Алена Биль: Видно, что это из одной семьи, ха-ха? Татьяна Бондарева: Рождение даже одного ребенка меняет привычный ритм семьи. Алена Биль: «Да вы что, с ума сошли четверых рожать?» Татьяна Бондарева: А как складывается жизнь, когда рождаются тройняшки или даже четверняшки? Екатерина Аронова: У меня такая фабрика-кухня по производству молока работала. Татьяна Бондарева: В среднем близнецы рождаются в 2% случаев от всех новорожденных, а тройняшки – только в 2% от всех близнецов. – А двойняшки-близнецы – это же генетическое? Игорь Кашаба: Тайна сия велика есть. Татьяна Бондарева: Вокруг темы близнецов действительно много таинственности и юмора. – Расскажите, вы какие-нибудь махинации делали из-за того, что вы похожи? Светлана Скочипец: О таком нельзя на камеру говорить, ха-ха. – Чувствуете себя особенными из-за того, что все-таки вот вас по двое? Валерий Кравченко: Мы чувствуем себя особенными, потому что нас четверо. Елена Бурьевая: Очень часто родители относятся к близнецам как к одному ребенку. Татьяна Бондарева: Меня зовут Таня Бондарева, я автор программы «ЗаДело!», и у меня есть двойняшка. Алена Биль: Плинтуса разобрать – легко. Жалко обои, когда там полстены нет и думаешь: эх, такие хорошие обои были, ха-ха! А тут как раз вот у нас в разном порядке... Татьяна Бондарева: Привет! Алена Биль: Вы чего? Татьяна Бондарева: Столько людей. Алена Биль: Маше надо немножко освоиться, да? Татьяна Бондарева: Алене и раньше приходилось следить за порядком: она следователь, жила и работала в полиции в подмосковном Королеве. Почти 2 года назад Алена внезапно стала мамой сразу четверых детей. Правда, узнала об этом не сразу. Евгений Биль: На первом УЗИ нам сказали, что у нас будет двойня... Алена Биль: Нет, на первом сказали один, но предположительно, может быть, будет двое. Потом... Евгений Биль: Да, ха-ха. Потом, значит, пошли на второе УЗИ, там уже подтвердилась двойня, и они нашли еще третьего, ха-ха. На третье УЗИ звонит мне и говорит, что у нас тут... «Ты сидишь или стоишь?» Я говорю: «Я вообще стою», – я там по работе бегал... Алена Биль: Я говорю: «У нас будет четверо!» Он говорит: «Да ладно, ты шутишь!» – ха-ха. Евгений Биль: Да-да, ну да, все, я не поверил, конечно. Татьяна Бондарева: Есть какие-то, может быть, вопросы, топ вопросов от людей, когда видят вас? Алена Биль: «Это ЭКО?» Евгений Биль: Да, первый вопрос. Алена Биль: И я всегда говорю: «Нет, это не ЭКО, это естественная беременность». На что были даже такие моменты, когда люди говорили: «Да мы не верим, это ерунда». Татьяна Бондарева: Было страшно? Алена Биль: Да. Мне было страшно однозначно. Евгений Биль: Да. Алена Биль: Но я решила, что все будет хорошо. Татьяна Бондарева: Тяжело было вынашивать? Алена Биль: Да. Ну, до 5-го месяца я еще ходила на работу, не знаю, бегала, по 2,5 часа добиралась на работу в Москве. Но уже где-то к 6-му месяцу живот был довольно большой, т. е. вообще к концу беременности у меня было 1,5 метра в обхвате, поэтому... Евгений Биль: Мне приходилось даже просто придерживать живот, чтобы дойти до того же самого туалета... Алена Биль: Да, до душа... Это вот у нас Машенька, она наша розочка. Матвей, активист. Данечка, добрячок наш. И Арсений, артист тоже у нас. Евгений Биль: Еще тот артист. Алена Биль: Любит играть. Татьяна Бондарева: Папа четверняшек – Евгений Биль – тоже следователь. Пара познакомилась во время учебы. Евгений Биль: Ну что вы прилипли, ха-ха? Татьяна Бондарева: Какое у вас чувство, когда приходите домой, вас так встречают? Евгений Биль: Счастье! Наконец-то там... Я, допустим, прихожу, наконец-то я с ними, наконец-то я могу с ними поиграться, покормить пойти, памперс поменять. Мне это вот очень нравится все. Да я иду, иду... Татьяна Бондарева: Живет семья в большой, но однокомнатной квартире. Алена Биль: Мы только сделали ремонт и узнали, что я в положении. Татьяна Бондарева: Помогать Алене приехала ее мама, оставила у себя на родине в Ставропольском крае бизнес и посвятила себя внукам. Александра Бибик: Я вот вся во внуках. Татьяна Бондарева: Так вас держит вообще! Александра Бибик: Это чудо, это такое чудо! Вроде бы и устаем, утро наступает, уже скучаешь за ними, когда они прибегут и... Татьяна Бондарева: Расскажите, а вот как вообще здесь все размещаетесь? Алена Биль: В тесноте, да не в обиде. Татьяна Бондарева: Вы все в одной комнате сейчас живете? Алена Биль: Бабушка здесь. Вот здесь кровать, они по двое здесь спят. Здесь у нас Маша и Арсений, Матвей и Даня. Татьяна Бондарева: А как они тут спят? Алена Биль: Ну вот так, валетом, конечно. Татьяна Бондарева: А, валетом? Например, у мамы получаются четверняшки – это же, получается, еще конкуренция дикая за маму. Оксана Козырева, психолог: Они маму делят. Это, безусловно, не травма, это такой процесс очень жесткой конкуренции, скажем так. И она такая же, как у обычных семей, где есть брат и сестра, просто она более концентрированная, это все одновременно происходит. Дети очень адаптивны, особенно младенцы, и постепенно с участием взрослых этот процесс урегулируется. Татьяна Бондарева: Вообще, обычно как вот ваш день проходит? Евгений Биль: Незаметно. Александра Бибик: Ну, это здесь все детские вещи. Татьяна Бондарева: Наверное, тяжело, да, сразу на всех одежду покупать? Александра Бибик: Ну, тяжеловато, конечно, они же растут. Алена Биль: Это... Татьяна Бондарева: Где чей вы запоминаете, или не важно? Алена Биль: Да. Арсений... Евгений Биль: Вот этот, желтый, Арсения. Татьяна Бондарева: А расскажите, как вы их кормите вообще, всех вместе или по очереди? Евгений Биль: Значит так: ставим два стульчика любых, естественно, зовем первых двух детишек, какие... Татьяна Бондарева: ...попадутся? Евгений Биль: ...попадутся, да. Алена Биль: Ну кто самый голодный. Евгений Биль: Да, самый голодный обычно бывает, они начинают паниковать, кричать. И, значит, приглашаем их сюда, они садятся на стульчики. Первых двоих кормим, покормили, в комнату и остальных двоих берем. Татьяна Бондарева: А бывает такое, что они все вчетвером хотят есть? Алена Биль: Да. Евгений Биль: Да. Татьяна Бондарева: Как они договариваются между собой? Алена Биль: Они не договариваются, они просто кричат: кто самый крикливый, тот и первый. Татьяна Бондарева: А когда вот они только маленькие родились, грудные, это же вот, правда, как на руках их держать, как кормить четверых, вот как? Алена Биль: А мы же бутылочки, мы практически сразу на смесь перешли. Татьяна Бондарева: А-а-а... Алена Биль: Да, у меня даже в роддоме не хватало на всех. Татьяна Бондарева: А то я думала, как один вдруг все выпьет, а второму как? Алена Биль: Нет, мы сразу практически на смесь. Нам даже доктор сказал: «Не надо мучиться и деток мучить». Татьяна Бондарева: Собраться на улицу для семьи – большое событие: все вместе могут выйти, только если у отца семейства выходной, и даже с ним рук не хватает. – В среднем у вас уходит ну 30 минут всех одеть, обуть? Алена Биль: Ну больше, потому что это мы сейчас заранее уже и колготки одели, кофточки, потому что иначе это долго. Нужно жертвовать: либо сон, либо прогулка. Евгений Биль: Один готов. Алена Биль: Смотри, сейчас... – А-а-а! А-а-а! Алена Биль: Мы уже идем, дочь. Александра Бибик: Э, братва, ну куда? Стоять! Маша, давай бабуле ручку! Любят на машины бегать смотреть. – А как на вас люди обычно реагируют? Пристают с вопросами, может быть? Алена Биль: Ну, сейчас уже никак, уже в принципе все знают в доме. Поначалу, да, спрашивали, все ваши не ваши и тому подобные вопросы. Нормально. Татьяна Бондарева: Врачи беспокоились за жизнь Алены, что дети могут родиться с патологиями, так как не может не хватить питательных веществ. Предлагали сделать редукцию. Алена Биль: Мне предоставили право выбора, что вы будете делать, на свой страх и риск, под свою ответственность, т. е. брала свою жизнь и жизнь, соответственно, детей. И мы пришли к единому мнению без фактически раздумий, что мы отказываемся от редукции, оставляем всех четверых. Татьяна Бондарева: То есть редукция – они просто берут и случайно, например, троих убирают, да, одного оставляют? Алена Биль: Нет, можно было двоих оставить. Татьяна Бондарева: Ну кошмар. Так сейчас смотришь, да, на них живых и думаешь: как? Алена Биль: Нет, я даже не допускаю этой мысли. Я думаю: слава богу, что получилось так, что мы все вместе. Это слава богу. Татьяна Бондарева: Можно сказать, что у близнецов меньше ресурсов остается на каждого? То есть они вот разъединились, у них в два раза меньше сил? Игорь Кашаба, врач-педиатр: Ну, тут скорее не у близнецов, а у мамы. Здесь же надо понимать, да, что ребенок – это всегда стресс для организма материнского. Представьте, если их двое, трое и т. д., то есть каждому... Татьяна Бондарева: А если вот четверо, это же очень серьезно? Игорь Кашаба: Да, т. е. каждому нужен строительный материал пластический, для того чтобы, ну представьте, из одной яйцеклетки вырос организм, который живет, поддерживает себя как-то и т. д. Поэтому это требует очень больших ресурсов прежде всего материнского организма, поэтому, если этих ресурсов недостаточно, то тогда возникает вот это состояние дефицитов. И в ситуации, когда даже, может быть, одному ребенку не хватает, и поэтому всегда близнецы, ну или вот когда несколько детей, два-три, то, соответственно, естественно, они меньше размером, они легче, они рождаются в состоянии т. н. гипотрофии. г. Новосибирск Екатерина Аронова: В роддоме, где мальчишки еще совсем маленькие, где видно, когда им первые разы надевали самые маленькие памперсы, они были от колен до подмышек, настолько мальчишки были крохотные. Родить тройняшек – это самая высокорисковая стратегия стать многодетной мамой, потому что ну мой организм вот просто перестал справляться. Татьяна Бондарева: Они поторопились родиться на свет на 12 недель раньше и были совсем крошечными, 3 300 на троих. Петр, Андрей и Павел – родители назвали их в честь трех апостолов. Екатерина Аронова: Причем о том, что будут двое ребятишек, я узнала довольно быстро, в самом начале беременности, а вот третьего мальчика нашли только на 20-й неделе, потому что он очень лежал высоко в подреберье и еще поперек. Я практически круглосуточно не спала. Мальчишки не могли самостоятельно сосать молоко, настолько были маленькие и слабенькие. Стояли специальные трубочки-катетеры, которые вели в гортань. Я переливала сцеженное молоко в большой шприц, шприц присоединяла к этому проводочку и уже по нему, внимание, с интервалом 1 миллилитр молока в 1 минуту, чтобы оно успело усвоиться, настолько они были маленькие и большие порции им просто нельзя было, это молоко впрыскивала. Татьяна Бондарева: Мальчики с трудом набрали минимальный вес, и казалось, что можно выдохнуть. Но после очередного ОРВИ родители заметили, что стал нарастать мышечный тонус. Позже мальчикам поставили диагноз – детский церебральный паралич. Екатерина Аронова: Стали вдруг наши ладошки сгибаться в кулачки, и вдруг для нас и для неврологов это стало очевидным. Татьяна Бондарева: Катя и ее муж Борис взялись за реабилитацию: массажи, многочисленные занятия и госпитализации. Екатерина Аронова: И очень долго нам казалось, наверное, в силу нашей неопытности, в силу нашего малого знания об этом диагнозе, о том, как это бывает, о том, как он проявляется, и о том, что вот такие тяжелые случаи невозможно полностью излечить, можно лишь как-то скомпенсировать состояние ребенка... Благодаря тому, что мы этого не знали, наверное, у нас были сумасшедшие какие-то ресурсы внутренние, духовные, душевные и физические, чтобы это преодолеть. Мы на самом деле думали, что успех в этом нелегком деле – это результат наших усилий. Татьяна Бондарева: Из декрета в любимую профессию Екатерина не вернулась. Ей было очень сложно после любимой работы в филармонии оказаться, можно сказать, взаперти с тремя детьми. С каждым годом из дома выходить было сложнее и сложнее, семья жила на пятом этаже без лифта. Екатерина Аронова: Доступная среда сразу заканчивается на первом сугробе. Татьяна Бондарева: Борис занимался серьезным бизнесом, но все силы перекинул на своих мальчиков. Екатерина Аронова: Первые 10 лет, наверное, до самой смерти мужа эта фраза, что «надо поставить детей на ноги» вот в прямом буквально и переносном смысле, вот это вообще было нашим лозунгом, когда жизнь взрослых, когда здоровье родителей, например, то, что муж совершенно точно, что называется, свою жизнь поставил на паузу, полностью посвящая себя детям, не думая о себе, не заботясь о своем здоровье... Почти до 10 детских лет он был рядом, и, конечно, вот тот вклад в их личности, который он внес, он бесценен, и слава богу, что мальчишкам было почти 10, они его помнят. Татьяна Бондарева: У тройняшек разные интересы и способности. Андрею передалось от папы увлечение техникой: вместе они собрали его первый велосипед. Андрей Аронов: Я увлекаюсь обменом телефонов, компьютеров. Вот этот компьютер я обменял. Очень хорошо в компьютерах шарю. Если бы руки работали, занялся бы бизнесом – собрать компьютер на заказ. Татьяна Бондарева: Паша – самый младший из братьев, родился самым слабым, но сейчас ходить и говорить получается лучше, чем у братьев. В отличие от Андрея, он гуманитарий, у него большой интерес к иностранным языкам и поэзии. Писать на бумаге не может, но печатает без ошибок. Павел Аронов: У меня хорошая память. Я помню, как рассказывал стихи несколько раз. – А можешь нам рассказать стихотворение? Павел Аронов: Конечно. «Непослушная мама», перевод Самуила Маршака. Джеймс Джеймс, Моррисон Моррисон, А попросту – Маленький Джим, Смотрел за упрямой, Рассеянной мамой Лучше, чем мама за ним. Джеймс Джеймс Говорил: «Дорогая, Помни, что ездить одна В город до самого дальнего края Ты без меня не должна». Татьяна Бондарева: В эту удобную и большую квартиру Екатерина с сыновьями въехала уже после смерти отца семейства. Помогли ее купить друзья Катиного мужа. Теперь у каждого молодого человека есть своя комната, да и в коридорах можно развернуться на инвалидной коляске, и санузел тоже адаптирован под парней. Екатерина Аронова: Иногда они умудряются помогать друг другу делать уроки, сидя в соседних комнатах, могут по Skype общаться. Один помогает другому математику сделать, другой помогает с английским, у них такой бартер. Надеюсь, вот это ощущение братства, глубоких родственных корней, возможно, придет к ним с возрастом. Татьяна Бондарева: Это мои троюродные сестры-близняшки Света и Марина. А еще у меня есть сестра-двойняшка Маша. Я иногда шучу, что мы четверняшки. Я воспользовалась случаем и навестила их в Петербурге. С родной сестрой познакомлю несколько позднее. – Я не знаю, кто из вас кто, кстати. Похожи, похожи? – Ой, не похожи, ой, халтура, да? Ха-ха-ха! Татьяна Бондарева: О том, что будет две девочки, а не один крупный мальчик, мама близнецов из Питера узнала только в момент родов. – А кстати, вы не помните, что мама рассказывала, когда узнала, что у нее близняшки будут? Марина Дюбескина: Как она могла узнать? Ждали одного крупного мальчика. Как она? Она на родах это узнала, Таня! Татьяна Бондарева: Шок. Светлана Скочипец: Шок. Как воспитывать? Как двойняшки? Как? Все куплено на одного: одна кроватка, одна коляска. И папа бегал, за два дня все покупал. Татьяна Бондарева: Когда родилась Света, акушерка заметила, что есть еще второй ребенок. Марина Дюбескина: Маме говорят: «Тужься, тужься, тужься, у тебя сейчас ребенок задохнется». Мама говорит: «Я не понимаю, кому она говорит». А ей говорят: «Да тебе, Ира, тебе, Ира!» И у меня на самом деле проблема с замкнутыми пространствами. Татьяна Бондарева: Живут сестры сейчас на одном этаже и, как уверяют, абсолютно случайно. Марина Дюбескина: Это провидение небес просто, так случилось: представляете, в ЖК осталось две квартиры. То есть нам нужно было срочно купить квартиры, и мы остановили выбор на этом комплексе, приехали в отдел продаж, и я говорю: «Мне нужны двушка и евродвушка». Они на меня посмотрели как на сумасшедшую и говорят: «Осталось две квартиры, и дом сдается через месяц». Две квартиры во всем доме на одном этаже. Татьяна Бондарева: То есть случайно, вы не специально? Светлана Скочипец: Ну, у нас был лет 5 назад план жить на одной лестничной клетке, но как-то наши мужья не очень его поддержали, поэтому... Татьяна Бондарева: Почему? Светлана Скочипец: Ну что типа мы и так все время вместе, все время вместе общаемся, надо как-то разъединять нас. Татьяна Бондарева: У Светы сейчас идет ремонт, поэтому в гости к сестре приходится заглядывать еще чаще. – А часто так вообще бывает, что вы друг к другу бегаете, не знаю, за солью какой-нибудь? Светлана Скочипец: Ну, с учетом того, что у меня ремонт идет, то я вообще здесь... Марина Дюбескина: Таня, за какой солью?! Они ко мне есть ходят! Татьяна Бондарева: Как удобно. Марина Дюбескина: Вся соль у меня. Светлана Скочипец: У нас есть одинаковые костюмы, у нас есть одинаковые блузки, потому что мы вообще любим один, например, бренд, одинаковый бренд одежды, мы одеваемся в одних и тех же магазинах. Да у нас похожий в принципе по стилю гардероб. Татьяна Бондарева: А как вообще относились в детстве, когда одинаково вас одевали родители? Светлана Скочипец: Нам это нравилось. Татьяна Бондарева: А в каком возрасте перестало нравиться? Марина Дюбескина: У нас очень мудрая мама, она все правильно сделала: она в каком-то просто возрасте перестала нас одевать одинаково и все. Татьяна Бондарева: Поэтому нам перестали доставаться одинаковые вещи. Марина Дюбескина: Именно, ха-ха. Татьяна Бондарева: Нам всегда вещи доставались от девочек, тоже все по два одинаковых. – А как вот у вас ощущение, когда, если вы вдруг одинаково одеты и идете по улице, вот как на вас реагируют? Нравится? Светлана Скочипец: Нет, ну близнецы вообще, в принципе привыкли к повышенному вниманию с детства, поэтому это как норма жизни. Я не совсем понимаю, как это, когда ты идешь и на тебя не обращают внимание. Марина Дюбескина: Даже если по отдельности. Татьяна Бондарева: У сестер одинаковые собаки, кошки из одного помета. Учились тоже в одном институте, по образованию они биоинженеры-технологи, и у них есть свое собственное производство натуральной косметики. Говорят, что у них все получается, потому что они вместе. Татьяна Бондарева: Вообще чья изначально была идея пойти в фармацевтику, Светина или Маринина? Марина Дюбескина: Мамина, ха-ха. Светлана Скочипец: Мне хочется рассказать вот про эту фотографию. Больше я никогда не хочу быть такой, ха-ха! Марина Дюбескина: Ха-ха-ха! Татьяна Бондарева: А сколько ты здесь весила? Светлана Скочипец: Кажется, под 90. Мы даже худели и толстели одновременно с ней, понимаешь. А еще самая смешная ситуация – это когда я, решив худеть с 85 килограмм, перестала есть после 7 вообще, Марина не делала ничего, ничего... Татьяна Бондарева: И худела? Светлана Скочипец: Я худела, а она худела паровозом за мной. Марина Дюбескина: Нет, ну а как один толстый, а другой худой? Это же вообще не пережить! Татьяна Бондарева: Девочки, скажите, пожалуйста, вот топ каких-нибудь тупых вопросов, связанных с тем, что вы близнецы? Марина Дюбескина: «А мужья у вас тоже близнецы?» – ха-ха-ха! Татьяна Бондарева: Сейчас мы покажем этих «близнецов». Марина Дюбескина: Да, они очень «похожи». Они вообще двойняшки, просто от разных родителей, ха-ха-ха! Светлана Скочипец: Ха-ха-ха! Татьяна Бондарева: Расскажите, вы какие-нибудь махинации делали из-за того, что вы похожи? Марина Дюбескина: О таком нельзя на камеру говорить! Меня вообще один раз прав лишили, пока я дома сидела. Татьяна Бондарева: Как это? Марина Дюбескина: Ну так. Звонит мне Светлана Евгеньевна и говорит: «Извини, но тебя прав лишили. Просто твои права были первые, которые попались мне в руку», – сказала она мне и отдала права, ха-ха. Татьяна Бондарева: Ха-ха-ха! Светлана Скочипец: Ну я же не могла им потом сказать: «Извините, я сейчас еще пороюсь и, может быть, найду другие права». Татьяна Бондарева: А каково детям, когда у их мамы есть сестра-близнец? – А Саша никогда вас не путает? Светлана Скочипец: Нет. Марина Дюбескина: Она даже на детских фотографиях нас различает. У меня идея – давай сейчас переоденемся и пойдем ее встречать, посмотрим, как она отреагирует, перепутает или нет. Татьяна Бондарева: Эксперимент. Марина Дюбескина: Эксперимент. Татьяна Бондарева: Мать, согласна? Марина Дюбескина: Мать, согласна? Светлана Скочипец: Ха-ха-ха! Татьяна Бондарева: Давайте. Мне кажется, она очень умная, она узнает. Марина Дюбескина: Ты так-то не улыбайся. Она прочухала просто. А мама твоя? Где твоя мама? Покажи, где твоя мама! Саша: Мама! Марина Дюбескина: Ха-ха, перепутала! Татьяна Бондарева: Необычно. Сейчас, когда снимаю двойняшек, понимаю, что и я обращаюсь сразу как будто к двум, и поэтому возникает какая-то потеря небольшая контакта, что ты как будто бы один и тот же вопрос на двоих людей. А если вот вас путают, вы как-то злитесь? Какие чувства? Марина Дюбескина: Да никак. Светлана Скочипец: Просто непонятно, как можно столько лет общаться и спутать. То есть мне реально непонятно. Либо человеку все равно, но вроде ему не все равно, раз он так долго общается с нами, либо... Елена Бурьевая, психолог: Очень часто близнецам задают даже вопрос: «Вы чего ссоритесь? Вы же одинаковые!» То есть их все, очень часто и родители к ним относятся как к одной системе, как к одному ребенку, а на самом деле это разные дети с разными потребностями, с разным эмоциональным фоном. Потом, у них есть еще такая особенность, как они вроде как и хотели бы быть не вместе, но получается, что они все равно будут вместе, потому что их в принудительном порядке всегда везде вместе вот родители стараются всунуть. Татьяна Бондарева: Я родилась на 15 минут раньше, чем моя сестра Маша. Бабушка говорила, что мы выглядели как цыплята за рубль десять. Я весила 2 100, а Маша 1 700. Наш дедушка по маме тоже был из двойни, по папе также есть близнецы, наши троюродные сестры Света и Марина, о них я рассказала раньше, только мы разнояйцевые, а они однояйцевые. Моя сестра Маша живет в Петербурге и работает в благотворительности уже 18 лет. Начинала волонтером в детском доме для детей с особенностями, сейчас помогает искать финансирование для фонда «Яркая жизнь». Мария Иклюшина: Мы помогаем пожилым людям одиноким, помогаем детям-сиротам и детям с тяжелыми заболеваниями. Мы оказываем продуктовую поддержку, наши волонтеры посещают бабушек, с ними общаются, помогают им в бытовых каких-то условиях, могут проводить к врачу, купить лекарства и прочие вот такие бытовые вещи. Татьяна Бондарева: То есть ты продюсер благотворительности, я продюсер на телевидении. Мы двойняшки. В детстве нам очень нравилось одеваться одинаково, на многие кружки ходили вместе. К сравнениям друг с другом тоже привыкли. Но проблемы сепарации друг от друга коснулись и нас. – Наверное, мы с тобой будем в программе самые непохожие двойняшки, да, близняшки. Мария Иклюшина: Зато мы очень похожи событиями в нашей жизни, которые часто происходят параллельно. Внутренняя у нас такая классная есть связь. Татьяна Бондарева: Почему одни двойни похожи, а другие не похожи? Игорь Кашаба: Классический вариант – это когда яйцеклетка созревает, происходит оплодотворение этой яйцеклетки и из яйцеклетки развивается ребеночек. Но бывают случаи, когда вот эта оплодотворенная яйцеклетка, туда попадает сперматозоид, все, она перешла в другое состояние, и по неведомым нам причинам клетка начинает сразу делиться, т. е. сначала две, потом четыре, потом восемь и т. д., в геометрической прогрессии. И соответственно, на определенном этапе какая-то группа клеток говорит: «А мы хотим (мы условно говорим) тоже быть ребенком», – и тогда у нас появляются однояйцевые близнецы, т. е. из одной яйцеклетки появляются два ребенка. Татьяна Бондарева: Получается, что, например, когда четверняшки или тройняшки, так же делится на три или четыре? Игорь Кашаба: Да, да, это если из одной яйцеклетки. Бывает ситуация, когда, например, созревают две яйцеклетки или три яйцеклетки. Эти яйцеклетки забираются, оплодотворяются и потом, соответственно... И тогда получаются разнояйцевые близнецы... Татьяна Бондарева: Они будут не похожи. Игорь Кашаба: Они будут не похожи, да, т. е. они как раз будут двойняшки. Татьяна Бондарева: А я еще всегда чувствовала, когда люди спрашивают, например: «Ой, а вы не похожи», – как будто, раз мы двойняшки, мы обязаны быть похожи. И такое чувство, как будто ты такая немножко обманщица, ну типа, вроде ты двойняшка и не двойняшка. На какой бы работе я ни была, мне важно найти сиблинга, т. е. вот моя какая-то коллега, т. е. она мне становится как вот половинкой, что ли. Мария Иклюшина: Мне это очень тоже знакомо, потому что я, например, такой... Я не одиночка. Например, если я работаю, мне обязательно нужен кто-то, кто, какая-то команда, кто-то напарник, коллега, с которой можно обсуждать, решать, вот это есть. Татьяна Бондарева: Но я хочу тебе знаешь, что сказать? Я, наверное, обижалась на тебя вот раз в жизни только очень серьезно и не понимала. Когда мы были в 8-м классе, представляете, Маша скрыла, что она ходит в театральную студию. У меня был такой шок. Она проходила год, и я до сих пор не могу понять, как ты так со мной могла поступить, ха-ха. Мария Иклюшина: В тот период школьный у меня как раз было большое какое-то желание, мне хотелось вот этого разделения. У меня было, вот почувствовать себя собой, как я, вот я Маша. Не я Маша и Таня Егоровы, а я Маша, вот. Поэтому мне хотелось иметь что-то, не знаю, такое именно свое. Татьяна Бондарева: Мне казалось, ты меня бросила просто... Мария Иклюшина: Осознание какой-то нашей связи, дружбы, не знаю, любви такой между друг другом, мне кажется, оно началось как раз в то время, когда мы вот с тобой уже стали немножко в разных местах учиться, потому что вот это, наверное... Татьяна Бондарева: Разлепились уже. Мария Иклюшина: Разлепились. Татьяна Бондарева: Можно сказать, что двойняшки или близнецы, четверняшки, тройняшки, они острее будут переживать одиночество? Оксана Козырева: Да, думаю, что да, потому что ты уже рождаешься рядом с кем-то. Тут даже не то что рождаешься, ты уже действительно в материнской утробе уже с кем-то, т. е. ты уже не один пришел, ты сразу пришел с группой поддержки, скажем так. То есть как раз в принципе для ребенка процесс разделения с матерью, он такой достаточно сложный психологически, который может на годы затягиваться, а тут ты вообще никогда как бы не был один, и ты в принципе со своим близнецом, вы как бы в одинаковой стадии развития, вы все время рядом. И поэтому сам момент сепарации, вот этого ощущения оставленности, одиночества для близнецов, я думаю, что он очень тяжелый, очень сложный. Татьяна Бондарева: В семье Кравченко близнецы в квадрате. Найти и выбрать друг друга было непросто: познакомились они в баре, в котором работали только близнецы. Вы помните тот вечер, пришли и такие «влюбился»? Вы друг с другом поделились? Валерий Кравченко: Нет-нет, там было не так. Татьяна Бондарева: А как? Валерий Кравченко: Просто мы с Владом увидели... Владислав Кравченко: Нет, сначала надо было научиться их различать, а потом уже началось. Татьяна Бондарева: Потом влюбиться, да? Валерий Кравченко: Мы их увидели, мы их еще вообще даже не отличали, мы просто как бы... Я сказал: «Влад...» Ну как бы я старше, он младше. Я говорю: «Мне старшая, а тебе младшая». Мы подошли, спросили, кто из них кто, и так и поделили. Татьяна Бондарева: Вика и Анджела по профессии – учителя русского языка и литературы. Приехали в Москву из Мариуполя, их пригласили работать в то кафе для близнецов. – А кем? Виктория Кравченко: Ну там официантки, хостесс. То есть в принципе мы там выполняли все: и за баром стояли, и еду разносили, и всех развлекали. Владислав Кравченко: Вы за баром стояли? Виктория Кравченко: Мы стояли. Как это? Анджела Кравченко: Мы стояли. Виктория Кравченко: Когда вас не было, ха-ха. Татьяна Бондарева: Вы даже одновременно сказали «Мы стояли». Виктория Кравченко: Да, у нас часто такое бывает, ха-ха. Татьяна Бондарева: Сейчас девушки работают моделями и пробуют сниматься в кино. Вместе с мужьями записывают каверы и выкладывают у себя в блоге. – У меня тоже есть двойняшка, но мы, правда, разнояйцевые. И вот слово «разнояйцевые» я узнала, когда мне было лет 5, когда спрашивали мои друзья: «Девочки, а вы почему так не похожи?» Вот вы же разнояйцевые, да? Владислав Кравченко: Непонятно. Если посмотреть на наши детские фотографии, то там невозможно нас отличить. Анджела Кравченко: Там одно лицо. Мы когда смотрели ребят фотки, действительно не могли определить. Виктория Кравченко: Очень похожи они были. Татьяна Бондарева: Но вы прямо однояйцевые же, да? Виктория Кравченко: Мы да. Владислав Кравченко: Эти точно, да. Татьяна Бондарева: Так, скажите, где чья жена, где чей муж. Анджела Кравченко: Мы сели друг против друга. Валерий Кравченко: Вика моя жена, да. Татьяна Бондарева: Расстраивались как-то вот в детстве, когда вот подарки напополам? Владислав Кравченко: Да. Виктория Кравченко: Мне кажется, да. Владислав Кравченко: Это был кошмар, это ужас. Что-то одно на двоих – это... Это катастрофа, просто катастрофа. Виктория Кравченко: У нас вообще была... Мы уже привыкли, это было... Анджела Кравченко: Почему ты думаешь, что у нас всегда было? Виктория Кравченко: Всегда у нас был один подарок на двоих, Анджела. Анджела Кравченко: Нет. Валерий Кравченко: Часто было такое, что подарок один на двоих. Часто было, что если два подарка разные... Виктория Кравченко: ...то мы потом ссоримся. Валерий Кравченко: ...один подарок нравится, а другой не нравится, за него дерутся. А бывает такое, что подарки одинаковые, но, чтобы их отличали, какая-то деталь другого цвета, и все равно вот из-за цвета она не нравится. Татьяна Бондарева: Семья ведет аккаунт в TikTok, у них уже более 300 тысяч подписчиков. Так как ребятам часто задают неловкие вопросы, они подготовили всем видеоответы. ВИДЕО – А вы заметили, что мы сегодня ночью поменялись? – Пф! Мы вас сразу... Мы ночью тоже поменялись! – Блин, а мы вообще-то не менялись! Валерий Кравченко: Первый вопрос, как только люди узнают, сразу: а что там, что там? Да... Татьяна Бондарева: И что там? Валерий Кравченко: Ничего. Виктория Кравченко: Ха-ха! Еще один вопрос – это «А какие у вас будут дети? Интересно вот нам посмотреть на детей». Нам тоже интересно. Валерий Кравченко: У всех опять же следующая фантазия, удастся ли вам, когда у вас будут дети, чтобы и у вас были близнецы, и у них были близнецы, чтобы четыре одинаковых было. Татьяна Бондарева: А реально хотели бы? Валерий Кравченко: Очень. Владислав Кравченко: Это было бы прикольно, конечно. Виктория Кравченко: Да, в процессе. Татьяна Бондарева: А как вам... Вот, наверное, вас же часто сравнивали. Как вы себя чувствуете, когда вот про вас говорят: «А вот одна такая, одна веселая, другая...»? Виктория Кравченко: На самом деле я не очень люблю такое. Вот когда начинают сравнивать, типа а кто из вас... Есть такой стереотип, что одна из близнецов обязательно злая, а другая добрая, вот это я... Валерий Кравченко: Ну ты злая, а Анджела добрая, все знают. Виктория Кравченко: Ну нет! Анджела Кравченко: Так и есть, Вик, это не стереотип, это реальная жизнь, ха-ха. Виктория Кравченко: Ха-ха! Татьяна Бондарева: Немножко обидно. Виктория Кравченко: Да-да. Мне кажется, вообще нельзя сравнивать. А, и то же самое говорить, кто из нас красивее, вот бывает такое. Валерий Кравченко: А как понять? Татьяна Бондарева: Ненавижу, когда вообще... Виктория Кравченко: Да, это вообще ужасно. Валерий Кравченко: Так вы же одинаковые, кто может быть красивее? Виктория Кравченко: Нет, ну бывают люди такие «Ой, а Вика красивее», «Ой, Анджела красивее». Это не очень мне нравится. Татьяна Бондарева: А вас как, ругали в множественном числе? Анджела Кравченко: Ну, мне кажется, если нас ругали, то как раз-таки обеих и ругали. Татьяна Бондарева: Обычно мама говорила нам, что типа «у меня нет времени разбираться», типа сразу... Я говорю: «Ну почему?» – «Девочки!» – ну все во множественном. Виктория Кравченко: Да-да, всегда во всем, у нас тоже так было. И в углу мы стояли тоже во множественном, да? Анджела Кравченко: Ну, в углу мы не так часто. Ремня получали – это я помню, ха-ха. А так чтобы в углу стояли... Виктория Кравченко: Я помню. Анджела Кравченко: Это были единичные случаи. Виктория Кравченко: Ну единичные, но я что-то запомнила это. Поэтому... Валерий Кравченко: Ну а в школе? У нас постоянно было, мы как одна, отдельная личность не воспринимались вообще. Виктория Кравченко: Да, в школе... Валерий Кравченко: Вот полжизни, вот до взросления мы все время были как одно целое: братья Кравченко, братья Кравченко, братья Кравченко – все время «братья Кравченко»! И у этих точно так же. Виктория Кравченко: Да-да, всегда в школе было. Татьяна Бондарева: А как вам так, что вот не воспринимают как личность? Валерий Кравченко: Ну вот это обидно, это прямо... Владислав Кравченко: Это подбешивало. Постоянно вместе, за одну парту все время сажали. Зачем? Я и так с ним всю жизнь живу. Виктория Кравченко: Ха-ха! Анджела Кравченко: Ха-ха! Владислав Кравченко: А вы меня еще за одну парту сажаете. Давайте я с друганом с каким-нибудь лучше посижу в это время. Татьяна Бондарева: Но я так понимаю, что у близнецов, у них связь такая еще больше, чем у разнояйцевых, что, наоборот, есть стремление вместе, а вот у двойняшек, наверное, поменьше, да? Валерий Кравченко: Ну это в любых близнецов. Есть просто два подхода: есть те, которые прямо вот все вместе они делают, друг без друга не могут, друг друга чувствуют – вот это вот про девочек история. А есть те, которые вот постоянно друг с другом, постоянно: ты проснулся – у тебя брат; ты завтракаешь – у тебя брат; ты идешь в школу – у тебя брат; ты идешь на какие-то, вот мы с Владом ходили на музыку, на танцы, на английский, – вы постоянно вместе. Ну и в какой-то момент это надоедает, хочется какого-то своего личного пространства. Татьяна Бондарева: А скажи, а вот как вообще может повлиять на человека, на близнеца в будущем вот постоянное сравнение? Вот с какими проблемами он может столкнуться? Оксана Козырева: Сравнение насильственно всегда, потому что сравнение человека сталкивает с такой безысходностью и беспомощностью... Тебя сравнивают: вот ты, не знаю, не так классно играешь на пианино, как Маша. И ты сталкиваешься с тем, что ты же не Маша, как бы тебе ни говорили, ни нахваливали Машу, ты не сможешь быть ею. Это приводит к тому, что как только появляется какая-то конкуренция, она может очень мощным триггером быть, она может сразу вообще выбивать из-под ног. Сравнение в принципе на всех влияет достаточно насильственно, особенно если оно педалируется. Причем я бы вот... Я прямо размышляла на тему близнецов, и я бы сказала, что вот из своей практики люди, которые не близнецы, от этого сравнения страдают вообще не меньше. Просто у близнецов, они в группе риска, у них это сравнение усиливается прямо в разы. Татьяна Бондарева: Кстати, у тебя есть какой-то топ вопросов, которые тебя немножко... ? У меня такой вопрос: «А кто лучше учится, ты или Маша?» – раньше все время спрашивали, вот такие меня вопросы раздражали. Мария Иклюшина: Ну, вообще сравнение, оно всегда какое-то отвратительное было. То есть вот это... Когда тебя сравнивают или задают вопросы в принципе такого же характера, почему, не знаю... Татьяна Бондарева: А кто толще, кто худее, кто лучше... Мария Иклюшина: Кто толще, кто лучше, кто лучше поет, кто лучше танцует, не знаю, кто лучше рисует. Эта конкуренция, конечно, такая тяжелая. Вернее, вот это сравнение, которое как-то, не знаю, направляет на конкуренцию, которой не хочется совсем, она некомфортная. Татьяна Бондарева: А кто вообще в семье... «В семье», я говорю почему-то про вас «в семье», нельзя же так? Светлана Скочипец: Ну так же всегда, все говорят, конечно. Все считают, что у нас одна большая дружная семья, ха-ха. Марина Дюбескина: Еще очень вот такой момент неприятный всегда был, что к тебе обращаются всегда на «вы». Светлана Скочипец: На «вы», да. Марина Дюбескина: То есть тебя как отдельную личность никто не ассоциирует. И на самом деле Света что-нибудь там сделала не очень хорошее, но такое бывает крайне редко... Светлана Скочипец: Ой, такого не бывает! Марина Дюбескина: ...но ассоциация у людей все равно идет, что это мы вдвоем сделали. И потом мне... Татьяна Бондарева: А вас ругали в детстве сразу за двоих? Светлана Скочипец: Можно в положительном ключе, наоборот, что и заслуг тоже, не выделяют твоих личных заслуг, т. е. все заслуги – это общие. Татьяна Бондарева: Реально? Светлана Скочипец: «Вы молодцы», т. е. тебя хвалят, «Вы молодцы». Кто, блин, «вы»? Марина Дюбескина: Не знаю, ха-ха. Светлана Скочипец: Вы ко мне на «вы»? Вы меня хотите похвалить – похвалите. «Ну как же, вас же двое», – ей же типа обидно будет. Татьяна Бондарева: Вырастить сразу нескольких детей непросто. Специальных выплат родителям, которые мгновенно стали многодетными, нет. Семья может рассчитывать на материнский капитал за первого и второго ребенка, но в каждом регионе есть своя система поддержки. Например, семье Биль правительство Московской области подарило автомобиль и выделило субсидию на землю и строительство дома. Алена Биль: Мы добавили часть своих средств и приобрели земельный участок и дуплекс, ну то есть домик. Осталось нам сделать ремонт. Татьяна Бондарева: Семья Ароновых из Новосибирска получает выплаты, связанные с инвалидностью мальчиков. После многочисленных обращений они смогли получить и автобус вместе с водителем. Екатерина Аронова: Я обратилась, написала письмо на сайт правительства Новосибирской области, и, видимо, тот эмоциональный посыл, который был в письме, та, не знаю, сила материнского отчаяния привела к тому, что мне назначена была личная встреча, на которой я озвучила свою просьбу, и этот вопрос был решен. Татьяна Бондарева: Сейчас Екатерина думает о будущем сыновей и надеется, что они смогут найти себя в жизни. Екатерина Аронова: У меня планы, чтобы они продолжили после 11-го класса образование. У детей же планы разнятся. В Новосибирске сложно с вузами и даже с колледжами с доступной средой. Татьяна Бондарева: В воспитании двойняшек, тройняшек, четверняшек много сложностей и тонкостей: не хватает рук, финансов, знаний воспитания детей. Но каждый, с кем бы мы ни общались, не представляет свою жизнь друг без друга. Екатерина Аронова: Ну что такое человек? Это уж точно не пара рук и ног – это нечто гораздо большее, это то, что называется душой. И в своих детях я вижу эти чистые, прекрасные души и горжусь, что небесная канцелярия, которую я когда-то упрекала в том, что там произошел какой-то сбой и они ошиблись, это не я на этом месте должна быть, что небеса доверили таких прекрасных детей мне. Светлана Скочипец: Мы не можем долго ругаться. То есть даже если во взрослом возрасте мы серьезно поругались, ну это уже прямо все вообще, «я к ней больше ногой не ступлю в ее квартиру». Проходит час, два, три, четыре, у тебя как у наркомана начинается... Марина Дюбескина: Какие три, какие четыре?! Час пройдет, 15 минут – все. Светлана Скочипец: «Как это так? Как это так? Надо узнать, как она там». Все, помирились. Марина Дюбескина: Какое полезное интервью, я много чего узнала! Ты переживаешь, малыш! Ха-ха-ха! Я тоже! Светлана Скочипец: Конечно, я же старшая сестра. Евгений Биль: Я подхожу к двери, звоню или стучусь и уже слышу, как топот такой и прямо, ну если, когда я домой: «Папа! Папа!» Алена Биль: Ну да, кричат: «Папа! Папа!» – как галчата. Евгений Биль: Просто я, да, теперь уже не представляю жизни без них на самом деле. Алена Биль: Конечно нет, это... Евгений Биль: Это... Не знаю, уже не то совсем было бы. Алена Биль: Да. Все вместе – это мы, поэтому по-другому никак.