Голос за кадром: Маргарита Грачева, 26 лет. В декабре 2017-го муж отвез ее в лес, полтора часа пытал и отрубил топором кисти обеих рук. Затем он сам доставил супругу в больницу и сдался полиции. Через год Грачева приговорили к 14 годам заключения в колонии строгого режима. У пары двое маленьких детей, Маргарита воспитывает их одна. Левую руку врачи ей восстановили, кисть нашли в лесу полицейские, а вместо правой у Риты теперь биопротез. Илья Тарасов: Маргарита, привет. Маргарита Грачева: Привет. Илья Тарасов: Прошло два года. Как ты себя сейчас чувствуешь? Как ощущения? Маргарита Грачева: У меня еще впереди опять же медицинские и юридические этапы. В сентябре планируется операция, а потом реабилитация в Санкт-Петербурге. Юридически – у меня еще дело с участковым. Я надеюсь, оно куда-то сдвинется. Поэтому я еще все равно в этом всем процессе. Илья Тарасов: Что по медицине будут делать? Маргарита Грачева: Сдвигать большой палец планируем мы. Илья Тарасов: Левая, правая рука? Маргарита Грачева: Левая. Илья Тарасов: Левая. Ну а сейчас все двигается? Маргарита Грачева: Ну, относительно моих травм, я говорю, для пришитой руки (а она была из трех частей) это суперхорошо. Илья Тарасов: Недавно ты сделала фотосессию, она облетела все соцсети. И ты говорила мне пять минут назад, что ты недовольна средствами массовой информации. В чем дело? Маргарита Грачева: Ну, меня обижают, и обижают примитивно. Скорее даже тут, возможно, наша страна и наши СМИ… Потому что когда я вернулась за руль, я занимаюсь дайвингом – это никого так не интересует, а когда я сфотографировалась в нижнем белье, сразу обсудили все каналы, вплоть до федеральных. И это обидно. Я говорю, какие-то важные и нужные вещи так не обсуждают. Дайвинг не так давно, уже как раз после трагедии, где-то летом я начала. Меня позвал Дима Павленко, он без рук, без ног. И он как раз организовал такой проект – дайвинг для людей с ампутацией, для людей с инвалидностью. Я хочу развиваться в этом плане. И мне нравится. Я пишу книгу, точнее, уже отдала в издательство, и в сентябре она выйдет. Книга про трагедию 11 декабря, немного про жизнь до и после опять же протезирования, вообще про то, как справиться с данной трудной ситуацией. Потому что пишут мне, я говорю, и женщины, которые страдают от домашнего насилия, и про протезы очень многие спрашивают. Кто-то просто пишет: «А как мне жить? Меня с работы уволили». У вас есть стимул. Илья Тарасов: Как сейчас в психологическом плане? Не просыпаешься по ночам? Маргарита Грачева: Нет, не сниться, не просыпаюсь. С психологом лично я не работала. Не знаю, правильно это или нет. Илья Тарасов: Вообще не работала? Маргарита Грачева: Нет, вообще нет. Ну, я в этом не нуждаюсь на данный момент. Может, возможно, у меня через два года всплывет – и я пойму, что мне это нужно. Илья Тарасов: Как ты думаешь, всей этой ситуации можно было бы избежать? Маргарита Грачева: Я думаю… Ну, я вообще не хочу уже оценивать то, что было, потому что все это было. Я это приняла. Надо жить и смотреть в будущее. Возможно, этого можно было бы избежать, если были бы у нас со стороны органов какие-то действия. Я говорю, я за месяц подавала заявление – и ничего вообще не было. И потом закрыли дело прямо за три дня до 11 декабря. Илья Тарасов: Ты говорила, что к тебе обращаются девушки, пишут. Какой поток? Маргарита Грачева: Ну, у меня закрыты личные сообщения. Потому что я иногда открыла – и сразу четыреста просто за два часа! Я не успеваю отвечать. И среди этих четырехсот есть какие-то пятьдесят, где реально нужно помочь людям. Поэтому если кто-то пишет где-то в комментариях, просит помочь, то – да. Поток? Иногда раз в день, иногда через три дня. Но самое страшное, что многие девушки пишут, присылают фотографии синяков, но никто не хочет ничего менять: кто-то боится, кому-то некуда идти. Понимают, что полиция ничего не сделает. И вот это страшно. Илья Тарасов: Что делать в такой ситуации барышням? Маргарита Грачева: Ну, тут надо тоже… Каждая ситуация индивидуальная. Но уходить в любом случае надо. Я говорю, это закончится вплоть до летального исхода. И этого очень много. И это страшно. А у людей дети. И, я говорю, никуда это не сдвигается. А многие женщины верят, что мужчина, муж, парень изменится, вот он сейчас съездит на отдых, приедет… И очень хорошо такие мужья умеют потом извиняться, потом приходят, на коленях, цветы – и девушки верят. Илья Тарасов: Часто бывает еще такая ситуация. Девушка сталкивается с домашним насилием, а ей говорят: «А что, ты не видела, за кого выходишь замуж?» Что тут? Ты знала, за кого ты вышла замуж? Маргарита Грачева: Ну, в моей ситуации тоже так все время говорили. И даже сейчас спрашивают, анализируя мой пятилетний брак. В моем случае не было каких-то предпосылок. Меня никогда не били, меня не вывозили с ножом. Это все было за последние два месяца. Я бы никогда не стала терпеть побои. Ну, многие спрашивают. И самое страшное, что не видно этого, как и маньяков. Они также приходят спокойно домой, могут с семьей пить чай, а потом уходить и убивать. И, я говорю, это опасно, потому что ты даже не подразумеваешь, что такое возможно. Илья Тарасов: Дети. Маргарита Грачева: Дети у меня не знают, что случилось. Ну, думают, что я попала в аварию. Вот тут как раз момент сложный, тут надо с детским психологом общаться, когда это лучше сказать. Ну, я спрашивала у детского психолога, был момент. Сейчас точно рано, они пока это и не поймут, и для их детской психики это сложно. Перед школой опасно – ну, уже в школе кто-то расскажет, а преподносить информацию надо мне. Поэтому про это я думаю. Пока это такой сложный вопрос. Илья Тарасов: А сейчас сколько лет? Маргарита Грачева: Шесть и пять. Илья Тарасов: Как они думают, где сейчас находится отец? Маргарита Грачева: Они знают, что он в тюрьме. Когда был этап, что он меня избил, они видели и слышали. Это было ночью. Они с утра увидели у меня синяки и спросили: «Папа нехороший? Его надо в тюрьму». Ну, как бы они дети. Если для них плохой человек – значит, его надо в тюрьму. И они из-за этого считают, что он в тюрьме. И кто-то где-то видел, что… Говорили в детском саду, в газете, по-моему. Ну, это они знают, что он в тюрьме. И это я не скрывала. Я сказала: да. Илья Тарасов: Я часто беседую с людьми, которые пережили какие-то страшные вещи. И они говорят: «Сейчас я об этом не жалею, потому что это меня сделало таким, какой я есть сейчас. А сейчас я себе нравлюсь». Маргарита Грачева: Я пока так не могу сказать, что сто процентов так. Я думала, что я хочу, чтобы уже в старости я думала про то, что я рада, что так произошло, это изменило кардинально мою жизнь, и я стала такой. Но пока, конечно, я скучаю по рукам. И я знаю, как я жила с руками. Мне тяжело и сложно. Ну понятно, я адаптируюсь. Я не сижу ночами и не плачу, потому что я понимаю, что от моих слез руки не отрастут. Но все равно какие-то действия иногда я делаю и думаю: «А с руками я сделала бы это быстрее и лучше». Илья Тарасов: В Серпухове тебя узнают на улице? Маргарита Грачева: Да. И не только в Серпухове. И в Питере. И в Германии, когда я там была, собрали люди, русские эмигранты, деньги передали. Илья Тарасов: А вообще с чем подходят? Маргарита Грачева: Есть опять же адекватные, которые спокойно подходят и говорят: «Вы молодец. Вы даете мне силы, я готова жить». А есть… Я ехала в такси (у нас совсем у людей нет чувства такта), и он меня прямо спрашивал: «А тебе больно было, когда тебе руки рубили? А крови было много?» Я говорю, такое тоже бывает. Иногда думаешь: боже… Илья Тарасов: Ты себя приняла быстро? Маргарита Грачева: Мне кажется, я до сих пор себя еще принимаю. Я говорю, я как девочка, мне важно… Я расстраиваюсь реально, когда у меня протез не сочетается с чем-то. И мне важно… Опять же многие говорят: «Протез? Можно носить какие-то вещи не с пуговицами». Ну, пуговицы я не могу застегнуть. Не с молниями, а на резинке, еще что-то такое. Меня это расстраивает, что, приходя в магазин, надо смотреть не то, что тебе нравится, а то, что тебе будет удобно одевать. Илья Тарасов: Что ты не можешь делать? Маргарита Грачева: Я не могу писать. Печатать (компьютер, все гаджеты) я могу, но писать не могу. Я не могу собирать волосы в хвост, это тоже моя проблема. За руль я хотела вернуться – и это получилось. Все, я это уже могу. Илья Тарасов: По твоему мнению, что нужно изменить в законодательстве, как это нужно выстроить, чтобы подобные ситуации были невозможны? Маргарита Грачева: Понятно опять же, что должна быть какая-то защита, должны быть инструменты у органов, когда женщина приходит и говорит: «Мне угрожает муж/парень». Должны какие-то предприниматься меры. У нас их нет. И в будущем… В моем случае я тоже боюсь за свое будущее, когда бывший муж у меня выйдет. И что? Он спокойно может ко мне подойти. У нас нет, как в Европе, браслетов, какой-то защиты. Илья Тарасов: Твоему мужу 14 лет, насколько я помню, дали. Есть вероятность, что он выйдет раньше, естественно. Маргарита Грачева: УДО есть, да, возможно. Но тут надежда, что у меня есть моральный вред. И если он его выплатит, то тогда, возможно, выйдет. Но у нас опять… Вот лишение родительских прав. В моем случае с таким резонансом мы лишали пять раз, пять судов было. Как бы о чем говорить? И прокуратура говорила, что считает, что он хороший отец. Илья Тарасов: Ты когда-нибудь его простишь? Маргарита Грачева: Ой, я вообще… Я говорю, что я его вычеркнула из жизни. У меня нет такого – прощать, не прощать. Просто для меня этого человека не существует. Никак вообще не вспоминаю, я говорю. Нет и нет. Понятно, что это часть моей жизни, и ее никуда не вычеркнешь. Но я не думаю, что я прощу, не прощу. Просто его нет. Илья Тарасов: Три вещи, которые ты мечтаешь делать? Маргарита Грачева: Я хочу спрыгнуть с парашютом. Я хочу в Италию. И я хочу дочку. Ну, это если какие-то такие… Илья Тарасов: А замуж не боишься выходить? Маргарита Грачева: Нет, на личной жизни я не ставлю крест. Я понимаю, что в будущем я хочу и детей. Я не боюсь. Тут я как раз думаю, что нельзя по одному человеку судить весь мужской пол. Илья Тарасов: Я думаю, что твое пожелание – это быть на позитиве всегда? Маргарита Грачева: Ну, мне скорее кажется, что искать выходы, не сдаваться и двигаться вперед. Понятно, будет и сложно, и трудно. И у меня тоже, я говорю, не всегда есть… Я не могу открыть контейнер с едой – и он летит в стену. И я не то что хожу такая вся с бабочками, все у меня прекрасно. Нет, есть и всегда будут сложные ситуации. Но надо идти вперед. Илья Тарасов: Спасибо.