Евгений Шматко, автор программы, ведущий: Россия – действительно огромная страна: 89 регионов живут совершенно по-разному. И когда Сибирь засыпает снегом... в центральной части зеленеет трава; когда у одних рабочих день только начинается, другие его уже завершают. И вот в таких совершенно разных погодных, социальных и экономических условиях 144 миллиона человек ежедневно стараются найти свое место под солнцем. Анастасия Михалова: Мы тут развиваемся, пытаемся дальше тут жить, как-то существовать, не уезжать, не бросать. Евгений Шматко: Если верить статистике, каждый 5-й россиянин меняет адрес проживания в погоне за перспективами и возможностями. Мы привыкли, что бо́льшая часть переезжает в города-миллионники, ведь именно смелость и берет те самые города. Илья Вольнов: Население собирается в такие большие агломерации в надежде на продолжение вот этой потребительской парадигмы существования. Евгений Шматко: Мегаполисы плачут от перенаселения, но продолжают шириться и расти. А что с теми, кто остался на родной территории или сознательно отказался от комфорта и переехал в село? Анетта Орлова: Нужно понимать, что все то, что другая деревня, это уже много рисков, много угроз и много всего такого, это почти что враги. Голос за кадром: Герои нашей программы рискнули бросить все ради деревни. Они восстанавливают родовые усадьбы и занимаются сельским хозяйством... – Наловил рыбы-то? – Поймал десяток окуней. – Десяток окуней! – Да все крупные! – Ой! Голос за кадром: ...возвращают к жизни умирающие территории... Алексей Шевцов: У провинции есть такое свойство, которое и должно у нее быть, – это такая скромность и неяркость. Голос за кадром: ...стремятся к гармонии с природой и находят свое счастье вдали от мегаполисов. Лариса Меренюк: И благодать, и благополучие – в деревне. Голос за кадром: Значит ли их образ жизни, что они не амбициозные и неуспешные? Анастасия Рычагова: По многим направлениям они даже более опытные, более профессиональные, чем люди, которые живут в городах. Голос за кадром: Что мотивирует людей уехать от цивилизации за тихой радостью? И такая ли это радость тихая? Мария Савицкая: Воду мы проводили сами, потом мы признали этот водопровод бесхозным... Дарья Оболенская: Появились новые силы, и даже вот забеременела следующим ребенком, потому что там я не представляла, как это сделать. Евгений Шматко: С расцветом гиг-экономики, усталостью от достигаторства и высоким уровнем тревожности может ли деревня стать своеобразным спасением и даже островком спокойствия? Или за пределами большого города проблем гораздо больше, чем кажется? Разберемся в новом выпуске программы «ЗаДело». ОЧАРОВАННЫЕ СЕЛЬСКОЙ ЖИЗНЬЮ?! Голос за кадром: В некоторых регионах уже сейчас появляются новые деревни силами переселенцев из городов, которые приезжают не на привычные дачные участки, а для того, чтобы начать новую жизнь. Так, близ поселка Ложок под Новосибирском раскинулась деревня многодетных «Семейная сказка». Снег и мороз за окнами подтверждают: мы действительно в Сибири. Евгений Шматко: Я объясню для наших зрителей, что мы снимаем в минус 28 градусов, поэтому... Планировалось, что мы с Марией пройдемся по всему поселку с небольшой экскурсией, покажем все нашим зрителям, но, к сожалению, из-за такого холода придется ехать на автомобиле. Голос за кадром: Вместе с Марией Савицкой, членом администрации поселка, едем осматривать территорию в 66 участков, которая начала строиться 13 лет назад. Мария Савицкая, член правления поселка «Семейная сказка»: Первый раз мы приехали на землю в апреле 2012 года. В этот момент мы, собственно говоря, размечали наши участки, т. е. мы приехали с геодезистами и забивали колышки. Евгений Шматко: Как пришла идея, что многодетные семьи хотят объединиться в такое сообщество и построить свой поселок? Мария Савицкая: В 2006 году, когда у меня родилась четвертая дочь, я решила, что я все-таки очень хочу воспитывать детей на земле. И я бросила клич на «Сибмаме» (это интернет-сообщество новосибирских мам). Особенность многодетных семей чаще всего заключается в чем? Муж вкалывает, для того чтобы прокормить семью, а женщина сидит с детьми, и, соответственно, у нее вообще, конечно, появляется свободное время, для того чтобы заниматься, так сказать, общественной деятельностью. Евгений Шматко: Ага. Мария Савицкая: То есть проталкивали все вот это, т. е. ездили по власти, заявляли о себе, конечно, женщины, а мужчины, они уже строили... Евгений Шматко: Строили дома. Голос за кадром: С землей определились не сразу, но так как будущие жильцы «Семейной сказки» научные сотрудники и академическая интеллигенция, главным условием была близость к Академгородку. Это район в 20 километрах от центра Новосибирска. На его территории расположены десятки НИИ, президиум отделения Российской академии наук, университеты и школы. Елизавета Баранова, жительница поселка «Семейная сказка», Новосибирский район: Академгородок, я не сказала бы совсем, что это город. Все-таки это числится как город Новосибирск, но это реально как пригород. Единственная разница, что люди живут в основном в квартирах, но почти у каждого жителя Академгородка есть огород. Голос за кадром: Елизавета Баранова с семьей – старожилы «Семейной сказки». В 1990-х женщина переехала из Нью-Джерси в Советский Союз и нашла здесь свою любовь и смысл жизни. Елизавета Баранова: Сначала я приезжала по программе обмена студентов, изучала русский язык. Потом меня пригласили вернуться и преподавать русский язык в НГУ, в Новосибирском государственном университете. И тогда это была зима 1991–1992-х гг. Мы жили в квартире 72 квадратных метра, когда девятый ребенок родился, т. е. это были настолько тяжелые условия... И мы не имели никакой надежды. И тогда вот наш председатель большими стараниями, можно сказать, получила, раздобыла, вот боролась, чтобы получить не просто землю для многодетных, а землю рядом с местом жительства, т. е. где школа наша, где работа наша. То есть вся наша жизнь была в Академгородке, а тут мы 5 километров из Академгородка. И причем ее стараниями мы получили самое нужное. Голос за кадром: Сегодня старшая дочь Лиз уже подарила ей внуков, сыновья учатся в школах и университете. Правда, ездят туда с приключениями. Иван Баранов: Ну, автобусы на самом деле ходят редко, раз в час, иногда – раз в два часа... Евгений Шматко: А как вы добираетесь? Иван Баранов: Мы часто пишем обращения в Минтранс, но какие-то ответы очень размытые. Говорят: «Все нормально, не переживайте». Голос за кадром: Но загородной жизнью все равно довольны. Елизавета Баранова: Но все равно, как мы оказались в доме, в частном доме, конечно, у нас просто счастье. То есть нельзя многодетным семьям давать землю, где просто чистое поле, ну это все распродадут, это не нужно никому. Земля нужна с дорогой и с коммуникациями. Она [председатель] вот это нам раздобыла, т. е. электричество, вода, это минимум, хотя бы электричество и вода, и еще дорога. Вот это то, что надо. Мария Савицкая: Фактически у нас каждая улица – это восемь домов, у нас таких улиц семь, плюс восемь домов еще вот на центральной улице... Евгений Шматко: Как называется центральная улица у вас? Мария Савицкая: Центральная улица называется Татьянин проспект. Голос за кадром: Посторонних в деревне нет: все семьи проходят строгий отбор у председателя правления поселка Татьяны Григорьевны Малыгиной. Первое условие – многодетность, второе – активная жизненная позиция. Вот семье Алексея и Аллы повезло: участок здесь получили еще их родители, а в молодой семье совпали оба критерия для заселения. Алексей: Родители как-то не осиливают сюда заехать. Было понятно, что это на меня планируется. Алла: Алексей – старший ребенок в семье. Алексей: Участок на них висел, но Татьяна Григорьевна, значит, контролировала, чтобы траву косили, чтобы за порядком следили. Они решили это все на меня скинуть, этот вопрос. Ну а для меня это пока, на тот момент, было чемоданом без ручки. Чтобы косить, нужно же куда-то семью привезти, пока я буду косить, их тоже куда-то... Значит, вагончик поставили, его отделали, все, у нас как бы тут как дача образовалась. Начали потихоньку уже, уже дом строить недалеко ходить. Алла: То есть поначалу у нас тут был как летний домик в вагончике, мы сюда приезжали, а тут шла стройка. Голос за кадром: И вот уже год, как семейство достроило дом и сменило городской быт на деревенский и делят друг с другом не только радости свободы, но и трудности. Алла: Я очень ощутила переезд, потому что я еще до сих пор не получила права, у меня в процессе это все. То есть муж, понятно, сел, поехал, а мне сложнее. Когда мы жили в городе, я могла выйти, у нас рядом остановка, поехать куда-то, а тут, например, автобусы ходят по расписанию, что не очень удобно. То есть к нам приезжают бабушки помогать и тоже вот под это все расписание подстраиваться приходится. Есть здесь жилой комплекс у нас рядом, там есть Ozon, Wildberries, магазин, там мясо, овощи, фрукты, но туда надо сколько, километра 2 туда... Евгения Марущак, заместитель министра труда и социального развития Новосибирской области: Наверное, это наш уникальный опыт, опыт нашего региона, когда многодетные семьи объединились в определенное сообщество молодых семей... Изначально они были молодые, кто-то сейчас уже в зрелом, преклонном возрасте. И сюда же приезжают вновь молодые многодетные семьи. Наверное, есть определенная сила притяжения, сила ценностей, смыслов, которые объединяют людей. Голос за кадром: Руководствуясь смыслом осознанной городской жизни ближе к природе, семья Оболенских заехала сюда 7 лет назад. Александр Оболенский: Вы знаете, мы всю жизнь жили в Академгородке, ну я, Даша жила в городе, в Новосибирске, потом приехала учиться. И мы сначала жили в двухкомнатной хрущевочке, потом... Дарья Оболенская: ...получили материнский капитал... Александр Оболенский: Да, переехали в трешку, там родились уже Лиза и Валя. Дарья Оболенская: И стало нам очень-очень тесно. Александр Оболенский: И стало тесно, да. Здесь землю давало государство. Здесь уже все было раздато, и мы купили землю вместе с недостроенным домом без окон, без дверей, стояла коробка и крыша, все. Дарья Оболенская: Мы городская интеллигенция обычная, и для нас переезд за город было непростое решение. Мы очень привыкли к комфорту, к инфраструктуре под боком, школы, кружки. Было очень много страхов, правда. Голос за кадром: Современный облик деревень изменился, и «сельские территории» и «сельское хозяйство» сейчас близкие, но далеко не синонимичные понятия. Лишь четверть населения сельских территорий работает на земле, остальные заняты в торговле, сфере услуг и строительстве. Оболенские как раз из тех, кто занимается творчеством. Дарья Оболенская, многодетная мама, житель поселка «Семейная сказка»: Здесь у нас музицирует и проживает Алексей, который увлекается вот у нас фортепиано и медицинской наукой, химией, биологией. Может быть, будет медициной заниматься, когда вырастет. Это вот у нас Лизочка с Мишей. Миша всегда стремится завладеть вниманием кого-нибудь из старших, потому что в садик он не ходит и обязательно просит, чтобы кто-то с ним играл. Евгений Шматко: А любовь к музыке родилась откуда? Это, так сказать, с генами родителей передалось, или просто... ? Дарья Оболенская: Получается, что да, потому что у супруга дедушка был скрипач, соответственно, передал это своей дочери, т. е. матери моего мужа. Наверное, благодаря этой аутентичности какой-то вот такой вот, своеобразию такому, наверное, и получилось стать успешными. Голос за кадром: Хотя каждый третий житель России сегодня говорит о преимуществах жизни в селе и считает ее лучше городской, успешными здесь становятся только те, кто принимают правила и ценности этого сообщества. Анетта Орлова, психолог, кандидат социологических наук: Там имеет значение репутация, потому что если это коллектив не бесконечный, то нужно себя вести таким образом, чтобы другие люди с тобой хотели общаться. То есть мы уже говорим о том, что там культура взаимоотношений будет у человека привита, потому что иначе невозможно, когда есть ограничения. Если при этом у ребенка есть возможность потом выйти и каким-то образом он адаптивен к внешнему миру, то он берет весь этот багаж, идет во взрослую жизнь. Голос за кадром: Современный гражданин России, как правило, или сам, или его предки в первом, втором или предыдущих поколениях родились на селе. Социальные воспоминания о деревне, как правило, позитивные, о каникулах у бабушки и речке недалеко от околицы. Деревня – это шашлыки, костер и хлебосольные приемы. Светлана Сальникова: У нас вот огурчики солененькие, капусточка, салаты родные, окунечки. Голос за кадром: Светлана Сальникова, жительница деревни Музга, хлопочет на кухне и встречает нашу съемочную группу деревенскими изысками. У нее на столе все свое. Светлана Сальникова: Ой, люблю печь блинчики! И внуки любят, и муж любит! Люблю радовать всех! Яички у нас деревенские, тут много кто курочек держит. Голос за кадром: Светлана – нетипичная деревенская хозяйка. Здесь она нашла себе работу даже на пенсии: стала сельским старостой. Теперь проводит много времени за документами и общением с соседями. Светлана Сальникова, житель деревни Музга в Вологодской области: Себе нарисовала схему, кто, чего и как между собой, кто есть кто, ведь это же все запомнить надо. Пока схематично, думаю, все перенесу на компьютер. Мы вообще родились и жили в Череповце, работали на «Северстали» всю жизнь: 36 лет я отработала, муж 38 лет отработал. У нас была дача, мы под Вологду ездили на родину моего отца, сто километров туда, сто километров обратно на выходной. Деревенька маленькая, все хорошо, грибы, ягоды, все подручно, все близко. Но вопрос встал у мужа: «Когда выйду на пенсию, я чем тут заниматься буду?» Нет водоемов, с детских лет вот он любит рыбалку и меня-то втянул, уж лет 20 мы с ним вместе рыбачим. Вот и поэтому встал-то вопрос такой. Мы с друзьями нашли участок в Музге совершенно случайно, вот нас привело сюда. Построили дома и стали ездить уже сюда сначала как на дачу, потому что мы еще оба работали. Ну а потом в 2018 году я вышла на пенсию и муж уже окончательно, все, перевез сюда, сказал: «Будем жить здесь». Голос за кадром: И не просто жить, а адаптировать пространство под собственный комфорт и улучшать жизнь окружающих. Светлана Сальникова: Вот здесь у нас остановка, маршрутка останавливается, и скамеечку муж сделал, чтобы можно было людям посидеть, передохнуть, подождать, пока автобус не подошел. Голос за кадром: Соседи в деревне – это практически родственники: все друг друга знают и всегда готовы принять в гости. Олег Сальников: Встречают гостей. Светлана Сальникова: Танечка, привет! Татьяна: Ой, привет, Света! Олег Сальников: Привет-привет! Татьяна: Здравствуй, Олег! Светлана Сальникова: Мы к тебе идем. Татьяна: Да, проходите-проходите. Светлана Сальникова: Да. Хотим спросить, как ты с газом-то живешь. Татьяна: Хорошо живу, Света, с газом! Тепло! Олег Сальников: Бедная беда: столько снега было, сугробы же были вот такие. Татьяна: Да. Олег Сальников: Тропки чистили... Татьяна: Вон, пруд нынче, видите, хоть плавай иди. Анетта Орлова: Это неправда, что там легко, – там возникают просто другие сложности, но они все равно возникают. Просто многие люди путают: они думают, что переехать жить в деревню – это то же самое, как поехать на панчакарму куда-нибудь в Индию в пятизвездочный или четырехзвездочный отель, в какое-то такое удаленное от цивилизации место. Нет, это не так. Если ты переезжаешь в деревню, то вместе с тем, как ты отказываешься от тех условий, которые есть в городе, огромного количества минусов, то точно так же ты отказываешься и от плюсов. Светлана Сальникова: Стали участвовать, как раз пошли проекты, такой вот «Народный бюджет», когда и жители принимают участие, и сельская администрация, т. е. софинансирование идет, и область. Евгений Богомазов, член Комитета Совета Федерации по науке, образованию и культуре Вологодской области: Любой гражданин проявляет инициативу в любой сфере своей жизни. Это может быть обустройство детских площадок, это может быть строительство каких-то коммунальных, в сфере коммунального хозяйства объектов: колодцы, водообеспечение, газопроводы... В общем-то, все сферы жизни. Илья Вольнов, кандидат технических наук, доцент, директор Центра технологической поддержки образования Московского политехнического университета: Социальные проекты, которые благоустраивают территории. Например, в какой-нибудь деревне нет дороги, там нет автобусной остановки, мостик через речку там развалился, и вот молодежь направляет свои усилия на благоустройство вот этих как бы простых вещей, простых дел. Светлана Сальникова: В 2024 году 12 октября открыли новое здание, культурно-досуговый центр, где располагается библиотека, вот почта будет у нас, клуб, актовый зал. Люди, конечно, принимали очень большое, активное участие в ремонте, в субботниках. Мы провели, наверное, больше 50 субботников: что-то где-то мусор выносили, чистили, мыли, обдирали обои, красили, штукатурили... – в общем, кто на что способен, все помогали, всем миром. Голос за кадром: Молодой эколог из Москвы Анастасия Рычагова бережно перебирает затейливые сувениры, которые люди в десятках деревень сделали своими руками. Анастасия Рычагова, эколог, автор, режиссер и руководитель медиаэкспедиции «Чем жива Россия»: Это вот частично то, что мы насобирали, да, в наш такой импровизированный музей. То есть мы про разные регионы, про разных людей снимаем, но иногда хочется что-то увезти с собой, чтобы людям показывать то, что они делают. Потому что они порой вот что-то у себя там мастерят, а люди про это не знают. Евгений Шматко: Вот это, конечно, сумасшедшая история. Просто показать, не знаю, поймет наш зритель или нет, но это очень хрупкая вещь. Анастасия Рычагова: Очень хрупкая вещь... Евгений Шматко: Как ты возишь ее с собой вообще? Анастасия Рычагова: ...которая сделана просто на наших глазах из щепочки буквально за две минуты простым ножом. Ханты-Мансийский автономный округ, т. е. там ханты и манси живут, и вот это часть их культуры, часть их традиций. Евгений Шматко: И, собственно, олень, все логично. Анастасия Рычагова: Кажется, просто, но попробуй повтори, вот такое сделай. Евгений Шматко: Нет, я точно нет. Голос за кадром: С 2018 года Настя проехала 40 регионов России с просветительскими экспедициями, чтобы познакомить людей с жизнью на селе. Анастасия Рычагова: Я как эколог ездила в разные научные экспедиции, и часто это происходит где-то в глуши, там далеко, такое прямо, рядом с деревнями. Мы что-то делали, какие-то исследования, и у нас было такое табу: ни в коем случае не общаться с местным населением, потому что это опасно, там все такое. Ну, запретный плод – он сладок, и, конечно, мы тайком там общались. И вот тогда я удивилась, вот то, что я знала, вот эти слухи, которые там, «вот там в глубинке живут пьяницы, старики», я смотрю – люди-то интересные! Я у них много чему сама учусь! И я подумала: ну если никто про это не снимает, почему бы мне не начать? Ну да, своими силами, средствами просто об этом рассказывать, чтобы люди знали про то, что есть такие люди в их же стране. Голос за кадром: Первые поездки Настя оплачивала сама, затем стала писать гранты. Девушка выбирает район съемок, ищет людей с интересными историями и едет. Главное, чтобы настроение было и камера работала. Анастасия Рычагова: Вот это камера, с которой все началось, так она и осталась основной камерой проекта. Она видела очень многое, побывала в очень разных условиях, несколько раз ломалась, но вот она жива и до сих пор является нашей основной камерой. Это такой тоже определенный трофей. Сейчас, конечно, у нас несколько камер, есть и коптеры, разная техника... Евгений Шматко: Ну то есть ты сама, получается, берешь камеру, грубо говоря, ты приходишь к человеку, говоришь: «Здравствуйте, я Анастасия, я буду вас сейчас снимать», – да, из фоторужья? Анастасия Рычагова: Нет, там вначале надо поговорить. Но бывает так, что говоришь и уже снимаешь. Лариса Меренюк, житель поселка в Красноярском крае: Поднялись, оттуда видать четыре гряды гор, уже Саяны вот так вот. Так красиво вообще! Мне так место это нравится! Классно! Я даже грибы не собираю на сдачу, хоть они дорогие поначалу, я не собираю, у меня нет времени. Хоть и деньги вроде большие, а все равно нет, нет времени. Не скучаю я здесь, достаточно работы. Голос за кадром: С пенсионеркой Ларисой Меренюк проект «Чем жива Россия» познакомился прямо в глухой деревне в Красноярском крае. Чтобы собрать уникальный материал, Насте с командой пришлось прожить здесь маленькую жизнь. Анастасия Рычагова: Бывает такое, все, вроде по телефону договорились, приезжаешь, вот сидит человек и говорит: «Ну и что?» А ты уже проехал огромное там расстояние, тебе уже некуда деваться, и чувствуешь, что человек не хочет идти [на контакт]. И вот чаще всего, наоборот, вот такие люди, с ними аккуратно потом начинаешь разговаривать, там они привыкают, чаще всего в них такая глубина раскрывается! Это просто невероятно! Лариса Меренюк: Осенью я переехала, 8 лет придется 2 ноября. Народу надо давать землю, и тогда Россия поднимется в одну пятилетку, вот прямо поднимется настолько быстро! Это будет грандиозное движение! Вы даже представить себе не можете! Я долго не могла себе представить, пока сама вот не окунулась сюда. Надо к земле относиться так, как к живому существу. Вот люди приезжают на землю и думают «вот», давай там рыть что-то, копать, что-то так кощунственно относятся к земле... Вся деревня пашет свои огороды, а я сажу непаханое. Нынче все смыло в огородах; те, кто пахали, были дожди сильные по весне и все смыло в огороде, а у меня нет, у меня не смыло – земля отблагодарила, что я ее не раню. Анастасия Рычагова: Лариса Ивановна из Красноярского края не может оформить землю. И сейчас еще недавно вот я к ней приезжала, у нее там было электричество, а сейчас ей дети привезли солнечные батареи, установили полностью свое электричество. Почему? Потому что в какой-то момент, я просто в интернете сейчас увидела новости, приехал сотрудник там вот этих электросетей, снял датчик, уехал и все, и обратно не поставил. В общем, она поняла, что удобнее просто сделать свою автономную [электросеть]. Люди, вот как бы им ни мешали, все равно хотят жить на земле. Вот хотелось бы, чтобы не мешали. Я часто, например, наоборот, скрываю место жительства наших героев, потому что я понимаю: как только я популяризирую, вот этот уникальный мир, который они сохранили, он может исчезнуть. Так много было уже с известными [локациями], Териберка как один такой известный пример, когда популяризация полностью меняет образ жизни местных жителей. Мне вот этого не хотелось бы. Мне как раз хочется бережно просто взять, посмотреть, запечатлеть и передать. Если взять статистику даже, в XIX веке в России было 85% сельского населения, 85%, а сейчас это в районе 25%. Анастасия Михалова: А вот здесь земляника уже поспела вкусная. Так, пока вы снимаете, я поем. Ну, еще не совсем спелая. Голос за кадром: Крестьяне в классическом понимании на селе становятся социальным меньшинством. Вот эта деревня в Республике Коми – это одна большая семья, в прямом смысле кровные родственники. Здесь у них личное подсобное хозяйство. Анастасия Михалова, житель поселка в Республике Коми: Тридцать лет назад последним нашим тут в деревне жителем был наш дедушка. И в 1990-е гг. родители, так как закончили сельхозакадемию, вопрос вставал, где работать. Немножко поработали по распределению, и дальше пришла идея создать фермерское хозяйство с братьями и сестрами, и уже 30 лет этому фермерскому хозяйству. То есть в этой деревне, несмотря на то что несколько тут домов видно, но живет тут одна семья. – [говорит на коми языке] Анастасия Михалова: [говорит на коми языке], на сантиметров пять от этой точки. Как думаешь? Или это формула такая, [говорит на коми языке]? – [говорит на коми языке] Анастасия Михалова: Вы коми язык слышали? Анастасия Рычагова: Теперь – да. Анастасия Михалова: Ну вот, видите. Мы тут общаемся на коми языке. Голос за кадром: Промысел сегодня называют сельским бытованием: деревенским жителям просто необходимо заготавливать материалы, собирать урожай на продажу, чтобы выжить в непростое время. Анастасия Михалова: Можно жить в деревне. Как бы мы не оторваны от цивилизации совсем. Дорога у нас до деревни есть, мы не как старожилы какие-то, которые в лесу живут. Магазины в соседней деревне есть, школа есть, если детям учиться. Сами себе хозяева: допустим, захотели отдохнуть – поехали отдохнуть, кого-то только оставить человека, кто бы тут поддерживал всю работу. Анетта Орлова: Пятидесятилетнему человеку уехать, например, в деревню или уехать в какой-то некрупный город проще, потому что он уже очень долго и много напрягался и жил в своем ритме, сейчас он уже видит временну́ю перспективу, что ресурсов у него не столько, сколько было, у него снижаются амбиции, например, по поводу социальных завоеваний, и он хочет качественной жизни и немножко остановки. Ему проще уехать. Если это молодой человек, у которого вся жизнь – это как, знаете, самолет, который идет на взлет, и вот он истощился, потому что у него была тяжелейшая работа, и он уехал в деревню, потому что все, он должен от всего отдохнуть, то через какое-то время у него будет возникать некая тоска по тому ритму, который у него был. Поэтому нужен баланс. А баланс начинается с того, что мы с вами вне зависимости от того, где мы живем, должны уделять время для замедления. Анастасия Михалова: Почему наша вот эта деревня нас держит? Потому что здесь наши корни, здесь наши предки. Они всю жизнь тут работали, жили, выросли. Тут наша сила, которая нас питает энергией какой-то. Илья Вольнов: Смотрите, мы сейчас в городах занимаемся т. н. инновационной экономикой, т. е. надо сделать инновацию... А инновация – это что такое? Это новое, востребованное рынком, вот определенное инновации. Конечно, мы пытаемся как можно быстрее прийти к этому новому, востребованному. Теперь вопрос: а это нужное или не нужное? И получается, что огромное число инноваций – это порождение ненужного нового, которое хорошо продается. И вот теперь представьте себе, вы как молодой человек, полный амбиций, полный страсти к трансформации действительности, приезжаете в деревню – там огромное количество нужного, понимаете. Куда ни посмотри, влево-вправо, там надо просто везде. Берешь и делаешь новое как нужное. Голос за кадром: Самым популярным стартапом, который помогает деревне выжить, становятся сельские экскурсии. Анастасия Рычагова: Я иногда смеюсь, вижу «Тур в глубинку», и там водят по таким туристическим местам... Но, проезжая рядом прямо с этими же людьми, не видят сути порой, потому что то, что изъезжено, оно часто бывает лишено вот этого глубинного смысла. Голос за кадром: В 367 километрах от Москвы есть городок на Волге Плес, заповедник федерального значения. В эту местность с узкими улочками и причудливыми домами с резными наличниками сегодня едут со всех концов страны. Алексей Шевцов, основатель, автор проекта «Потаенная Россия»: Снег идет сейчас такой сказочный, какой должен быть в маленьком русском городке. Вот перед нами изба Евстолии Кузнецовой. Достался мне этот домик в руинированном состоянии, с проваленной крышей, сгнившими наличниками. Но сейчас мы видим, что фасад и сам дом восстановлен во всем великолепии, как полагается. Наличники видите, какие? И вот эти пальметтки, украшения на торцах фасада, удивительные. И внутри, конечно, сам дом образец комфорта и такой мощной бревенчатой архитектуры. Голос за кадром: Казалось, россияне только недавно привыкли к глэмпингам и кемпингам, как вдруг им подкинули новое слово, которое еще режет слух, – избинг, стремительно развивающийся вид экотуризма. Туристы, занимающиеся избингом, проводят время совсем не в комфортабельных гостиницах all inclusive. Алексей Шевцов: В центре внимания концепции избинга именно сама вот эта русская изба как наше традиционное жилище, как тот образ родного дома, который помог обустроить огромные территории российские. Изба, если вдуматься, – это жилище быстровозводимое, модульное, типовое. Изба ставилась за один день порой нашими предками. С течением времени в XX веке изба потерпела, как мы говорим, стратегическое поражение в сопоставлении с какими-то многоэтажными домами, с централизованной застройкой. Но сейчас с помощью современных технологий мы считаем, что пришла пора вернуть избу в первый ряд жилищ XXI века, сделать ее престижным, желанным жильем. Голос за кадром: Отцом-основателем избинга считается житель Ивановской области Алексей Шевцов. В рамках авторского проекта «Потаенная Россия» бизнесмен вместе с братом на протяжении 25 лет занимался скупкой и реставрацией старинных домов в Плесе. Он проводил туда базовые коммуникации, интернет и работал над их интерьером. Алексей Шевцов: Вот у меня есть сравнение: в избе как в сухопутной яхте, которая к каким-то централизованным сетям никаким не подсоединена, как в море, она как бы в «зеленом море тайги» находится, но при этом при ней есть все инженерные системы, которые позволяют обитателю этой избы наслаждаться жизнью современного городского человека XXI века, но, к счастью, вне города. Наша страна в этом смысле благоприятно одарена большими территориями, потому что где-нибудь в Гонконге, там бежать некуда из этих кварталов, а в России как раз есть возможность. Но проект «Избинг» сюда добавляет какое рассуждение? Чтобы по-настоящему было все красиво и правильно, надо поддерживать традиционные архитектурные формы. Анетта Орлова: Это его способ реализации своего потенциала, потому что он должен что-то творить. И вот что там произошло? Там, может быть, в какой-то момент он понял тщетность в какой-то гонке, в каком-то океане всего на своем рабочем месте что-то создавать и никогда не понимать, а где вообще ты, а где вообще общий процесс, где вообще твоя индивидуальность. Он принимает решение уехать, и там, куда он уезжает, там может быть гораздо меньший масштаб, но там он может реализовать себя. И мы вспоминаем всем известную поговорку такую, помните, последний в городе – первый в деревне. Но здесь я бы сказала, один из в городе, не последний, а один из миллионов в городе, и на деревне ты мегаважен, потому что ты можешь привнести туда то, что другие люди не могут. И тогда ты получаешь статус и четко понимаешь, что ты делаешь и для кого ты делаешь: вот реальное улучшение. То есть здесь есть конечный объект, люди, я и еще другие, которые получают пользу. Поэтому, мне кажется, эти люди на вес золота. Голос за кадром: Сейчас такие избушки появляются по всей России, они есть в Ленинградской, Свердловской и Тульской областях, а также в Суздале и под Костромой. Илья Вольнов: И ты идешь по городу и видишь: вот она, современность наша, да, ну она есть. Конечно, разруха, потому что понятно, что регионы у нас долгое время без финансирования [были], сейчас, слава богу, пережили вот эти тяжелые времена, сейчас эпоха как бы возрождения, начинается возрождение. И вот связь времен: вот дореволюционная ситуация этого места, вот современная ситуация, кое-что уже отремонтировано, и возникает вот это магическое ощущение связности, сборки. Алексей Шевцов: Русским деревням сегодня не хватает системного такого внимания. Они были обижены вниманием в XX веке, и сейчас, мне кажется, многие не понимают, в какую сторону их развивать. Из деревни не надо делать недогород – из деревни надо делать сохраненную русскую деревню, чтобы там было как можно больше правильных, уцелевших изб, которые приспособлены к современному использованию, и как можно меньший был процент погибших, изуродованных. Голос за кадром: Постояльцы шутят, что едут на избинг за «дроворубингом», «банетопингом» и «сенокосингом» – заземляться так заземляться. Ну вот получают светский и цивилизованный отдых. За более аутентичными развлечениями психологи отправляют на деревнинг. Здесь можно не просто жить в избе, а еще заниматься делами, которые когда-то были простой деревенской повседневностью: натаскать воды из колодца на коромысле, накосить сено, нарубить дров или вскопать грядку. Алексей Шевцов: Когда мы занимаемся избингом, то надо понимать, что мы едем в провинцию, мы едем в маленький городок, в деревню, мы едем за медленным отдыхом, тихим отдыхом, таким спокойным отдыхом. То есть здесь просто надо правильно сформулировать свои желания. Если, например, вы едете в деревню и у вас постоянно включены два телефона и, как говорится, нон-стоп какие-то биржевые сводки и пр., то, может быть, вам и не стоило приезжать. Голос за кадром: Благодаря поездкам в деревенскую местность россияне не только могут прикоснуться к природе, но и соединиться с естественными, но уже забытыми многими процессами. Евгения Марущак: Жизнь на земле, с одной стороны, облегчает воспитание детей, потому что есть определенная безопасность, доступность выхода на улицу, не нужно постоянно контролировать детей «не шуми», «не прыгай», «не бегай», как это в многоквартирном доме. Поэтому вот такие определенные плюсы комфорта детского развития, они есть. Голос за кадром: Современное развитое село имеет не только телевизор и электричество, но и устойчивую связь, включая интернет, нормальную коммунальную систему и транспортную инфраструктуру. Но это была бы идеальная картина, если бы не некоторые нюансы. Лариса Меренюк: И в деревне лодыри есть, запускают абсолютно свои усадьбы, просто вообще. Руки, ноги, голова – все на месте, а усадьба в ноль запущена: ни стекол, ни окон, ни дверей, ничего. Так же и в городе есть квартиры обихоженные и также и запущенные есть. Настолько индивидуально, к каждому подход индивидуален. Если я к земле, значит, я на земле буду; если я не на земле, значит, я не буду к земле стремиться. Так же и молодежь. Пусть ищут свое место, свое место. Светлана Сальникова: Колхоза не хватает, работы не хватает. Вот люди стали бы жить, и молодежь бы стала жить, но работать негде, да. Колхозов нет, ферм нет... То есть вот как бы пойти некуда. Люди отсюда вот... Молодежь, допустим, строит дома, но они ездят в город работать. Дарья Оболенская: Мы уезжаем недалеко от Академгородка, но тем не менее, а автобус ходит раз в 2 часа. Голос за кадром: У людей есть психологическая потребность в отдыхе от бешеного ритма жизни в больших городах, считают психологи. В деревне ритм очень медленный и спокойный, и это целебно для человеческой души, тела и психики. Анастасия Рычагова: В чем преимущество жизни в деревне? В том, что все, что тебя окружает, ты все можешь изменить, ты на все можешь повлиять. Тебе что-то не нравится – ты изменил. Ты чувствуешь вот это вот взаимодействие тебя с окружающей средой. В городе, конечно, часто мы лишены этого. Анетта Орлова: Наверное, в ближайшее время все равно в большей степени люди будут тяготеть к большим городам, вот в большей степени, особенно молодое поколение, потому как большой город – это большое бюджетирование, это хорошее обучение, это классные возможности, это куча разных проектов, в которых ты можешь участвовать. Будут люди, которые будут хотеть оставаться в городе, и будет большое количество людей, которые будут приезжать в город, но точно так же многие будут уезжать. Поэтому я думаю, что будет увеличиваться динамика движения, т. е., возможно, в течение жизни люди будут несколько раз менять. Алексей Шевцов: Большие города – это такие ловушки. Они очень хрупкие как экосистемы, и поэтому если там что-то случается, то жизнь города менее стабильна, чем деревенская. А в деревне, в провинции менее плотное население, больше земли, как говорится, всегда можно заняться картошкой, капустой, насобирать чего-то в лесах. Голос за кадром: Конечно, современная российская деревня еще, мягко говоря, далека от идеала, но желание переехать, как правило, сопровождается намерением построить свою жизнь так, как человек считает нужным и правильным. Илья Вольнов: Россия начинает возрождение. Малые города не просто приходят в порядок – есть ощущение жизни, токов жизни.