МариК-а: У меня, например, сейчас шуба. Все знают, что шуба цвета фуксии. Мне говорят, что я такая икона стиля, уже многие меня называют. Вот еще шедевральное тоже пальто. Сапоги. Конечно, сейчас в них ходить – это, понимаете, должно быть настолько… Все это происходит совершенно… Вот как идет, так и идет. Это по наитию, это априори, можно сказать. То есть ты подбираешь себе какой-то образ, и ты прекрасно понимаешь, что у тебя должно быть новое платье, у тебя должны быть новые туфли. МОДНЫЕ ЗАВИСИМОСТИ МариК-а: Это меня награждали как фэшн-певицу года. Корреспондент: Ой, это же вот это платье? МариК-а: Да, вот оно, шедевральное. Это платье просто восхитительное! Оно воздушное, легкое. Это как я. И песня «Просто люби», и вот это платье. Так все влюбились в этот образ! Это просто шедевр! Оно совершенно на моих каналах смотрится. Видите? Голос за кадром: В начале двухтысячных Марина танцевала в коллективе знаменитой тогда музыкальной группы «Стрелки», больше пяти лет ездила с ними на выступления. МариК-а: Вот эта сумка куплена в Америке. Мы еще с группой «Стрелки» ездили на гастроли и находили такие чудесные магазины, которые такие вот эксклюзивные. Голос за кадром: После карьеры в шоу-бизнесе Марина успешно занималась коммерческой деятельностью в массмедиа и продолжала писать тексты песен и музыку. МариК-а, певица, автор песен и музыки: «Сердце стучит снова беспечно. Просто люби, просто люби». И полетели! Голос за кадром: Два года как Марина Цветкова вернулась на сцену с проектом «МариК-а» – и снова здравствуйте концертные образы, луки, много и еще больше одежды, обуви. Корреспондент: Слушайте, а сколько тратите вообще на образы, на одежду? МариК-а: Ну смотрите. У меня же бывает так, что… Я сейчас медийная певица, да? И бывает так, что действительно мне дарят дизайнеры, да. А бывают такие спонтанные, идешь и такая: «Ой, мне прямо это надо!» Ну, надо, надо, конечно. Было спонтанных очень много. А потом я думала: «А зачем я все это приобрела, собственно говоря?» Сейчас я вам покажу, у меня есть кожаные шорты. Хотя они совершенно симпатичные и классные, я их прямо безумно вроде бы люблю, но я пока не могу понять, куда мне их надевать. Михаил Валуйский, врач-психиатр, психотерапевт: Что человек получает в результате такой вот покупки? Если речь идет про компульсивные покупки, о чем мы сказали, то человек получает как бы недолгое исчезновение чувства тревоги. Вот он чувствует тревогу, он совершает некий ритуал – покупку совершает. По сути это одна из разновидностей обсессивно-компульсивного расстройства, поэтому такие покупки называются «компульсивные». И таких компульсивных вещей бывает достаточно много. Это не зависимость, ну, с медицинской точки зрения. В бытовом плане скажут, да: «Ты зависимая». Но на самом деле человеку просто страшно, тревожно, плохо – и он совершает некий ритуал для того, чтобы снять это нервное напряжение. С тем же успехом человек, который боится, что он заразится какими-нибудь микробами, он моет пять раз руки красным мылом и семь раз зеленым – и его это утешает, успокаивает. Он совершает некий ритуал. МОДНЫЕ ЗАВИСИМОСТИ Лариса: Я такая же зависимая, как алкоголики и наркоманы, только в отношениях, только в эмоциях, только с едой и потом уже с деньгами. Голос за кадром: Лариса любила радовать себя обновками, вкусной едой, но это вторично. А первопричина его долгов – крупная сумма денег в долг на развитие бизнеса и покупку недвижимости. Лариса: Это был такой оптимизм. Это была такая вера, надежда, что я сделаю большой бизнес, я добьюсь больших успехов. Я своего рода такая жертва оптимизма. Я поверила в успех, я начиталась книг по принципу Наполеона Хилла, «Думай и богатей». И я подумала, что я сразу быстро разбогатею. Я благополучно потеряла работу. В итоге у меня забрали и дом, и этот миллион, и еще мне даже насчитали 600 тысяч – процентов. И только после вот такого краха, только тогда я, наверное, приползла в должники. Голос за кадром: Это клуб анонимных должников, Лариса в нем четыре года. А вот Олег присоединился к сообществу недавно. Его истории жизни в долг более 15 лет, начиналась она с кредита на покупку компьютера, а дальше – уж на все про все. И долгие годы Олег деньги возвращал, заработная плата специалиста по закупкам в крупной фирме позволяла. Но в один момент ситуация изменилась. Олег: Я выхожу вечером из дома, у меня очередной платеж, нужно внести минимальный. И я понимаю, что моей зарплаты, которую я получил в этом месяце, мне не хватает, чтобы внести все минимальные платежи. И я был настолько, ну скажем так, под давлением вот этого возврата долгов, коллекторов! Они приходили домой. Они пытались выломить дверь. Они стучали в дверь, дети боялись каждого стука. Они исписывали подъезды матерными, похабными словами. Голос за кадром: Поддержку Олег нашел в сообществе анонимных должников. О нем узнал случайно в Интернете. Олег: Единственным условием для участия в группе является желание выздоравливать от компульсивных долгов. А теперь прошу всех представиться по очереди (свое либо вымышленное имя) и обозначить проблему, которая вас привела к нам. Начну с себя. Олег, должник. Всем привет! Все вместе: Привет, Олег! – Рома, должник. – Я Елена, должница, компульсивная транжира, бизнес-должница. – Евгений. Для меня это своеобразный наркотик, который очень по-разному действует. То есть сначала есть какое-то беззаботное пьянство, а потом похмелье. И сначала мне очень хорошо, а потом мне очень плохо. – Тоже возникал этот вопрос. Ну как это, имея хорошую работу, хорошую заработную плату, я умудряюсь растранжиривать деньги? Причем не было прямо очень крупных покупок, как соболя. Голос за кадром: С зависимостью от легких денег в сообществе анонимных должников работают по двенадцатишаговой программе. Это групповая психотерапия – помощь зависимых людей друг другу. – Я долго не мог принять факт, что это болезнь. У меня, в принципе, все спокойно. Ну, я еще не вернул сейчас все долги, я только недавно в сообщество пришел, но у меня ушла та депрессия, та апатия, которая появилась в жизни. – Два с половиной года я не беру долгов ни у банков, ни у других людей. Я каким-то чудом научился жить на собственные средства. Деньги перестали вызывать тревогу. У меня есть бюджет. А до этого я вообще не знал, что это такое. Голос за кадром: На встречах главное – общение на равных, честный рассказ, искренняя беседа. Олег: Выход есть. Я помню свои эмоции, свое ощущение. Я перепробовал все. Я не признавал, что у меня проблема с долгами, что у меня проблема с деньгами. Я всегда был уверен: я же самый умный, как минимум я не глупее других, я обязательно найду способ, как выплатить долги. Я считал, что наличие большей суммы решит мои проблемы с долгами. Но это никак не помогало решить. Сколько бы больше я ни зарабатывал, у меня увеличивались только мои расходы, увеличивался мой долг. Михаил Валуйский: Лечение зависимостей – это, наверное, самое сложное, что есть в комплексе ментальных проблем. И статистика здесь весьма неутешительная. То есть даже при сочетании грамотной фармакотерапии, психотерапии и социальной реабилитации устойчивая ремиссия (то есть полгода без срывов) достигается в 17% случаев всего лишь. И, как ни странно, самыми тяжелыми для лечения являются не химические зависимости, не химические, не героин даже. Самые тяжелые зависимости – это как раз те, при которых не происходит быстрой деградации личности. Голос за кадром: Такой клуб-сообщество наверняка есть и в вашем городе. Информацию по запросу «встречи анонимных должников» ищите в Интернете. МОДНЫЕ ЗАВИСИМОСТИ Султан Магомедов: Да, когда я сам проходил реабилитацию, мне очень нравилось приходить на берег моря, сосредоточиться с мыслями, ну, как-то поменять картинку. Голос за кадром: Султан Магомедов живет в Махачкале. Ему 38 лет. И он игроман в прошлом. Султан Магомедов: Я вначале любил просто играть в карты. Потом это все переросло в более… Я начал играть в бильярд. Потом в казино начал. Узнал, что такое ставки. Голос за кадром: О том, как азартная игра стремительно захватила его и менялось сознание, сейчас рассказывает спокойно, а тогда родным за него было страшно. Султан Магомедов: Вначале я начал обманывать свою семью. Потом переросло в то, что я перестал приходить домой, мог по несколько дней не появляться дома. И постоянно придумывал какие-то причины, что я куда-то уехал. Начал очень сильно терять вес, нервничать. Голос за кадром: Султан проблемы не осознавал, игнорировал просьбы родных обратиться за помощью. Но знакомому все же удалось уговорить его на визит в ребцентр. Султан Магомедов: Я не знал, что такое реабилитационный центр, у меня было другое понимание. Я пришел, и вначале все это меня удивило. Я подумал, что это не моя поликлиника, что я не должен здесь находиться. Голос за кадром: Понадобились месяцы, чтобы пройти стадии злости, отрицания, отчаяния. И только потом случилось принятие и работа с психологом по программе двенадцати шагов. Султан Магомедов: Это моя такая рабочая зона небольшая. Здесь я веду личные консультации. Голос за кадром: Лечение Султан прошел пять лет назад. Тогда полгода жил в ребцентре. Затем три месяца был волонтером. А потом стал изучать практики и методы помощи зависимым людям, стал психологом. Султан Магомедов: Готов сегодня работать со своими обидами, с моделью поведения? – Да. Султан Магомедов: Давай. Сейчас я открою твою страницу, подожди секунду. Смотри. В этом задании было большое количество обид, связанных с семьей. Вообще как ты это проживал? Что чувствовал? И как на сегодняшний день это видишь? – Ну, обратиться за помощью было всегда сложно, потому что боишься услышать слово «нет». Голос за кадром: В этот дагестанский центр реабилитации в месяц обращается два-три пациента с лудоманией – что и есть игромания. Билал Устаров, психолог, руководитель программы центра реабилитации: Сами зависимые, можно сказать, они не признают проблемы. Почему? Потому что это сложно. А азартные игры – это одна из наихудших, можно сказать, зависимостей. Азартный человек может за раз проиграть все, даже свою жизнь. Мы сталкивались, я сталкивался на своем опыте, что люди вешались, прыгали с крыши из-за того, что проигрывали такие большие суммы. Султан Магомедов: Сегодня это видеоигра, завтра это казино, послезавтра это ставка. И вот так человек уходит незаметно. Там нет какой-то грани. Он не поймет, когда у него это переросло в зависимость. Потому что у нас пациенты лежат, люди есть, которые в Dota играли, которые никогда не употребляли. У нас есть такие пациенты. Очень сильная агрессия, депрессия, большие потери в жизни у них произошли, именно на фоне видеоигр. Михаил Валуйский: Зависимость от компьютерных игр довольно долго не включалась в классификацию, потому что вроде как жизнь человека не разрушается. Он ходит на работу, тратит деньги на игру дома, никому не мешает, никого не убивает, да? Собственно, что это вдруг? Потом общество свои взгляды пересмотрело и сказало: нет, это неправильно, жизнь разрушается. Все! В новом варианте международной классификации болезней это включено в расстройства поведения, в лечение. Нарушения социальной адаптации человека здесь неочевидные. Он действительно может иметь друзей по играм, общаться с ними внутри игры. Да, у него, скорее всего, не будет жены. Ну, может, и будет. Кто знает? Может, она такая же, и тогда он вполне счастлив. Но общественный консенсус постановил, что вот теперь мы будем считать это зависимостью, поскольку происходит некая дезадаптация человека к жизни. На мой взгляд, вопрос еще не определенный. В конце концов, существует же куча, целый пласт культуры про киберпанк какой-то, где люди вообще в виртуальности живут целиком и полностью. А тут человек просто играет за монитором. Голос за кадром: Чтобы виртуальный мир не стал важнее реальности, игры для детей должны быть живыми, а не на экране гаджета, – утверждает Татьяна Филиппова. И надо много гулять. Удивительно, но улица оказалась в дефиците. Татьяна Филиппова, ведущий научный сотрудник Института возрастной физиологии Российской академии образования: Оказывается, 14% детей в выходные вообще не гуляют. Ну, это шести-семилетние дети. А дети трех-четырех лет, все-таки младшие дошкольники,тоже 9% дошкольников младших в выходные дни вообще не гуляют. Меня эта ситуация не просто удивляет, а она меня действительно шокирует. Голос за кадром: Это цифры свежего исследования. О нем – немного позже. Татьяна Андреевна – кандидат биологических наук, сотрудник Института возрастной физиологии, автор учебников и методической литературы. Татьяна Филиппова: Это разные конструкторы. При этом я могу дать вам самой попробовать. Голос за кадром: Конструкторов, других развивающих игр и пособий в рабочем кабинете Татьяны Андреевны много – в подтверждение тому, что взамен смартфону ребенку можно много что предложить. Татьяна Филиппова: Да-да-да, это конструктор. Корреспондент: Это подготовка руки к письму? Татьяна Филиппова: Да, да, да. Родитель может иметь в виду именно как подготовку руки к письму, потому что соединить вот эти мелкие детали очень непросто. Это и развитие воображения, и развитие зрительно-пространственного восприятия. Голос за кадром: Несколько лет специалисты института изучают портрет дошкольника от трех до семи лет. В исследовании участвовало более 8 тысяч малышей. Результаты – шок! Татьяна Филиппова: Анонимное анкетирование родителей позволило нам получить удивительные результаты о режиме дня, о нагрузке детей. В том числе был вопрос об использовании цифровой среды: «В каком возрасте вы дали ребенку смартфон/какую-то цифровую технику?» К трем годам, ну, три-четыре года 39% уже использовали цифровую среду, гаджетами пользовались. А вот цифры прошедшего года, 2022-го, нас просто, честно говоря, шокировали. Я по-другому сказать не могу, потому что 97,4% младших дошкольников имеют уже, соответственно, гаджеты в руках. Голос за кадром: И еще, продолжает Татьяна Филиппова, длительность просмотра видео детьми – до полутора часов в день, а по факту больше. И контент родители зачастую не отслеживают. Максим Пискунов, детский психиатр высшей категории: Всемирная организация здравоохранения, а до этого Американская ассоциация педиатрии, они, в принципе, обозначили очень четко. Первое – то, что до двух лет детям с гаджетами, с экранами лучше вообще не взаимодействовать. Были даже определенные исследования. Сейчас, кстати, эти исследования продолжаются и подтверждаются. Очень интересный термин в последних статьях, называется «синдром цифровой няни». Это как раз, когда детям дают гаджеты в совсем маленьком возрасте, до двух лет. В этом возрасте у нас ребенок что должен делать? Он у нас должен изучать мир: ходить, трогать, смотреть, пробовать иногда даже. То есть он должен тактильно изучать мир. Что мы делаем гаджетом? Мы гаджетом делаем ребеночку так называемую сенсорную депривацию, то есть мы его упираем в определенную картинку, не даем взаимодействовать через другие органы чувств, ну если только через слух. И что мы видим после вот такого длительного пребывания с гаджетом в этом возрасте? Идут задержки развития. Татьяна Филиппова: Реальный мир никакая «цифра» заменить не может. Реальные книжки и реальные пособия, в которых ребенок что-то делает сам, не на планшете пальцем, а сам делает… Причем сейчас есть книги и с дополненной реальностью. То есть «цифра» – это совершенно замечательно, но ею нужно разумно пользоваться. Голос за кадром: По итогам важного исследования готовятся к публикации методички для родителей маленьких детей, их воспитателей, учителей. Татьяна Филиппова: Более того, мы все время делаем акцент на том, что это именно ориентиры развития, а не психологическая диагностика. Это то, к чему можно стремиться. И мы рекомендуем проводить диагностику два раза в год, то есть в начале учебного года и в конце учебного года. И такая диагностика будет называться «Ориентиры развития ребенка». Именно ориентиры развития ребенка. Конечно, важно понимать, что нет каких-то четких границ: вот это должен, а вот это не должен. Ну, понимать возможности ребенка и понимать, что нужно сделать. Причем, естественно, эти пособия на печатной основе у нас будут. А вот по QR-коду родители смогут посмотреть подробные методические рекомендации. Голос за кадром: Оксана Скоролупова – ведущий методист крупного издательства,также занимается образовательными программами дошкольников, поддерживает Татьяну Филиппову и с «цифрой» предлагает не бороться, а умело совмещать ее с консервативными методами развития ребенка. Оксана Скоролупова, ведущий методист группы компаний книжного издательства: Маленькому ребенку обязательно нужно потрогать какой-то объект, рассмотреть его со всех сторон, покрутить перед глазами, ощупать его, когда-нибудь на зуб попробовать, обнюхать, быть может. Это все – способы восприятия ребенком окружающего мира. Без них он просто-напросто слеп, без них он начинает путать реальность и виртуальный мир. Мы объясняем родителям, что для ребенка в данном возрасте полезно работать именно с ресурсами, которые представлены на бумаге, с книгами, где он может действовать, не просто проведя пальчиком по экрану планшета, а где он может рисовать, где он может сравнивать две картинки, где он может проводить определенные линии, идентифицировать объекты, дифференцировать их. Голос за кадром: Читать, рисовать, лепить – любая активность лучше гаджета. Иначе ребенка увлечет за собой вот это. Оксана Скоролупова: Да трудно сказать, что это такое. Трудно сказать, что это такое. Корреспондент: Сиреноголовый называется. А это радужные друзья. Татьяна Филиппова: Нет, это пуговка, это не глаз, да? То есть он одноглазый? Он одноглазый? Оксана Скоролупова: Ну, здесь вообще без глаз. То есть этим смотрим, а этим жуем. Корреспондент: Это – Папочка Длинные ноги. Татьяна Филиппова: Ну и Длинные руки, не только Длинные ноги. Оксана Скоролупова: Длинные руки, Татьяна Андреевна. Татьяна Филиппова: Но важно, чтобы игрушка что-то за собой несла, да? Оксана Скоролупова: Какой-то смысл в ней должен быть. Татьяна Филиппова: Должен быть, да. Оксана Скоролупова: А здесь, честно говоря, не видно. Татьяна Филиппова: Ну как с ним можно играть – я не знаю. Ручки заплетать ему вместо косичек? Смотрите. Когда длинные, можно вот так. Я вам отдаю. Все это заплести. Это он йогой занимается. Это род, да, правильно. А это? Оксана Скоролупова: А это тоже рот. Татьяна Филиппова: А, с двух сторон рот? Оксана Скоролупова: Да. Это такой всеедяка. Он не видит, что ест. Ему это абсолютно безразлично, что он ест. Ему главное – хам, хам, хам! Татьяна Филиппова: Не знаю, как это назвать. Ну, я не хочу с таким дружить. Голос за кадром: Все эти известные многим игрушки – персонажи видеоигр. Яркие монстры перекочевали в вирусные, то есть очень популярные, видеоролики. Дети увидели их и все как один захотели именно такую игрушку. Случился бум производства странных кукол. Максим Пискунов: Видите, какой зубастый и глазастый монстр в принципе? Ну что, дает какую-то определенную эмоцию ребенку. Я спрашиваю: «Что в них интересного?» Говорят: «Они прикольные». – «А чем они прикольные?» То есть это игрушка, которая отличается от других игрушек, которые сейчас предложены на рынке. Все они, наверное, улыбаются, добрые и веселые, а это, видите, злой монстр. Покупают эти игрушки для того, чтобы объяснить ребенку разные эмоции: есть улыбка, хорошее настроение, а есть гнев, раздражение и прочее. Но, как показывает мой опыт, в принципе, где раздражение и прочее, еще эти родители встретят в подростковом возрасте. Ну, мы можем показывать эмоции, если они даже отрицательные, злые и так далее, объясняя. Необязательно давать это как игровой объект, постоянно погружать ребенка во взаимодействие с каким-то страшным монстром. Это можно объяснять, в принципе, и на примерах в общении. Голос за кадром: Детские психотерапевты поддерживают физиологов, педагогов, издателей образовательной литературы: гаджетов должно быть меньше, а свежего воздуха – больше. Как и простого общения родителей со своими детьми. Максим Пискунов: Можно включать детей в свою повседневную деятельность. Необязательно их водить на какие-то мероприятия и так далее, а включать в повседневную деятельность: ходить с ними в магазин, я не знаю, к врачу, например, сводить их к себе на работу, показать, где работаете. Тогда дети будут чувствовать, что они включены в жизнь своих родителей, и у них не будет необходимости как-то из этого выключаться, избегать и уходить в зависимые варианты поведения. Голос за кадром: Быть всегда в курсе событий страны и мира, а еще постоянно на связи в социальных сетях и мессенджерах – это безграничные возможности, но и потенциально опасные. Василий Черный, директор по стратегическим коммуникациям компании анализа социальных медиа и СМИ: Люди в основном, заходя в Интернет, приходят в соцсети. То есть это первая точка, куда они приходят. Тут две стороны медали, да? Соцсети – это, естественно, добро, потому что многое что помогают нам делать: и общаться, и узнавать очень полезную информацию, и советы, и по бизнесу помогают, и психологические проблемы какие-то снимают. Но, естественно, зависимость от этого возникает. У нас у всех есть в целом цифровая зависимость, потому что цифровые технологии нам облегчают жизнь как ни крути. Голос за кадром: Неосознанно увеличивая время провождения в Интернете, можно оказаться в состоянии FOMO, то есть жить в страхе пропустить что-то интересное. А дальше подстерегает думскроллинг – это бесконтрольное чтение тревожных новостей, что ведет к депрессии. Михаил Валуйский: Начинает казаться, что если я что-то там прочитал, то вроде как я контролирую, значит, я в безопасности. Хотя на самом деле это совсем не так. Внутри, да, такое ощущение успокоения, причем достигается это в голове. Выделяются соответствующие вещества: эндорфины, энкефалины, γ-аминомасляная кислота. Они воздействуют на те же самые рецепторы, на которые воздействует наркотик, и человека «отпускает». То есть, по сути, это такая внутренняя наркомания, внутри головы. Мы вроде бы прочитали – и, заметьте, нам становится спокойнее. Хотя контроль – это ведь не только о том, когда я о чем-то знаю, а это когда я могу на что-то влиять. Но как я могу на что-то влиять, если я просто прочитал какие-то новости? Голос за кадром: Выход есть – самоконтроль. И необязательно читать все подряд. Можно подписаться на рассылку подборки главных новостей. Василий Черный: Дайджест, дайджест. То есть ты знаешь, что есть дайджест, ребята. Я либо вечером, либо утром посмотрю все, что мне нужно знать. И это дает мне возможность, так сказать, в течение дня себя сдерживать. Поэтому подход с точки зрения дайджестов сейчас практикуют очень многие. Ты заходишь в любой Telegram-канал: самые главные новости к утру, самые главные новости к вечеру. Все! Голос за кадром: Если себя не сдерживать, можно утонуть в контенте одних только соцсетей. В самой популярной из них, по данным аналитического агентства, почти 30 миллионов активных блогеров, делают они полмиллиарда публикаций в месяц. Василий Черный: Блогеры – очень важный медийный канал для многих людей. Люди нуждаются в контенте от блогеров. За прошлый год VK авторам выплатил… Как вы думаете, сколько денег? Ну как вы думаете? Корреспондент: Даже не могу предположить… Василий Черный: Четыре миллиарда рублей. Голос за кадром: Блогерами с миллионной аудиторией мечтают быть многие, но получается не у всех. А вот Туся была в топе. Наташа Землянухина из деревни в Волгоградской области, завела блог, когда ей было тринадцать, тогда девочка болела анорексией. Мария Землянухина, мама Натальи Землянухиной: И когда уже это пошло так стремительно, что она сама испугалась, то есть к врачу, лечение, ничего не помогало, она уже: «Мамочка, помоги мне!» А куда? Все! Мы начали эти вареники лепить кучами: с картошкой, со сметаной. А вес падает. Должен прибавляться, а он падает, организм не так работает. Она взялась, начала читать, начинать из головы… А это же психическое все. Купила эту штангу. Голос за кадром: Наташа, она же Туся, купила штангу, начала качаться и делилась со всеми результатами. К своим 18 годам стала блогером-миллионником. И мы тогда снимали про нее кино. Наталья Землянухина: Так, заходим. Вот место, где делается мой сочный контент, который всем нравится. Сейчас у меня очень много проектов и задач, и я зарабатываю деньги. Больше, конечно же, я инвестирую, плачу зарплаты. И это все очень много… Ну, как бы у меня зарплаты в команде: юрист – 50 тысяч каждый месяц, менеджеру – 100 тысяч, еще одному менеджеру – 50, другому – 30, другому – 45, другому – 15. Ну, то есть разные суммы, но команда у меня большая. Голос за кадром: Через полтора года после выхода в эфир нашего репортажа Туся исчезла, привычной ее поклонникам активности не стало. Что случилось? Туся не прячется, она все там же – в деревне, дома. Наталья Землянухина: Это наш яблоневый сад, здесь растут самые ароматные яблоки на свете. И это все – огромный наш огород. Голос за кадром: Она приняла сложное, но важное для себя решение – жить для себя и тех, кого любит. Наталья Землянухина: Когда тебя читают больше и больше людей, и ты погружаешься в это, ты понимаешь, что в жизни, в мире есть какая-то гонка за успехом, за большими деньгами, чтобы о тебе слышали, о тебе говорили. Я тогда была ребенком, я была очень юна и поддалась этому на время, когда я начала стремиться к успеху, к большому заработку, к большому числу людей. И это начало убивать как будто мои ценности, какая я есть на самом деле, чего я хочу, мои детские мечты. Я еще в пять лет вышла на сцену и поняла, что я хочу петь, что я хочу создавать что-то важное для детей. И когда я начала гнаться тоже за деньгами и за числами, я начала быть слишком много в социальных сетях, я стала не такой счастливой и начала терять связь с моими самыми любимыми людьми. Голос за кадром: Теперь Туся за жизнь не на публику, хотя все же собирается вернуться, но не в Интернет, а на сцену и в кино. Наталья Землянухина: Вот в этой рамке мой псевдоним. Это перевод моего имени – то, как я буду называться как артист. Мария Землянухина: Если она пропадала целыми днями в социальных сетях, то сейчас она стремительно растет. Этого еще пока никто не видит, видим мы с папой. Она учится, самообразовывается. Пусть это не в вузе, как все у нас любят сейчас и как мы привыкли и любим, тоже с папой долго не могли смириться. Но она сейчас растет. И придет время, когда она будет и режиссером, и певицей. Наталья Землянухина: Полтора года назад эта земля, за которой я стою, стала нашей землей с любимым человеком. Это находится на краю деревни, у реки. Очень красивое место. Это стало местом нашей силы. Голос за кадром: Туся открыла свой бизнес – шьет одежду. Собирает посылки покупателям сама. Наталья Землянухина: Осталось подписать фамилию, трек-номер и отнести на утреннюю почту, чтобы машина успела забрать. И уже через несколько дней это будет на теле какой-то прекрасной девушки. Мечты сбываются, если трудиться и с азартом их воплощать, с детским азартом и по-взрослому трудиться. Голос за кадром: С азартом трудится и Ленар Садыков из Казани. Его цель – высокий спортивный результат. Ленар Садыков: Для бега, конечно, нужна обувь специализированная, именно беговая, с мягкой подошвой, с амортизацией. Голос за кадром: Ленар занимается легкой атлетикой. В юности она у него не вызвала восторга, а вот ближе к 35 годам, когда карьера, семья, дети, захотел стать кандидатом в мастера спорта. Ленар Садыков: Я жил как профессионал, питался как профессионал, дышал как профессионал, тренировался как профессионал. Правда, бегал не так быстро, как профессионал. Голос за кадром: Ленар родом из небольшого города Буинск, он в 120 километрах от Казани, там нет манежа. Осенью и зимой Ленар бегал по пешеходным улицам. Ленар Садыков: Меня пропускали на красный. То есть я бегу, мой зеленый, он меня узнает явно и пропускает, чтобы я не останавливался. Голос за кадром: Его спортивное увлечение перешло за грань просто хобби – тренировался ежедневно по два раза. А тогда он возглавлял отдел по делам молодежи, спорту и туризму города. Искренний порыв стать почти что мастером спорта руководство не оценило. Ленар Садыков: Проснуться в 4 часа 45 минут – это нормально было для меня тогда, ничего страшного. То есть проснулся, выпил чашку чая, отбегал свой кросс, пришел домой, принял душ – и вперед! Детей развез по садикам и школам – и вперед на работу! Близкие люди, коллеги, руководство – начали кто-то намекать, кто-то прямо говорить: «Ни лишнее ли ты все это делаешь?» Это уже как раз был где-то 2020 год, потому что в семье уже прямо это был предмет дискуссий, причем острых. Голос за кадром: А Ленар никого не слышал и не замечал. Круг общения сузился до легкоатлетов и личного наставника – главного тренера по резерву сборной Республики Татарстан Гульнары Сафиуллиной. Михаил Валуйский: Это немножечко химическая зависимость, потому что при выраженной физической нагрузке в мозге происходит выделение веществ, которые дают нам расслабление: эндорфины и энкефалины. Поэтому каждый, кто занимается спортом, знает, что после тяжелой тренировки это такой кайф! Это четкая химия, с одной стороны. Но, с другой стороны, да, я избавляюсь от тревоги в этом спорте. А тревоги тут может быть масса! «Я должен выглядеть атлетично», – например. «Я должен чувствовать свою силу». «Я должен чувствовать свое мужество». «Я должен соответствовать стандартам красоты». Ленар Садыков: Понимаете, в чем зависимость? Наверное, еще психологическая зависимость есть такая, что вот прошлый год я готовлюсь к соревнованиям, к чемпионату республики, и моя форма, готовность была такая, что… Как вам сказать? Чувствуешь действительно реально, и это не надуманно. Ты понимаешь, что ты действительно намного сильнее, выносливее, быстрее 95% людей, которые вокруг тебя на улице ходят. Чувство физического превосходства – это очень, вот оно придает зависимость. Голос за кадром: Ленар участвовал в районных соревнованиях, занимал призовые места. Затем переехал в Казань для серьезных тренировок. Но если в спорте были и могли быть еще лучше результаты, то работу пришлось оставить, и семья Ленара распалась. Ленар Садыков: Я понял, что у меня есть приоритеты. И, к сожалению, я это понял уже только тогда, когда уже дети стали далеко. И приоритет, что нужно как-то финансово стать крепче, он преобладает. Голос за кадром: Ленар теперь продает недвижимость. От высоких спортивных достижений отказался, в том помог тренер – перестал требовать результат. Ленар Садыков: Я просто уже не хотел идти на тренировку. И удивился для себя. Обычно тренер давал отдыха дня три-четыре. На четвертый день уже начинается ломка физиологическая. А у меня уже не было этой ломки почему-то. И сейчас ее нет. И когда уже неделя-вторая прошла, этой ломки нет, то я понял, что я был зависимый. Голос за кадром: Сама судьба свела Ленара с Рамилем Ахмадеевым, тренером по легкой атлетике незрячих детей. Ленара пригласили стать лидером для юных легкоатлетов с особыми потребностями. Уже месяц два раза в неделю он бегает в связке с Гузель. Ленар Садыков: Вот это связка, которая… В принципе, мы с ней должны соревноваться. Она регламентирована международными правилами, то есть ее длина, ее составные части. Соответственно, без нее на соревнования незрячих не допускают. Я продеваю свои пальцы в свое как бы колечко, Гузель – свои. И вот так мы держимся. Соответственно, дистанция. Давай руку, руками подвигаем. Вот, в принципе. То есть если она чувствует натяжение, то она понимает, что она должна поближе ко мне уже бежать. Если чувствуем локоть друг друга, то уже нормально. Корреспондент: А одна она вообще может сама бегать, без этого? Ленар Садыков: Нет. А повороты? Рамиль Ахмадеев: Сейчас отсюда бежишь, там 200 метров. Ладно? Терпи, Гузель. Понимаешь? Гузель, слышишь? Сейчас можно начинать, никого нет. Ленар Садыков: Очень вдумчивые ребята. И они очень хорошо продумывают свои будущие действия, в отличие, к сожалению, от здоровых людей. И каждый их шаг очень даже обдуман. Голос за кадром: Цель у Ленара с Гузель теперь одна на двоих – первенство России по легкой атлетике, оно пройдет в мае в Чебоксарах. МОДНЫЕ ЗАВИСИМОСТИ Голос за кадром: Так как же в современном мире остаться верным себе, уметь адаптироваться к изменениям и быть стойким к соблазнам? Михаил Валуйский: Если моя жизнь начинает потихонечку заполняться теми вещами, которыми я хочу ее заполнять, то она мне нравится, она не разрушается. Вот это не такой простой вопрос, как кажется, потому что вообще определить для себя, что действительно является моими жизненными ценностями, а не навязанными мне безумным обществом потребления, родителями или каким-нибудь окружением, – это непросто, но можно. Наталья Землянухина: Я представляю, как буду здесь танцевать, петь, мечтать, как однажды мои дети будут на этой же сцене, как здесь будут качели, как будем купаться в реке на нашем пирсе. Мне кажется, ради этого и стоило жить. Когда у тебя есть смысл жизни, ты очень счастливый человек.