СЮЖЕТ Илья Тарасов: У нас в гостях – Марина Клещева, актриса театра и кино. Хотя до сих пор она говорит, что себя актрисой не считает. Правильно? Марина Клещева: Ха-ха! Правильно. Илья Тарасов: Почему? Марина Клещева: Ну, потому что люди на это учились. А что я? Ну какая я актриса? Мне иногда даже бывает стыдно перед актерами, потому что люди учились всю жизнь, а тут я такая на лыжах выехала неизвестно откуда, без образования. Илья Тарасов: Мы сейчас посмотрели сюжет. Люди молодцы, действительно. И ситуация вам знакомая. Вы сидели… Марина Клещева: Отбывала срок наказания. Сидим мы сейчас с вами. Илья Тарасов: Да, отбывала срок наказания. Ребенок с кем оставался? Марина Клещева: С бабушкой и с дедушкой, родителями мужа. Сейчас меня начнут все осуждать, но я ездила и смотрела на него издалека. Против меня его настроили. И понимая, что у меня жизнь пока не устроена, я просто не могла ломать ему психику. Это может сейчас звучать как оправдание. Возможно, и правда я себя оправдываю. Но я очень жутко боялась, это понятно. А потом мы с ним все-таки после второго срока уже встретились. И спасибо тогда Разбашу, была программа «Прости!». Я пошла на эту программу, чтобы встретиться с сыном, понимая, что… Илья Тарасов: …по-другому никак. Марина Клещева: А потому что настроен человек совершенно плохо. Илья Тарасов: Женщины, попадая в тюрьму, меняются? Марина Клещева: Нигде женщины не меняются. Илья Тарасов: Всегда такие же? Марина Клещева: Все-таки у мужиков все понятно – у них какие-то понятия. Они сами себе рамки устроили: что можно, а что нельзя. У женщин этого нет. У женщин рамки – администрация. Все. А здесь кипят все страсти, которые могут только кипеть. Много необразованных, большинство, несчастных, брошенных, битых мужьями, родителями, я не знаю, из неблагополучных семей. Илья Тарасов: Читал интервью ваше, и там была фраза: «Меня не научили жить». Марина Клещева: Во-первых, меня никто… Я росла на улице. «Я на улице росла, меня курица снесла». Илья Тарасов: А как отношения с мамой? Марина Клещева: Никак. У нас не складывались отношения. Илья Тарасов: Со скольки лет? Марина Клещева: Я не знаю. Я даже не могу понять до сих пор, любила она меня или нет. Мама была очень жесткая. Она на выборных должностях, у нее карьера. Отец бухал, гулял, бил нас. Мама держала такого отца, потому что он отец детей, но сама была уважаемой в городе: газета «Коммунист», митинги, профкомы, завкомы. Илья Тарасов: Ваша мама отдала вас в интернат? Марина Клещева: Отдала. Илья Тарасов: Во сколько лет? Марина Клещева: В тринадцать. Илья Тарасов: За что? Марина Клещева: За плохое поведение – за прогулы в школе, за курение. Ну, одна фраза всю жизнь звучала: «Меня весь город знает. Не позорь меня». В детстве тебе говорят: «У тебя ничего нет, ты ничего не заработал». Тебя вытравливали, вдруг ты узнаешь, просто тебя не вытравили. И, наверное, в ребенке что-то откладывается. Илья Тарасов: Сидели за разбой и грабеж? Марина Клещева: Да. Илья Тарасов: Это серьезная статья. Марина Клещева: Ну почему серьезная? Ничего серьезного. Легкие телесные. Потерпевший с «левой» пропиской убежал сразу, оговорил меня и убежал. Мне дали двенадцать лет! Илья Тарасов: А двенадцать-то за что? Марина Клещева: За легкие телесные и за судимости. А просто стали давать большие сроки. Илья Тарасов: Отдали в интернат. Первый срок. Второй срок. Ну, обычно люди после этого никуда не выходят. Я редко встречаю людей, которые с такой судьбой смогли чего-то другого добиться, как-то найти себя, вообще встать на ноги и осознать себя как человека. С какого момента это началось? Марина Клещева: В принципе, я дочь своей матери, только она коммунист и все прочее, а я здесь, такие лидерские у меня задатки. Меня просто надо было перенаправить. Что произошло в Шаховской колонии? Меня перенаправили. У нас появилось несколько психологов. Это был тоже эксперимент. Ну, это супер на самом деле, если это психолог от бога. Вот нам достался… ну, пришла к нам Галина Николаевна Рослова – молодая девочка, 23–24 года ей было. А у меня-то… Все на мне заканчивается, ничего не будет. А ее интересовали именно такие люди. Она как-то решила лечить театром психику. И что я могла в 40 лет сказать? Чему эта девочка меня может научить? Что она мне может рассказать? Илья Тарасов: 24-летняя, жизни не видела. Марина Клещева: Да. И она меня на тренинги сначала. Как-то раз я пришла, а они руками машут… Эти люди все совершенно творческие собрались. Илья Тарасов: А в какой момент вы поняли: «Театр – это сто процентов мое. Я буду»? Марина Клещева: У нас в Можайске были маленькие сценки из «Женитьбы», ставили. Я там пьяного папашу играла. Ну, такие маленькие сценки. А здесь, блин, целый спектакль! Ну, понимаешь, что два часа с антрактом тебе не дадут в колонии сыграть, но все равно это будет большой какой-то спектакль. Вот Шекспир, «Король Лир». Когда я услышала про «Короля Лира», я думала, что все «поехали» вместе с Галиной Николаевной, а я самая нормальная. И я ушла. Потом ко мне пришли и сказали: «Ты знаешь, что ты король Лир? Кроме тебя никто не может». Понимаете, когда ты лидер и тебе говорят, то ты, как Ленин, стоишь и думаешь: «Блин, мне верит вся страна». Галина Николаевна привезла нам режиссера. Это еще не режиссер был, а это студент Института культуры города Орла. Дипломной работой мы у него были, у студента, тетки такие – кто-то трех мужиков убил, у кого-то разбой. Вот вы сейчас говорите про разбой, а там были, что троих завалили. Илья Тарасов: Вот я и говорю: разбой. Марина Клещева: И приходит мальчишка 25-летний. Он, конечно, улыбался. Потом он сказал: «Если честно, я не знал, как с вами себя вести». Ну, потому что здесь не ожидаешь же… Илья Тарасов: Когда приехал театр в колонию? Марина Клещева: 2002 год, наверное. Илья Тарасов: И как? До этого сколько раз были в театре вообще? Марина Клещева: А, ну меня мама-то возила, меня девать некуда было. И тогда же профкомы, завкомы эти… Я была в Большом театре, я была в Оперном театре. Ну, не часто, но была. Илья Тарасов: Впечатлил тогда театр, в детстве? Марина Клещева: Конечно. Я в музыкальной школе даже училась класса три. Приехали волонтеры из ТЕАТРА.DOC, у нас актерское мастерство преподавали. Показали, что такое ТЕАТР.DOC. Я не собиралась быть никакой актрисой. Я поняла, что я прожила судьбу короля Лира, только он король, а я простая Марина, но у нас с ним аналогичная судьба: отшвыривание близких людей, тех, кто тебя любит. И прешь куда-то за тем, кто тебе какие-то дифирамбы пел вчера. Психотерапевтический театр сработал. Когда я увидела обратную связь от зрителя и когда я поняла, насколько это нужно зрителю… До сих пор, и сейчас пишут люди, мне говорят люди из кино: «Да я на тебя смотрю, как ты все проходишь, и я пересматриваю свою жизнь». Вот когда ты видишь эту обратную связь, ты понимаешь, для чего это нужно. Илья Тарасов: И для чего? Марина Клещева: Для того, чтобы люди в себе взращивали этот стержень. Илья Тарасов: Сколько есть ролей, в каких фильмах? Марина Клещева: Ой, мне вчера… позавчера Зоя Светова сказала, что у меня 11 фильмов. У меня, наверное, деменция уже развивается. Ха-ха! Я некоторые не помню. Я основные помню: Серебренникова фильм, Лозницы, Шерстобитова «Каникулы президента», «Текст» Шипенко и какие-то сериалы, «Закон каменных джунглей». Я в этой суете не могу… Надо заглянуть к себе в Википедию и посмотреть, откуда у меня 11 фильмов набралось. Илья Тарасов: А сколько спектаклей? Марина Клещева: Не так много у меня спектаклей было. Я в DOC играла «Лир-Клещ», «Подлинные истории женщин, мужчин и богов». Это Лены Греминой спектакли. «Правозащитники». Я ставила сама спектакль «Для танго двое не нужны». То есть я там и как актриса, и как режиссер, все сразу. И еще на Таганке играю один спектакль. Что я самое главное поняла, попав в театр, приобретя Лену Гремину и всех друзей? А это Лена Ковальская, Олег Карлсон. У нее много прекрасных друзей. Они не все актеры, не все режиссеры. Олег Карлсон – это архитектор. У меня другие ценности. Илья Тарасов: Какие? Марина Клещева: Я не столько думаю о деньгах – может, потому, что мне не в кого их вкладывать, кроме себя. Я помогаю правозащитным организациям иногда, пишу статьи, посты. Я нахожу себе цели какие-то. Я общественник, как и моя мама, блин! Я бы с удовольствием работала в какой-нибудь правозащитной организации, но пока меня никуда не берут. Я не знаю… Илья Тарасов: Обратите внимание. Марина Клещева: Да. Ха-ха! Илья Тарасов: То есть главная ценность для вас – не деньги, а польза? Марина Клещева: Меня так любят! И я так люблю своих друзей! Вот что самое ценное. Сейчас меня больше интересует ресоциализация, адаптация. Вот на площадке ТЕАТРА.DOC сейчас создаем эти «Мастерские надежды». Мы уже проводили читку. Бывшие осужденные приходят и могут себя реализовать. Не говорить: «Люби себя». Я не понимаю, как любить себя. Я люблю себя, когда я нужна, когда я везу какие-то вещи для заключенных, когда я пишу какие-то посты и пытаюсь помочь, все-таки сделать, создать эту программу реабилитации. Вот я в этом себя люблю. Спасибо ТЕАТРУ.DOC, что он мне разрешил проводить какие-то читки социальные. Илья Тарасов: А как это работает? То есть: «Мы сделали там-то и там-то то-то и то-то»? Марина Клещева: Мы еще ничего не сделали. Мы только пытаемся сообразить, как это сделать. Без денег, естественно, это не двинешь. И мы пока делаем то, что можем. Я не хочу людей толкать на какие-то политические действия, потому что они хотят просто жить и что-то играть. Но это все равно должно быть документальное, потому что театр документальный. Я не хочу, чтобы они в политические какие-то дрязги… Ну, как говорится: «С вами посадят, а с нами уже не отпустят». Я хочу, чтобы они хотя бы тысячу на дорогу зарабатывали себе этими спектаклями какими-то, потому что это радует. Илья Тарасов: Как бы это было в идеале? То есть это должна быть какая-то студия? Марина Клещева: У нас есть площадка. Нам нужны пьесы. Нам надо еще бывших осужденных как-то находить. Илья Тарасов: Подтянуть сюда. Марина Клещева: Да. Мы об этом сейчас думаем. Илья Тарасов: А как зрители наши сейчас могут вам помочь? Марина Клещева: Нас интересуют документальные пьесы. Кто пишет пьесы – пожалуйста! Мы будем читать. Я не обещаю, что все, потому что… Ну, отбор будет жесткий. Илья Тарасов: А куда присылать их? Марина Клещева: В ТЕАТР.DOC. Илья Тарасов: Спасибо.