскопках, но только там, где проверено и безопасно. Евгения Ливанская: Вот мальчишки достали кожу. Это говорит о том, что дальше, возможно, что-то там интересное. Может быть, даже останки человека, потому что кожа говорит о том, что, скорее всего, это экипировка. Олеся Руснак (за кадром): Перед тем как начать раскопки, поисковики изучают в архивах место боя, составляют список пропавших без вести солдат. Ярослав Ливанский: Бывает такой алгоритм работы, когда местное население, охотники, собиратели корней, кто за орехами ходит, они в основном рассказывают, например: «А мы видели самолет, обломки. Хотите – покажем». Конечно, хотим. Вот оно так и происходит. То есть находим очевидца, проводника. Он нас ведет либо рисует на карте точечку, как-то координаты ставит. То есть таким образом тоже отрабатываем. Все, что мы находим, оно постоянно как-то все необычно. Да, бывает… Если самолеты, допустим, брать, то много повторяющихся, много одинаковых машин. Но, наверное, единственный… В ноябре прошлого года, в октябре-ноябре прошлого года мы поднимали стратегический бомбардировщик Ту-4. Это вообще единственный за всю историю нашей организации, это был четырехмоторный огромный самолет, который здесь потерпел катастрофу. И на месте падения поднимали останки семерых членов экипажа, которые не успели выпрыгнуть с парашютами. Сергей Гусаров: Неделю назад нашли бойца очередного, который считается без вести пропавшим. Надо аккуратненько убрать весь грунт, не повредив останки, не потеряв костей, и, соответственно, описать все это дело. Ярослав Ливанский: Когда ты поднимаешь бойца, передать словам это невозможно просто. В основном это эмоции, конечно, когда находишь. И для нас самое основное – это все-таки люди погибшие, нежели какие-то артефакты, экспонаты и так далее. В 2019 году мы нашли двух бойцов, одного из них идентифицировали – это Егор Кожевников. И всю местность вокруг него прочесали полностью с приборами, ничего не было абсолютно. И в 2020 году мы там ходили опять несколько раз, то есть весь сезон практически. И в этом году мы в 15 метрах от Кожевникова находим еще одного бойца. Олеся Руснак (за кадром): Егор Егорьевич Кожевников ушел на срочную службу в далеком 1938 году, когда ему исполнилось восемнадцать, и сразу был направлен на озеро Хасан. Домой не вернулся. Матери пришло письмо, что сын пропал без вести. И вот спустя много лет его останки передадут родственникам в Саратовскую область. О том, что прадеда нашли, Лора узнала из статьи в местной газете. Лора Новикова, правнучка Егора Кожевникова: Когда я его прочитала, у меня был сначала такой небольшой ступор, удивление. Я думаю: «Господи, так это же наш дедушка получается!» – по инициалам, по месту пропажу. Я в час ночи подняла всех своих родственников. Я позвонила дедушке, маме. Я говорю: «Мама, вот так и так». Мама: «Не может быть! Дедушка?» У меня сначала было минутное молчание. Она говорит: «Лора, дочка, ты ничего не перепутала?» Я говорю: «Нет». Жалко, конечно, что бабушка не дожила до этих дней, потому что всю жизнь у нее висела его фотография над кроватью. Естественно, мы все это помним и видели. И всегда задавали вопрос: «А кто это? А кто это?» И она всегда говорила: «Это мой младший брат». То, что делают эти люди – они просто молодцы! Им прямо огромное спасибо за это, за их труд. Невероятные вещи они делают! Максим Логашов, военный комиссар Калининского района Саратовской области: У нас на кладбище имеется специальное место, где захораниваются участники Великой Отечественной войны. То есть это будет отведено отдельное место. Похороны возьмет на себя местная администрация Калининского района и, соответственно, военный комиссариат, однозначно, во взаимодействии с родственниками. Будет проведен целый воинский ритуал однозначно с привлечением СМИ, с привлечением гостей. Все это будет, соответственно, проводиться на самом высоком организационном уровне. Олеся Руснак (за кадром): За 15 лет существования команда «АвиаПоиска» нашла и подняла из земли 144 самолета, 89 летчиков и 14 пехотинцев. Некоторые доставлены на родину. Героев, чьих родственников не удалось найти, хоронят в братской могиле. ФРАГМЕНТ ИЗ СПЕКТАКЛЯ «ЛЮДИ ДОБРЫЕ. ДАЛЬНИЙ ВОСТОК» Ярослав Ливанский: И вот мы стоим, гробы опускаем. А сын стоит и плачет, и говорит: «Я всю жизнь знал, что, отец, мы с тобой увидимся, я найду тебя. Мы встретимся с тобой». Как это – в 70 лет хоронить своего 28-летнего отца? Олеся Руснак (за кадром): Сейчас Ярослав с командой добровольцев ремонтируют помещение для музея, в котором будут представлены уникальные находки с озера Хасан. Ярослав Ливанский: Существует очень непонятная точка зрения ветеранов, которые говорят: «Это одно большое кладбище. Вы сюда не лезьте, они уже все похоронены, увековечены на плитах их имена. Копать, искать никого не надо. То есть вот они лежат – это их судьба. Они упали в болото, утонули, где-то в земле лежат. Не трогайте, все!» Когда лежат бойцы, записанные по документам как похороненные в братской могиле, а ты их находишь на месте боя, лежащего во всем обмундировании и со всей снарягой, то это явно не похороненный человек. Алена Нестреляй, заведующая конторой адвокатов НКО «Приморская краевая коллегия адвокатов»: Какие права, например, у людей в гражданском браке? А они тоже есть. Ну, например, право на совместное воспитание детей, на установление отцовства, на получение алиментов. Если приобретается имущество, то это имущество может быть закреплено сразу же одновременно за обоими. То есть если Семейный кодекс, закон «О браке» это все прописал за вас, вам не нужно делать отдельных бумаг, то в гражданском браке вам нужно просто, можно сказать, заморочиться этим вопросом. Олеся Руснак (за кадром): Алена Нестреляй хотела стать врачом и уже училась в медвузе, но случайно попала на лекцию о правах человека и поняла: юриспруденция – ее призвание. Перевелась на юридический факультет. Алена работает адвокатом уже 25 лет, занимается семейными делами – как говорят в народе, «бытовухой». А последние восемь она большое внимание уделяет защите женщин и детей, пострадавших от домашнего населения. Она заведующая филиалом Приморской краевой коллегии адвокатов. Алена Нестреляй: К сожалению, у нас национальная наша черта женская – это страдать. У нас понятие любви – перевернутое. Понятие роли в отношениях – перевернутое. Конечно, была такая ситуация и у меня. Естественно, такое было в моей семье, в семьях моих родителей. Это же все идет и закладывается из поколения в поколение. В городе Находке в Приморском крае женщина убила мужа. Семь лет он к ней применял побои. И вот в тот день, когда все случилось, он ее чуть не задушил. В общем-то, у нее были все признаки… Он ее душил веревочкой от крестика. И у нее была странгуляционная борозда. И было очевидно, что это была самооборона. Это была очевидная ситуация. Плюс еще был сосед, который подтвердил, что он пытался этого мужа остановить, что она уже хрипела и прочее дело. Вот этот случай закончился оправдательным приговором, но женщина сидела почти два года в следственном изоляторе. И это при том, что она еще была… ну, только закончила кормить ребенка. Олеся Руснак (за кадром): Вместе с коллегами из организации «Развитие» Алена реализует проект «Я могу». Она рассказывает женщинам, пострадавшим от семейного насилия, как правильно оформить развод, написать обращение в полицию и решить вопрос с жильем. Алена Нестреляй: Часто у нас дела заканчиваются мировым соглашением. И вообще, если речь не идет о какой-то прямой угрозе жизни и здоровью, когда действительно здесь нужно однозначно свою подопечную защищать и только определенно выиграть, ну, однозначно должен быть результат, то если мы, допустим, говорим о вопросах, например, содержания детей, о вопросах проживания детей, то все – и адвокаты, и судья – стараемся семью вывести на примирение. Знаете, Приморье – это как круги по воде. Они начинают слабеть, чем дальше они расширяются. Поэтому здесь все, кто занимается общественной деятельностью, они должны иметь куда более термоядерную энергию, чтобы захватить эти все новации и начинать их у себя здесь внедрять. Олеся Руснак (за кадром): В этом году герои нашего фильма стали участниками спектакля «Люди добрые. Дальний Восток», где сыграли самих себя. В основу сценария легли их реальные истории. Это эксперимент Театра сторителлинга Константина Кожевникова и Агентства социальной информации. Началось все с московского спектакля «Люди добрые», где лидеров крупных некоммерческих организаций сыграли профессиональные актеры. Постановка собрала аншлаги. Олег Куксовский, режиссер спектакля «Люди добрые. Дальний Восток»: Мы этот спектакль «Люди добрые», московский, возили на гастроли. И в Петербурге, по-моему, проходил какой-то форум НКО, и на этот форум мы привезли свой спектакль. Они посмотрели его. После спектакля было обсуждение. И после обсуждения подошла Баженова Светлана и предложила нам поставить некую такую франшизу, вот сделать на Дальнем Востоке. Светлана Баженова, АНО ДПО и К «Развитие»: Это стиль документального сторителлинга, то есть актеры ничего не выдумывают, автор пьесы ничего не выдумывает. Они говорят с людьми и пишут их истории. Олеся Руснак (за кадром): Светлана Баженова – руководитель организации «Развитие», проводит обучающие семинары для НКО в Приморье. Со многими активистами знакома лично, поэтому, когда пришла идея поставить спектакль во Владивостоке, вопрос «Кто будет играть главные роли?» даже не стоял. Светлана Баженова: Важно было показать разные НКО, из разных сфер. Собственно говоря, у нас так и получилось. Я знаю этих людей, наблюдаю за тем, что они делают и как они делают. И думаю, что выбор был среди самых достойных. Олег Куксовский: Интересно были люди представлены. Про каждого героя можно было сделать отдельный спектакль, снять кино. Светлана Баженова: Каждый из тех, кто сыграл в спектакле и играет, не верили в то, что они могут это делать. Екатерина Кириллова: Сначала мне позвонила Светлана Куприяновна из АНО «Развитие», говоря: «Вот спектакль будет». Я говорю: «Какой спектакль? Я как бы это… Нет, я не хочу! На сцене? Нет! Я точно на сцене не хочу». Ну, она такая говорит: «Ну, Катя, как бы надо». Валерия Костина: Первая эмоция – это паника, потому что неделю рабочего времени потратить на то, чтобы репетировать и что-то играть на сцене – это очень шикарно для моего графика. Поэтому первым был ужас. И я до последнего не могла понять, как это: днем я репетирую, а потом ночью я работаю? Ярослав Ливанский: Я очень долго отказывался. И когда мне предложили, я прямо до последнего упирался, я говорил: «Это не мое. Я не готов пойти на сцену». Нет именно какого-то страха сцены, то есть никогда такого не было, но мне показалось, что сыграть спектакль – это нечто такое ложное. Ильес Нургалиев: Какие-то сомнения были, да, потому что твоя история – это твоя история. Тебе интересно ее рассказать родственникам за столом, но такая большая аудитория… Не знаю, у меня были сомнения. Светлана Баженова: Они отреагировали сначала с удивлением, потом – с пониманием, что им все-таки придется это сделать. А потом, в процессе, они все втянулись. – Что было самое сложное на репетициях? Валерия Костина: Самое сложное? Я не допускаю, когда на меня кричат и ругают. Олег Куксовский: Лера была, у нас был конфликт с ней с первого дня. Она красивая девушка, молодая, такая умная, интересные вещи делает. В общем, знает себе цену. И сразу приехала, а тут дядька волосатый, еще и громко кричит, орет. «Что он на меня орет?» Я говорю: «Я не ору, я громко разговариваю». Алена Нестреляй: Самое сложное было слушаться режиссера, потому что мы все лидеры, мы все руководители некоммерческих объединений, организаций. Конечно, у нас был такой бунт, потому что мы люди достаточно самостные и считаем, что мы лучше знаем. Олег Куксовский: Алена Нестреляй – она сильный человек, но в то же время очень ранимый. Да, у нас были моменты, когда я что-то там жестко сделал, особенно на первых репетициях. Было ух! А она же казачка. Алена Нестреляй: Короче, я не против семьи, не против брака, я за партнерство. Екатерина Кириллова: Конечно, мы там все время только и делали, что ржали. Нет, были, конечно, такие жесткие моменты, когда нас режиссер: «Не верю! Еще!» Ярослав Ливанский: Когда они начали уже нам надоедать, уже прямо очень сильно злили нас своими этими репетициями: «Да вы не так все!» – потом оказалось, что это был именно такой подход, именно такой маневр, чтобы вызвать раздражение, чтобы мы раскрылись полностью. Олег Куксовский: Как бы разгоняешь эмоционально, специально делаешь эмоции, выдаешь, а они смотрят на тебя и говорят: «Сумасшедший какой-то. Пришел и здесь командует». Екатерина Кириллова: Как на экзамене. Боишься, боишься, а потом, когда начинаешь говорить – и все, попер, попер, попер! И уже не остановишь себя. Светлана Баженова: Когда оставалось до премьеры пять дней, когда они все вместе сели и начали эту пьесу читать и собирать из нее спектакль, вот тогда у них пришло осознание того, что на самом деле все состоится. ФРАГМЕНТ ИЗ СПЕКТАКЛЯ «ЛЮДИ ДОБРЫЕ. ДАЛЬНИЙ ВОСТОК» Валерия Костина: Ну, ребята, Дальний Восток – он же такой суперперспективный. Здесь, если у тебя есть голова, люди рядом с тобой, ресурсы, ты можешь сделать практически все. Алена Нестреляй: Было понимание, зачем это нужно, и, знаете, такое внутреннее торжество, что это было не зря. Ярослав Ливанский: Девчонки, Ильес – они ну прямо хорошо! Мне понравилось. И мы как-то так сработались, что на сцене происходили такие моменты, когда мы друг на друга смотрим, допустим, и понимаем: «Все спокойно. Не переживай. Все друг друга поддерживаем. Я тут, ты тут. Все». То есть дружеское плечо нам прямо помогало. А они молодцы! То есть я с ними и в огонь, и в воду. Олеся Руснак (за кадром): Вместе с Аленой, Валерией, Ярославом, Ильесом и Катей на сцену вышли и руководители других приморских НКО. Арина Севостьянова представила организацию «Первоцвет» из поселка Лучегорск. Елена Оленина руководит «Лигой ходьбы «Женьшень». Дмитрий Якухный – амбассадор бега, заместитель директора «Клуба железных людей». Любовь Самчинская – основатель экологической организации «Росток» в Партизанске. Сергей Матлин – создатель приморского КВН. – Я понимаю, какой это титанический труд. Ребята, преклоняемся перед вашей работой. – Вы знаете, мне кажется, вот такой спектакль сегодняшний – ну, это революция в театральном искусстве. – Я знакомлюсь с этими прекрасными людьми. Я вижу в них силу, я вижу в них умение, стремление. И я до сих пор не понимаю, как у вас не опускаются руки, когда вы видите кучу препятствий. Ильес Нургалиев: Слушаешь это – и это, конечно, здорово! Валерия Костина: Зрители, их эмоции, они как бы доказывают нам, что то, что мы делаем – это важно и классно, и надо не бросать это все. Олеся Руснак (за кадром): У наших героев разные судьбы и разные сферы их благотворительной деятельности, но всех объединяет одно – неравнодушие к проблемам других. Они не боятся взять на себя ответственность, чтобы сделать мир вокруг лучше. ФРАГМЕНТ ИЗ СПЕКТАКЛЯ «ЛЮДИ ДОБРЫЕ. ДАЛЬНИЙ ВОСТОК» Екатерина Кириллова: Ребята, это офигеть как круто!Это просто офигеть как круто, что мы есть, что мы вообще организовались, что мы есть, что мы работаем, что мы каким-то чудесным образом держимся. Это настолько круто, что я просто даже не знаю как!