Евгений Шматко: Всем привет! Это программа «ЗаДело». Меня зовут Евгений Шматко. И, как вы видите, я на коне. И я в Карачаево-Черкесии. А это значит, что сегодня мы с вами познакомимся с жизнью народа Карчи. Евгений Шматко (за кадром): Карачаево-Черкесия – это республика, протянувшаяся вдоль Главного Кавказского хребта, территория на стыке между Европой и Азией, которую называют горной страной. Серпантинами едем в вотчину семьи Айбазовых. Двадцатичетырехлетний Шамиль с удовольствием показывает родовые владения. Евгений Шматко: А мы сможем сейчас к овцам подойти? Или они убегут от нас? Шамиль Айбазов: Ну, если прямо близко подойдем, то убегут, конечно. Евгений Шматко: Просто интересно. То есть овцы только пастуха, да, получается, воспринимают? Или они и от него убегают тоже? Шамиль Айбазов: Ну, они от собак больше всего убегают. Евгений Шматко: Ой, они побежали, уже побежали, мы только-только стали подходить. Шамиль Айбазов: Да пусть, пусть идут, без проблем. Евгений Шматко (за кадром): Шамиль – старший сын в семье Айбазовых. Парень и лошадей объезжает, и семейными пастбищами рулит, и красоты родного края снимает. Евгений Шматко: Твоя функция, когда ты сюда приезжаешь, что делаешь? Шамиль Айбазов: Надо выехать на ту сторону горы.Там у нас есть лошади, их достаточно много. Нужно за всеми посмотреть, посчитать, все ли на месте.Если за ними так часто не смотреть, раз в месяц если выезжать туда, можно наткнуться на то, что половины из них уже не будет. Ходит волк. Евгений Шматко: А-а-а! Шамиль Айбазов: Тут есть медведи. Я серьезно. И поэтому приходится часто все контролировать, все считать. Евгений Шматко (за кадром): Мы на кошаре. Эта территория расположена в отдалении от аула Кызыл-Кала. Здесь Айбазовы круглый год пасут скот. Шамиль Айбазов: У нас есть земли на той стороне. Есть земли на этой стороне. Пасем овец, продаем мясо, продаем овец, покупаем других, скрещиваем. У нас есть коровы, доим коров. Это своего рода работа, зарабатываем деньги своим трудом. Джетул Айбазов: Давай на место, на место! Это Вишенька, Вишенька. Вишня, на место! Вишня! Молодцы!Коровушка, коровушка, дайте нам молочка хорошего, чистого, натурального. Евгений Шматко (за кадром): Джетул – дядя Шамиля и местный депутат, уважаемый человек. Самостоятельно доит корову и совсем не обращает внимания на камеры. Евгений Шматко: А откуда такой навык дойки, такой профессионализм? Джетул Айбазов: Мы с детства вот так уже, нас научили родители. Вот с детства, с первого класса доим вот так коров. Евгений Шматко: Класс! А коровам, как думаете, что больше нравится – когда вручную доят их или когда аппаратом? Джетул Айбазов: А вот это не могу тоже знать. Евгений Шматко: Ну, может, они как-то реагируют по-особенному. Нет? Джетул Айбазов: Ну, мне кажется, когда вручную доят – так же натуральнее все равно. Евгений Шматко: Ну конечно. И руки теплые, опять же. Джетул Айбазов: Что, будете парное молоко?А теперь попробуй. Евгений Шматко: Пахнет просто!.. Оно даже сладкое. Ну, это просто… Джетул Айбазов: Утром литр и вечером литр – и здоровье хорошее. Евгений Шматко (за кадром): Но молоко мало просто добыть, его еще нужно превратить в востребованный национальный продукт – такой, как гастрономический символ республики, айран. Именно этот белый напиток ежегодно собирает в горах почитателей со всего мира. – Дорогие друзья! Этот обычай идет испокон веков у нашего народа. Когда напиток предоставляется для тоста старейшине, старейшины говорят тост. Напиток в первую очередь дают мальчику младшего возраста, потому что он чист, как алмаз. Пей, пей, пей – так, чтобы уши шевелились. Евгений Шматко (за кадром): Как только полог с чаши с белоснежным айраном сорван, фестиваль торжественно начат. Здесь участники с удовольствием занимаются ремеслами, угощаются разносолами и, конечно, веселятся от души. Марьям Баташева, управляющая туристического комплекса «Медовые водопады»: Он является – ну как вам сказать? – нашим первым напитком, наверное, и главным, потому что ценность его необъяснима даже в двух словах. Он как бы является напитком долгожителей. Я лично считаю, что это напиток нашей нации от всех болезней. Мы первый день его кипятили. Он должен был остыть до 37 градусов, до определенной температуры. После того как мы заквасили, мы ее плотно укутали. И оно должно было остыть. Если им сразу пользоваться, ну, допустим, начинаешь сразу пить, оно будет таким… я, конечно, не хочу никого обидеть, но как простокваша, как кефир, такой жидкий будет. А айран должен быть густым, поэтому мы его делаем за день до праздника. – Посмотрите, какой он чистый, белый. Дай бог, чтобы у всех у нас жизнь всегда была без пятен. Евгений Шматко: Укрыться от палящего кавказского солнца в тени под шум воды – вот замечательный фон для отличного путешествия. Восемнадцатиметровый поток главного водопада Медовый привлекает туристов со всей страны. Но пытаться облизывать этот водопад не нужно. И даже почувствовать запах главного лакомства Винни-Пуха не получится. Все дело в том, что водопады своим названием обязаны вот этим скалам. Здесь в урочище когда-то жили дикие пчелы, которые, как вы понимаете, давали правильный карачаевский мед. На сегодняшний день диких пчел здесь уже нет, они просто не пережили суровых зим. А вот водопад сохранил свое название надолго. Евгений Шматко (за кадром): Медовые водопады – это три потока воды. Все они стоят в облаках водной пыли. Это не Ниагара, так что опасности никакой. Да и видно все отлично. Слева – скалы с крутыми склонами, заросшие травой и орешником. Справа – стены доломита. И на фоне такого пейзажа – грохочущая вода. Вот где закаляется настоящий кавказский характер. Хасан Хубиев, председатель Комитета по здравоохранению и социальной политике Карачаево-Черкесской Республики: Карачаевцы издавна селились вокруг Эльбруса. Карачаевцы всегда были преданы нашей Родине. На душу населения мы первое место на постсоветском пространстве занимаем по Героям России и Героям Советского Союза. Народ мужественный. Народ немногочисленный, но очень преданный. Народ живет в предгорьях и занимает в основном скотоводством. – Это наша бурка и башлык, каракулевая папаха. У нас говорят на Кавказе: «Бурку купил – значит, хату купил». У нас в горах нет домов, только пастбища, родниковые воды, нарзаны. Чтобы в горах жить, надо обязательно иметь бурку, башлык и хорошую папаху. Если делать по уму, то это будет где-то год с лишним делать эту бурку. Здесь каждая волосинка привязывались. Были кремниевые ружья в те времена, они не пробивали, сабля не резала. Пожалуйста. Не режет! Она не пропускает. Дай бог здоровья нашим горным джигитам, которые многих кормят мясом, молоком, маслом, сыром. Это очень трудоемкий труд. Евгений Шматко (за кадром): Да, пастухам в горах несладко, погода меняется каждую минуту. Вот и мы приезжали в солнце, а как только вышли из автомобиля, попали в дождь. Евгений Шматко: А вообще частенько дождь в горах? ШамильАйбазов: Очень часто. Именно дождь очень часто в горах, да. Евгений Шматко: То есть вообще не предугадаешь погоду, получается? ШамильАйбазов: Вообще никогда. Вот солнце светит. Три минуты – и погода такая вообще. Можно домой зайти и выйти уже на другую погоду. Евгений Шматко (за кадром): Еще одну опасность, кроме погоды, на кошаре представляют волки. В этих районах их даже специально отстреливают, чтобы спасти скот. А вот в ауле Элькуш, наоборот, волков оберегают и даже выхаживают. Татьяна Самбурова, создатель питомника «Долина Волков»:Артур! Охранники мои. Они еще маленькие. Муридик! Лапочка! Ты моя лапочка! Евгений Шматко (за кадром): За высоким забором, ярко украшенным волчьей атрибутикой, раскинулся питомник «Долина Волков». Кинолог Татьяна Самбурова живет здесь одна. У нее на содержании волки, волкособы, собаки породы хаски, чехословацкий влчак, полярный волк, метис маламута и канадского волка. Татьяна Самбурова: У меня каждый день до темноты могут приехать люди, гости. А я тут все время практически. Евгений Шматко: Ну и вы вожак стаи, судя по всему, как я вижу. Татьяна Самбурова: Ну, скорее обслуживающий персонал стаи. Евгений Шматко: Но территория, конечно… Татьяна Самбурова: Они воют, они вас встречают. Евгений Шматко: Это уже воют волки? Татьяна Самбурова: По правилам безопасности нельзя открытой дверь держать, потому что все-таки животные серьезные. Евгений Шматко (за кадром): Это сегодня здесь, на Кавказе, у Татьяны целый музей. А начиналось все в Санкт-Петербурге, когда друзья подарили тогда еще дизайнеру интерьеров волчонка. Татьяна Самбурова: У меня была любимая собака, ее не стало. И я дала себе слово никогда больше собак не держать. Пять лет не держала, пять лет никаких собак. А они мне позвонили и говорят: «Ну, это же не собака». Евгений Шматко: Ну, логично все. Татьяна Самбурова: И все! И через час я уже была в Москве. Я поехала в Москву за ним. И он изменил всю мою жизнь. Это Цефар. С ним поаккуратнее. Он защитник, он охранник. Ему уже девять лет. Вот кто заслуживает курицу – так это он. Второй появился таким методом. Это уже другие мои друзья. У них большая такая ферма, и там тоже как контактное общение с животными. И у них вот родились тоже щенки, они мне позвонили и сказали: «Ну, слушай, твой один там. Ему, наверное, скучно». Евгений Шматко: «Он еще не разобрал всю квартиру? Вот второй». Татьяна Самбурова: Да, да. Я подумала: «Ну, может, ему и правда скучно? Я же на работу ухожу, он один». Но потом я поняла, что вдвоем они справляются с демонтажем квартиры гораздо лучше, чем любая бригада. У меня был разобранный ламинат, у меня были прогрызенные стены. Евгений Шматко: И захотели завести третьего? Татьяна Самбурова: А потом уже, да, а потом я уже поняла: деваться некуда. Евгений Шматко: По накатанной. Татьяна Самбурова: Это был подвиг. Я приехала, тут вообще не было никаких строений, то есть ни забора, ни строений. Вы представьте, это весна, ранняя весна. Я в чистом поле с тремя волками, с котом. Волков оставить нельзя, их негде оставить просто. То есть они всегда должны быть со мной, а я с ними. И мне нужно как-то строить себе жилье и им. И первое, что я сделала – нашла вагончик, вагончик приобрела. И в вагончике я жила вместе с волками, мы прямо спали вместе с ними. То есть поэтому у нас такая, наверное, прямо близость большая. Евгений Шматко: Семья-семья. Татьяна Самбурова: И мы вот это все переживали, стройку. Сейчас уже есть прогресс, уже практически все основные сооружения построены. Ну, еще все в процессе. Евгений Шматко: Но в планах у вас во все что это все разрастется? Татьяна Самбурова: Вообще я хочу создать такой социально-культурный проект. Евгений Шматко (за кадром): Татьяна своих подопечных воспитывает. Они приветливы к гостям и с удовольствием дают себя покормить и даже обнять. Тет-а-тет с волком – это настоящая терапия. Дети частенько посещают долину, чтобы перестать бояться четвероногих. А еще сюда с удовольствием рассматривают замысловатые экспонаты в музее. Татьяна Самбурова: Вообще самый первый экспонат – это вот эта картина. Ее подарили моему папе, когда я родилась. Евгений Шматко: То есть волки в вашей жизни не случайны? Татьяна Самбурова: Видимо, да. Евгений Шматко: Еще с детства вы фактически видели эту картину. Татьяна Самбурова: Интересный экспонат мне прислали из Германии. Это увидела художница, которая изготавливает такие удивительные игрушки. Они как живые животные. Их течение называется «Антитоксидермия против чучел животных». Евгений Шматко: А, это игрушка? Это искусственный мех? Татьяна Самбурова: Да, он полностью искусственный. И она увидела в социальных сетях про мой музей заметку, ей стало очень интересно. Она мне написала письмо и решила подарить такую игрушку. Она действительно ее подарила. Евгений Шматко: Я представляю, сколько у вас работы. Это же каждого надо вычесывать, это же уход. Татьяна Самбурова: Убирать все. Евгений Шматко: Уборка. И все одна здесь вывозите на себе? Татьяна Самбурова: Да. А еще надо все это строить, облагораживать. Мне приходится все делать самой. Ну, сейчас, конечно, да, появились друзья, которые стараются по возможности приехать, помочь чем-то. В общем-то, сама все делаю. Евгений Шматко: Давайте, раз уж зашел разговор о помощи, чем вам здесь могут помочь любые желающие? Какого рода помощь обычно требуется? Татьяна Самбурова: Любая помощь. Ну, у нас строительство еще в самом разгаре. Нам нужны и стройматериалы, и помощь по строительству, потому что надо строить вольеры для мелких животных. Кошечкам домик строим, тоже надо делать. То есть работы очень много. И, конечно, если кто-то чем-то может помочь, что-то именно такое по хозяйственной части, либо стройматериалами, либо по стройке – буду только счастлива! Евгений Шматко (за кадром): Помощь – вот то, в чем нуждаются жители кавказских аулов. Зумрат Айбазова – мама нашего героя Шамиля – признается: быт в ауле совсем не такой, как в городе. Зумрат Айбазова: Мне в ауле даже нравится больше. Евгений Шматко: Чем в городе? Зумрат Айбазова: Там воздух чище, там жизнь как-то лучше, на душе как-то спокойно, вот эта тишина. А здесь суеты больше, беготни больше в городе. А так, в принципе, здесь тоже неплохо. Евгений Шматко: А какие-то есть особенности быта в ауле? Ну, то есть это же получается такая сельская местность. Зумрат Айбазова: Да. Евгений Шматко: Есть какие-то наверняка ограничения с транспортом, с какой-то доступностью. Зумрат Айбазова: Да, да, конечно, есть. У нас даже есть дома, которые еще топятся дровами. Евгений Шматко: Дровами? Зумрат Айбазова: Да, дрова, уголь. Еще газ у нас не везде в ауле. Вот я, например, работаю фельдшером на участке. Где-то три-четыре года назад построили новый ФАП, и там у меня уже все условия. А до этого я работала… Я таскала воду, там минут тридцать ходьбы с речки. У нас отопление было электрическое зимой, холодно. В таких… Евгений Шматко: То есть даже в больнице, получается, воду носили? Зумрат Айбазова: Да, даже в медпункте. В ауле, конечно, чуть тяжелее. Евгений Шматко: Но при этом это как-то влияет на характер людей? Зумрат Айбазова: Нет. Евгений Шматко: Наоборот? Зумрат Айбазова: Я могу даже сказать, у нас люди в ауле намного добрее, мягче, чем в городе. Дети даже… вот воспитание в ауле, как-то все там по-другому, лучше. Евгений Шматко (за кадром): Сегодня Зумрат перебралась в районный центр и продолжает работать фельдшером в больнице. Но о том, как помогают в аулах, знает не понаслышке. Вот ее хороший знакомый Махмуд – один из авторов проекта «Правовая неотложка». Весь его день проходит в разъездах и консультациях. Махмуд Куртаев, юрист проекта «Правовая неотложка» АНО «АПСАДГЫЫЛ»: Я адвокат, сотрудничаю порядка уже семи лет с этой организацией, оказываю юридические услуги, обслуживание. Сама идея возникла примерно еще в 2010 году. Организация за свой счет проводила, ну, оказывала помощь жителям республики. То есть любой человек, который приходит для получения консультации, ему оказывается помощь. Есть люди, которым нужна только устная консультация. Есть люди, которым необходимо составить какие-то юридические документы, то есть исковые заявления, жалобы и так далее. Ну, человек приходит, описывает свою проблему. Если достаточно устной консультации, то получает устную консультацию. Если необходимосоставить какой-либо документ, мы составляем этот документ. Берем у него номер телефона, чтобы потом узнать, какие результаты. Он, допустим, обращается в тот орган, куда ему было необходимо. Ну, потом, в дальнейшем также консультируется, что в дальнейшем надо – допустим, написать еще жалобу. То есть мы курируем данный вопрос. Евгений Шматко (за кадром): Некоммерческая организация по сохранению культурного наследия и социально-экономического развития абазинского народа «АПСАДГЫЫЛ» помогает не только адресно жителям аулов, но и некоммерческому сектору. Махмуд Куртаев: У энкаошников в основном проблема – как я сказал, это сдача отчетности, потому что, помимо отчетности в налоговую, они сдают еще отчетность в Министерство юстиции. Вот по этому проекту мы уже оказали помощь пяти небольшим некоммерческим организациям. Трем мы оказали помощь в сдаче этой отчетности в Минюст. Две обращались по поводу участия такого же, как мы участвовали, в получении грантов и так далее. Оказывали тоже помощь, им заявки помогали составлять, ну, уже в силу своего опыта. Евгений Шматко (за кадром): Зумрат, правда, за помощью пока не обращалась – ей есть у кого спросить совета. Все-таки семья большая, живут дружно в двухэтажном доме, где внизу маленькое семейное кафе. Сюда-то и отправляются продукты с кошары. Зумрат Айбазова: Сегодня мы будем готовить хычины. Хычин – это национальное блюдо карачаевской кухни. Начинка для хычинов у нас бывает разная. Ну, сегодня мы приготовим хычины с картошкой, с мясом и с ботвой. Евгений Шматко: Так, ботва какого растения? Зумрат Айбазова: Листья свеклы. Евгений Шматко: Вместе с творогом? Зумрат Айбазова: Вместе с творогом. Евгений Шматко: Так, это будет сочно и вкусно. Зумрат Айбазова: Картошка у нас с сыром. Евгений Шматко: Картошка с сыром? Зумрат Айбазова: Да. И мясной фарш. Евгений Шматко: А какие самые традиционные хычины все-таки? С мясом? С картошкой? С картошкой и сыром? Зумрат Айбазова: С картошкой, с картошкой. Евгений Шматко (за кадром): Хычины – это круглые лепешки или пироги из пресного теста с разнообразной начинкой. Это самое почетное мучное блюдо. Трапеза без хычина считается бедной, особенно без сырного. Ахмат Байрамуков, повар: Ну, чтобы тесто замесить, я делаю его с молоком. Оно должно быть теплое. 30 грамм соли, где-то 20 грамм сахара и столько же дрожжей. Евгений Шматко: Столько же – это 50 или 30? Или 20? Ахмат Байрамуков: 30 грамм получается. Ложка. И добавляю муку. И начинаем замешивать тесто. Евгений Шматко: Есть какие-то особенности у этого теста? Ахмат Байрамуков: Ну, оно мягкое становится. Вот если с молоком делать, оно более мягкое становится, чем без молока. Евгений Шматко (за кадром): Такого количества теста хватит на 15–20 штук хычинов. Главное – дать тесту настояться и подняться в течение получаса. Дальше – дело за начинкой. Ахмат Байрамуков: Вот такие шарики делаем. Евгений Шматко: Можно я сделаю шарик? Ахмат Байрамуков: Пожалуйста. Евгений Шматко: Уж что-что, но шарик из картошки с сыром я смогу. Вот видите, у меня получается, в принципе. Ага! Сколько-то грамм определенно? А сколько? Ахмат Байрамуков: Примерно 120 грамм. Евгений Шматко: Ну как? Ну как это было возможно? Подсними, что у меня 120 грамм получилось. Ахмат Байрамуков: Потом мы берем тесто, примерно вот такой шарик. Евгений Шматко: В один шарик другой шарик… Ахмат Байрамуков: Да, в один шарик другой шарик. В тесто вставляем начинку. Евгений Шматко: Такой мешочек сделали, да? Зумрат Айбазова: Да. Лишнее тесто убираем. Ахмат Байрамуков: Лишнее тесто убираем, а потом раскатываем. Евгений Шматко: Ахмат, сколько вы уже работаете поваром? Ахмат Байрамуков: С 18 лет. Евгений Шматко: Я это вижу. Я это вижу по движению ваших пальцев, вы не поверите. Потому что обычный человек, вот такой, как я, далекий от кухни, так бы сделать не смог. И тонкую лепешку вы из этого делаете, получается?И тесто не расползается, не расходится, да? Ахмат Байрамуков: Нет. Евгений Шматко: Вот это консистенция! Зумрат Айбазова: Ну вот, хычин готов. Евгений Шматко (за кадром): Готов, да не полностью. Остается только зажарить его на сковороде в масле и с аппетитом съесть. Сыр в начинке тоже особенный – сделанный своими руками из молока, собранного высоко в горах. Восьмилитровая кастрюля уже подогревается на плите. Зумрат Айбазова: Чем нежнее ты перемешиваешь, тем вкуснее получается сыр. Евгений Шматко: Это уже практика, наработанная годами, да? Зумрат Айбазова: Да, да. Нежнее… Евгений Шматко: И, получается, не надо ни подсаливать, ничего не добавлять вообще? Зумрат Айбазова: Ничего. Соль потом, уже по вкусу. Кто как любит, кто как хочет. Сейчас наверх пойдет у нас сыворотка, а вниз она чуть опустится. И мы сейчас будем переливать ее в нашу сеточку. Евгений Шматко: А, уже? Пожалуйста, сеточка. Евгений Шматко (за кадром): Сыр на Кавказе – всему голова. Вот такой – молодой, свежий, из молока, закваски и ничего более. Зумрат Айбазова: Бабушки наши хранили даже в бочках, в кастрюлях, в сыворотке, прямо с солью вместе. Он у нас так может храниться аж до года, даже больше. Он такой твердый, без всяких этих… Ну а так я люблю свежее, не бочковое. А вот дети у меня, например, любят… я иногда им привожу из аула бочковой сыр. Девочка у меня любит именно из бочки. Евгений Шматко: Такой выдержанный? Зумрат Айбазова: Да, соленый. Чтобы твердый, как камень, из бочки. Евгений Шматко (за кадром): Ну и как после такой трапезы не захотеть уехать в аул насовсем? Если вы еще «не», на помощь придут киношники, они в Черкесске тоже есть. Вот эта команда романтизирует аульный быт и популяризирует его. Амир Кумратов, исполнитель главной роли в кинофильме «Испытание аулом», актер проекта «Киностарт»: А он в курсе, что я его позорю? Ты же сам с дедом не общаешься. Евгений Шматко (за кадром): На студии звукозаписи сегодня многолюдно. Команда проекта «Киностарт» озвучивает последние отснятые сцены. Вот эти озорные сорванцы уже вовсю чувствуют себя настоящими актерами. Амир Кумратов: Например, у него где-то дней десять было, а у меня – тридцать пять. Съемочных. Евгений Шматко: То есть у вас разные роли? Амир Найманов, актер проекта «Киностарт»: Ну, это неудивительно, у него главная роль. Евгений Шматко: А у тебя? Амир Найманов: А у меня не очень главная. Амир Кумратов: Но тебя больше всех запомнят. Амир Найманов: Ну, думаю, да. Евгений Шматко: Почему? Амир Найманов: Потому что, в принципе, я думаю, что Пузырек добавляет более смеха… Евгений Шматко:Т о есть у тебя комедийная роль? Амир Найманов: Комедийная роль. Это семейный фильм, где есть… Там можно плакать, можно смеяться. Евгений Шматко (за кадром): Создатели проекта провели не один день на отборах желающих научиться киношному делу. И это не только артисты, но и «бойцы закулисного цеха». Магомет-Али Найманов, создатель проекта «Киностарт»: Первый проект, три курса – это тоже сценарное мастерство, режиссерский курс и актерский курс. И после этого курса шесть короткометражек ребята сняли. – И из других регионов были большие отклики, но здесь как бы приоритет выставлялся, чтобы местные ребята. Магомет-Али Найманов: Кстати, да. Они тоже обучались. Из Ставрополя, из Пятигорска ребята были, из Нальчика. А, даже из Осетии приезжали. У нас два раза в неделю актерские были, они из Осетии приезжали сюда. Там сколько? Четыре часа ехать, кажется. Евгений Шматко: Специально ради курсов? Магомет-Али Найманов: Да. Евгений Шматко: Мотивация довольно большая! Магомет-Али Найманов: Серьезная, да. Евгений Шматко (за кадром): Скучные лекции – это не про «Киностарт». Продюсеры уверяют: главное – практика. А потому от съемок короткометражных роликов перешли сразу к полному метру. «Испытание аулом» готовится к выходу на большие экраны. КАДРЫ ИЗ К/Ф «ИСПЫТАНИЕ АУЛОМ» Зураб Агирбов, министр культуры Карачаево-Черкесской Республики: Маленькая республика. И мы хотим учиться. Ну конечно, именно этот проект позволил нам пригласить сюда хороших экспертов, пожалуй, лучших в стране. Кто-то приехал к нам, кто-то дистанционно учил ребят тем направлениям, которые применимы сразу после обучения. И приятно видеть, что этот переход от теории, которую дает нам школа, к практике, которую дают нам съемки, в том числе на грантовые средства, – это все единая такая система. То есть мы получили грант на обучение, ребят обучили, тут же команда из наших ребят подала заявку, прошла питчинг и получила грант на съемки фильма. И вот у нас уже снимается фильм, где ребята могут применить знания. Вот такая связка – теория и тут же практика – я думаю, дает лучший результат. Но что еще очень важно? Ребята, которые учатся у профессионалов из Москвы, из Санкт-Петербурга, в том числе из Казахстана, из других ближайших стран, они гораздо более увереннее уже реализуют свои проекты – проекты, которые направлены на сохранение нашей культуры, культуры всех народов Карачаево-Черкесии. Магомет-Али Найманов: Основной прицел был на сюжет, на историю и на детей-актеров. Если актеры более или менее нормально играют, то это держит внимание. А если мы снимем какую-то очень крутую картинку, но в кадре будет, не знаю, переигрывать актер, то вряд ли кто смотреть будет это вообще. Евгений Шматко: Давайте об этом поговорим. Очень многие кинокритики сегодня ругают детей-актеров, наших российских, потому что говорят: «Мало базы, мало школы. Нет тех самых самородков, талантов и так далее». Как вы к этому относитесь? И где вы искали собственно артистов? – Ну, мы искали среди местного населения. Мы просто объявили кастинг и пошли по такому пути. Пришло очень много ребят! И из этого огромного количества детей мы постарались выбрать тех детей, которые более или менее нам подходят. Магомет-Али Найманов: По образу этого персонажа подходят. – Да. Мы сначала оценивали внешне. Потом – раскрепощенность ребенка, как он реагирует. Вот представьте: сидит четверо взрослых незнакомых людей, камеры нацелены, свет. И тут иногда взрослый человек растеряется. Зарема Пазова, художник по костюмам кинофильма «Испытание аулом»: Были сцены аутентичные, где Батыр был, где они сцену из прошлого снимали. Вот это пришлось, конечно, попопеть прямо, по России поискать и в Казахстане. Куда мы только ни звонили, ни писали, чтобы со складов достать некоторые эти элементы этнических костюмов. Къарча Мамчуев, исполнитель главной роли в фильме «Испытание аулом»: Я сначала на съемочной площадке работал помощником режиссера. Отец еще под сомнением был, непонятно было. Но потом… Я же молодо выгляжу. Но уже под конец съемочного дня, съемочного процесса я уже стал таким мертвым. Евгений Шматко: Потрепало тебя. Къарча Мамчуев: Да, потрепало. И уже начали на меня засматриваться: «Так, может быть, он подойдет». Было несколько кандидатов. Кто-то ушел, не получилось у кого-то. А у кого-то, знаете, акцент такой, что, ну извините, это уже не ногаец. И потом начали на меня засматриваться. И я такой: «Все». Евгений Шматко: Так, а как у тебя с ногайскими корнями? Къарча Мамчуев: Ну, уже начали прорастать, так скажем. Там уже без вариантов. Надо было разговаривать на ногайском, если ты хотел, чтобы тебя… Евгений Шматко (за кадром): Главным героям пришлось не только выучить ногайский язык, но и оседлать коней – методом погружения. Скакать так скакать! Магомет-Али Найманов: Мы их верхом, да, два месяца учили. Евгений Шматко: А как вы на это решились? Потому что это же очень опасно, с точки зрения страховок и так далее. – Сначала мы просто этого не поняли. Мы заварили кашу, а потом, когда начало все это дело переводить в практику, вот когда мы реально сталкиваться начали с проблемой, то тогда пришло осознание. Магомет-Али Найманов: У нас такой, видимо, немножко аульский подход: ничего, выживет! Евгений Шматко: Встал, пошел, ничего не сломал – и слава богу. Амир Кумратов: Я не знаю, что-то лошадь сильно как будто разогнал. Прямо как стартанула! У меня вот так все размыто, короче, вот здесь, и только спереди все видно. Ну, сказали там, на машине, которая рядом ехала, сказали – 45 километров в час. Евгений Шматко: То есть вы до этого никогда не сидели на лошадях? Амир Кумратов: Нет, нет. Амир Найманов: Вообще. Евгений Шматко (за кадром): А ведь конь для карачаевца – особое животное. Зарема Казиева, заместитель директора конноспортивной школы г. Черкесск: Это в крови. Это друг. Это соратник. Это любимец. Это все почти. Это в крови. Евгений Шматко: Член семьи фактически. Зарема Казиева: Это член семьи, да. Евгений Шматко: Но действительно есть же такой стереотип, что все жители Кавказа должны уметь держаться в седле верхом максимально комфортно и ничего не бояться. Это так? Зарема Казиева: Да, это так, это действительно так. Особенно мальчики, они с пяти, с шести лет уже в седле. Евгений Шматко: То есть это не стереотип? Зарема Казиева: Это абсолютно не стереотип. А тем более сейчас это все больше и больше. Если в какой-то момент это прекратилось, то сейчас это все больше и больше, сильнее развивается, мы снова приходим к истокам, и каждый старается завести себе лошадь. У половины наших детей дома тоже есть лошади – либо в селе, либо у бабушки, либо еще где-то. Евгений Шматко (за кадром): В конноспортивной школе Черкесска прививают любовь к лошадям и закаляют спортивный дух у самых разных детей. –Два метра, опять поворотик делай. Вот ручкой вот так потяни. Ну-ка скажи: но! – Но. – Но! Так требовательно скажи: но! – Но! – Вот правильно! Чуть проедем, потом поворотик сделаешь. Давай-давай-давай. Зарема Казиева: Ну, занятия ученикам полностью расписывает тренер, он полностью расписывает их программу, что они будут делать на сегодняшнем занятии. Евгений Шматко: Я правильно понимаю, что занятия начинаются не только вот здесь, непосредственно на поле, но и за пределами? Зарема Казиева: Нет, нет. Наш ребенок слезает с нашей же маршрутки, которая у нас привозит. У нас есть специальный транспорт, который непосредственно забирает ребенка, привозит к нам на конюшню. Пожалуйста, он вышел, и в первую очередь он идети одевает экипировку – там, шлем, все такое. Берет все свое, переодевается и так далее. И идет к своей лошади. Евгений Шматко (за кадром): В стойле – целая россыпь разных лошадей. Настоящие красавцы! Подтянутые и готовые к любым спортивным задачам. Разных пород и мастей. Но это еще что! У заводчика в горах собственный табун из коней карачаевской породы больше чем на 500 голов. Хасан Хубиев: У нас элитой раньше считалось – метр пятьдесят пять, пятьдесят шесть. Ну, сейчас чуть-чуть кормим лучше, и поэтому где-то до метра шестьдесят иногда доходят. А так – пятьдесят семь, пятьдесят восемь, пятьдесят шесть. Она среднего такого роста, костистые они, мощные. Их можно сразу отличить. В основном вороные, гнедые. Массивная грудь. Они очень мощные! Если их человек один раз увидит, то легко их различит среди других пород. Зарема Казиева: По евростандартам, здесь определенные размеры, они специальные. Лошади здесь комфортно, тепло, уютно. Отсюда ее выводят и сразу на поле, на боевое поле. Евгений Шматко (за кадром): Особая зона ответственности для дружелюбных лошадей – дети с ограничениями по здоровью. Зарема Казиева:У нас есть группа детей, инклюзивных детей. Это не только опорно-двигательный аппарат, это и психические какие-то расстройства. И часто педиатры выписывают лошадь, потому что лошадь успокаивает ребенка. У нас есть такая группа детей, порядка 30 человек. Евгений Шматко: И это какие-то определенные часы? Или это тоже расписано на неделю? Зарема Казиева: Так как такие дети, у них свое настроение, свое здоровье, для них как такового расписания нет. Это созвон с тренером, в зависимости от настроения ребенка. Мы стараемся подстраиваться под таких детей. Иногда вообще потрясающие результаты бывают. Бывают такие попроще моменты, когда ножка как-то не так стоит, еще что-то, и они начинают просто спокойно ходить. Бывает, дети приходят, и родители говорят, что очень плохо спит, практически не спит ночью, ночь бессонная и так далее. А если они проводят с лошадьми, то ребенок стабильно спокойно спит. Характер становится спокойнее. Родители очень довольными всегда уходят, и они всегда приходят. Евгений Шматко (за кадром): А вот эти родители борются за здоровье своих детей не на суше, а в воде. Инициативная группа во главе с Асей Байрамуковой и Муратом Хутовым разработала целый проект по гидрореабилитации особенных детей. – Карим, ручками возьмись двумя, пожалуйста, за две стороны. Вот сюда. Все. Пузыри делай потихонечку. Все, молодец! Руки выпрямляем, руки выпрямляем. Не сгибай руки, руки прямые. Вот, молодец! Мурат Хутов, автор проекта по гидрореабилитации особенных детей «Поплавок» :Моему ребенку нужны были тоже курсы реабилитации, и поэтому мы… Ну и ты решаешь проблему.У него диагноз – ДЦП. Ну, там несколько диагнозов, то есть аутичный спектр… Я сейчас не перечислю все. Ну, основные – это вот ДЦП и аутичный спектр. Евгений Шматко: И получается, что когда вы поняли, что у ребенка есть проблема, вы поняли, что ее нужно решать своими силами? Мурат Хутов: Да. Вот объединились и по факту сделали себе то, чего нет в регионе больше. Евгений Шматко (за кадром): Проект «Поплавок» – это не только серия занятий в бассейне с детьми, но и серьезная программа по обучению тренеров. Ася Байрамукова, автор проекта по гидрореабилитации особенных детей «Поплавок»: Помимо того, что у нас родители не все владеют этой информацией, у нас еще нет возможности в самой республике, было по крайней мере до нашего проекта, не было возможности проводить курс гидрореабилитации из-за того, что не было специалистов в этой области. То есть у нас есть физкультурно-оздоровительные комплексы, где есть бассейны, но у нас нет тренеров, которые обладают необходимыми навыками, чтобы проводить курс гидрореабилитации. Поэтому когда мы говорим «популяризировать» – это не просто донести информацию до родителей, но и создать такие условия в республике, которые позволят проводить курсы гидрореабилитации на постоянной основе. Поэтому одна из задач этого проекта – это было обучить наших местных специалистов навыкам гидрореабилитации. Для этого мы пригласили специалистов из Москвы, они обучили наших местных ребят, а ребята уже будут заниматься с детьми. Евгений Шматко (за кадром): Из бассейна проект шагнул дальше – в целое сообщество «Добро детям». В этом небольшом помещении разместились лечебные кабинеты, ЛФК-студия и все удобства для занятий с детьми с ОВЗ. Марина Эркенова, автор проекта «Добро детям»: Во-первых, самое необходимое – это наши мячи, шары, кушетка, степперы, балансиры, утяжелители. Евгений Шматко: То есть можно сказать, что в этом зале прямо спортивная такая подготовка? Марина Эркенова: Да. У нас есть специалисты, которые вдвоем работают на курсе. Вот у нас постоянный специалист – это нейропсихолог. Массажист у нас и остеопат – они приглашенные тоже. Вот он сейчас работает, остеопат. Евгений Шматко (за кадром): От здоровья физического до здоровья ментального рукой подать – буквально в соседний кабинет. Людмила Еремина, нейропсихолог центра «Добро детям»: Это очень великолепная методика, которая работает на психосоматику, на пальчиковую интеграцию, то есть на сенсорную интеграцию, расслабляет ребенка. То есть взрослых не оторвать, ну а детей и подавно. Ребята, нравится? Дети (все вместе): Да! Людмила Еремина: Нравится. Евгений Шматко: Отлично! То есть они что-то рисуют? Людмила Еремина: Что мы можем сделать? Покажи, Аланчик, пожалуйста, что мы можем сделать, что мы уже сегодня научились. Давай. Ну, осень, осенняя тематика, да, конечно. Евгений Шматко: Листочки… Людмила Еремина: Милаша, помогай, пожалуйста. Давай. Мы пытаемся засыпать наши окошки песком, чтобы получить какую-то картину. Аккуратно! Мы сыплем аккуратно в каждое окошечко. Смотри, как Алан аккуратненько делает. Первый раз. Еще навыки у нас, конечно, не синхронные и не очень точные, но тем не менее очень хорошо получается. Все, убираем руку. Ребята, ну что, попробуем? Что у нас получилось? Ну вот так. Это здорово! Евгений Шматко: Это первые шаги, я так понимаю, к большому песочному искусству. Людмила Еремина: Это первые шаги, да. Вообще песочная терапия – это вообще шедевр! Можно рисовать под музыку настроение, различную тематику, использовать различные сказкотерапии, то есть даже как идет животное, построить ферму. Евгений Шматко (за кадром): Довольные лица детей и родителей – вот главный результат для Мурата и его команды. Вместе они справляются с трудностями, вместе делят радости и вместе мечтают о собственном центре. Марина Эркенова: Нашему центру очень нужен наш дом, чтобы у нас был свой дом. У нас есть и тренажеры уже, все у нас есть, и специалисты, но нам не хватает своего помещения, потому что мы сюда уже не помещаемся. А так как аренды обычно очень дорогие, хотели бы иметь свой собственный дом. Если есть желающие, кто-то может нам предоставить, мы были бы очень благодарны. Евгений Шматко (за кадром): На гостеприимной кавказской земле нет чужих проблем, все решают всем миром – в ауле или в городе, в горах или под водой. Все ради того, чтобы людям в республике жилось лучше. Какие еще проекты помогают жителям Карачаево-Черкесии? Кто заботится о легендарном Архызе? Как поддерживают одиноких пенсионеров и развивают волонтерство? Увидите в продолжении путешествия программы «ЗаДело».