ОТР: Монархия, корона еще не свергнута. Коронавирусная инфекция продолжает править миром. Пугает уже не сам ковид, а то, что после. Вместо антител — осложнения. Лист нетрудоспособности на долгие месяцы. Постковидное расстройство — кто поможет? Родной до боли голос остался только в памяти телефона. Маленькой Дане всего полгода. Ее мамы Наташи не стало вскоре после родов. Богдан Демченко, муж Натальи: Девочка она правильная. У меня было таких очень мало. Во всех смыслах правильная. Как говорится, по жизни. С такими правильными понятиями, семейными ценностями. Для нее это очень важно. Конечно, после смерти уже сильнее любить, что ли, начинаешь. Я не знаю, так глупо звучит. ОТР: Наташе было 40. Дана — ее третий малыш. Через 2 недели после выписки из роддома Наташа заболела. Богдан Демченко: Она что-то себя плохо почувствовала, говорит: «Что-то у меня температура поднимается». Анализ показал положительный, 18% поражения легких. ОТР: Наташу забрали в больницу. Там ее состояние стабилизировали. Но лучше ей не становилось. Богдан Демченко: Она мне пишет: «Мне сейчас плохо. Я перезвоню». Или «напишу». Очень тяжело было. Все друзья переживали, все звонили. Всю больницу, конечно, на уши поставили. ОТР: Муж Богдан, близкие и знакомые недоумевали. Их активная веселая Наташа теперь безмолвно лежит. Богдан Демченко: Вот то, что она писала последнее. Не до конца, конечно, дорисовала, не успела. Вот тоже начала. Тоже девушка. Видно, не видно. Тоже такие как бы красочные картины, конечно. Любила такие, чтоб прям яркие были цвета. ОТР: Наташа любила готовить. Мужа всегда ждал дома вкусный ужин. А если праздник семейный, то стол накроет богатый, - вспоминает Богдан. А тут вдруг… Богдан Демченко: Домой я ее привез. Она ничего не ела. Вообще просто ничего не ела. Только воду попьет – и лекарства, лекарства. Я говорю – на 30 кг похудеть. Она у меня весила до родов 80. И вот прямо килограмм, наверное, 40 с чем-то, я не помню уже сколько, 43 кг, что ли. И вызывали, и ходили. Врачи же в основном шаблонами работают. Они смотрят анализы, смотрят симптомы, выписывают лекарства. Ну, я не знаю, выпишут одно лекарство. Поможет, не поможет – как там дальше, не знаю. И постоянно… Я говорю – у нас дома уже лекарств, можно аптеку свою открывать. ОТР: Диагноз поставить Наташе никто не мог. А у нее ни аппетита, ни сна, и мучительная апатия. Богдан Демченко: Медсестра приходила, которая за ребенком смотрит, и она говорит: «Я тоже переболела. Очень долго отходить. Очень тяжело. Терпите. По-другому никак». ОТР: Через месяц состояние Наташи улучшилось. Богдан выдохнул. Казалось, все позади. И снова можно окунуться в привычную жизнь, где три лапочки-дочки. Богдан Демченко: Вот это наша младшенькая – Дана. Это средняя наша. Милана. Старшей нету пока. Ушла. ОТР: Любимый питомец. Богдан Демченко: Наш младшенький сыночек – Филиппочек. Видно, не видно? Любит вот так спать на спине. Это она мне подарила на день рождения тоже. Говорит: «Вот тебе сын. А то сына нету. Ты же всю жизнь мечтал о сыне». ОТР: 4 года назад Демченко купили в ипотеку квартиру, исправно платили кредит. Но с началом пандемии Богдан потерял работу. Он энергетик. Устроился туда, где зарплата в разы меньше. Стал подрабатывать таксистом. И все равно денег на платежи не хватало. Краски сгущались. Почернело все в одно мгновение. Это случилось в начале февраля. Наташе внезапно стало плохо. Врачи скорой маму троих детей спасти не смогли. Богдан Демченко: Официально – ишемическая болезнь сердца. Уже вскрытие. Я просто тогда немножко… Я говорю: «Как так? Почему так?» Константин Терновой, директор центра медицинской реабилитации Сеченовского университета: Это тромб. Ишемический инсульт. Этот тромб застрял в сосуде головного мозга. Тот же тромб. Татьяна Бондарева: Это может быть последствием ковида? Константин Терновой: Это прямое следствие. У нас очень много таких случаев. Мы занимаемся реабилитацией пациентов, перенесших инсульт, в данном центре. И у многих сейчас инсульт обусловлен именно тромбами, которые образовались в результате коронавирусной инфекции. Дмитрий Рожков, зав. 1-м неврологическим отделением УКБ 3 Первого МГМУ им. И.М. Сеченова: Поскольку коронавирусная инфекция – она новая, организм в ряде случаев, можно сказать, не знает, как с ней бороться, и после успешной победы над вирусом может действительно потерять некоторый ресурс, и некоторые пациенты будут чувствовать усталость, утомляемость. Татьяна Бондарева: Я месяц назад переболела ковидом. И сама сейчас чувствую себя периодически не очень хорошо. У меня плохая память. Вот я беру интервью и забываю по ходу слова. На самом деле меня очень пугает, что мой мозг стал работать не очень хорошо. Я хочу, чтобы здесь мне сказали, что я вернусь в свое прежнее состояние и буду, как раньше. Юлия Безмельцева, клинический психолог: Если вы понимаете вдруг, что вы третью неделю не ходите на работу, лежите на диване и просто так смотрите в одну точку, это повод, для того чтобы попросить помощь у родственников, если вы сами не в состоянии. Зинаида Мутовина, заведующая ревматологическим отделением ГКБ №52 г. Москва: Сюда можно включать расстройства эндокринной системы, сердечно-сосудистой системы, дыхательной системы. Константин Терновой: У кого-то поражается кожа, у кого-то легкие, у кого-то почки. У некоторых страдает сетчатка глаз, у некоторых может случиться инсульт. Татьяна Бондарева: Постковидный синдром как болезнь признали только в декабре 2020-го и внесли в международный классификатор болезней. До этого пациентам чаще всего не верили, а жалобы списывали на психосоматику или излишнюю тревожность. По разным исследованиям, от различных симптомов после перенесенного коронавируса страдает 20% людей. До сих пор не могу есть курицу и мясо. Реально кажется, что кусок резины какой-то. Сергей Царенко, заместитель главного врача по анестезиологии и реаниматологии ГКБ №52 г. Москва: Ведь нарушения вкуса, обоняния, различные неприятные ощущения в теле, которые человек испытывает во время ковида, они связаны с поражением периферических нервных корешков. Наталья Колмыкова: Я начинаю задыхаться. Мне не хватает воздуха. Все поднимают панику, соответственно, все вызывают скорую. Скорая ничего не находит. Дадут что-то вроде глицина – «Все, лежите». Карина Карастамати, модератор группы «Нетипичный коронавирус»: У меня появилась астма после короны. Мне ее подтвердили. У меня был астматический приступ. Один раз у меня была паническая атака. У меня ежедневно (раза 3 где-то в день) случаются судороги. Дарья Дармодехина, основатель группы «Нетипичный коронавирус»: Сам себе не совсем веришь, не понимаешь, что с тобой. Тебе еще все вокруг говорят, что «тебе показалось». Татьяна Бондарева: Сеченовский университет в Москве – одно из немногих мест в России, где в эту новую болезнь, можно сказать, верят. И даже знают, как помочь пациентам с загадочным постковидным синдромом. Константин Терновой: Мы сейчас пройдем в отделение физиотерапии, где пациентам оказывается специализированная помощь после перенесенной коронавирусной инфекции. Татьяна Бондарева: Специальная? Константин Терновой: Да. Ощущение, как будто вы на Луне. Две турбины подают воздух. И вы герметично встроены в контур. Как будто пробка от шампанского, вы поднимаетесь. И мы убираем 80% веса с ног. Это даже самый ослабленный пациент может начать здесь ходить. Татьяна Бондарева: Интересно, где у нас в стране еще есть такой аппарат? Константин Терновой: В целом – практически нигде. Это называется прессотерапия. И мы улучшаем лимфатический отток из нижних конечностей. У пациента сгорают мышцы, потому что он лежит 6 недель и не двигается. В реанимации они лежат на животе все время, потому что иначе не получается дышать. Плюс достаточно много тяжелых препаратов (антибиотики и другие препараты, которые тоже являются токсинами). Татьяна Бондарева: Инсульт был? Константин Терновой: Здесь нарушение речи. Татьяна Бондарева: 2 недели. Александра Соломоновна на сегодня шутит и уже не носит с собой баллончик с кислородом, как раньше. Говорит, что здесь стала засыпать спокойно – уже не так страшно, как дома. У вас были панические атаки? Александра Аметова, пациентка центра медицинской реабилитации Сеченовского университета: Да, было своего рода… Я просто боялась заснуть. Мне казалось, что я не проснусь. У меня был этот газовый кислородный баллончик. И я им прямо дышала ночью. Мне казалось, что я засну и не проснусь. Татьяна Бондарева: Александра заболела ковидом в ноябре. Вирус дал осложнения на легкие и сосуды. Плюс появилась рассеянность и сильная слабость. Из дома не могла выйти 2 месяца. Александра Аметова: Когда начали потихоньку из этого состояния пытаться выходить, по тебе просто течет, будто вышел из душа. Ты прошел три шага – а у тебя вся голова мокрая, как будто ты ее помыл. Как будто ты из душа вышел, вот ты весь мокрый. Татьяна Бондарева: К своим студентам Александра Соломоновна попыталась вернуться в феврале этого года. Она преподает гражданское право в Университете имени Витте. До болезни на работу всегда ездила общественным транспортом. Из области в Москву. Сначала на электричке, потом на метро. Как вы поняли, что вам сложно работать? Александра Аметова: Ну я же лектор. Я же должна часа 1.5 говорить, объяснять, а мне все время надо было вздохнуть. То есть я не могла нормально проводить занятия. Татьяна Бондарева: А добирались своим ходом до института? Александра Аметова: Да, на такси. Татьяна Бондарева: Вы бы сами не смогли доехать? Александра Аметова: Нет, конечно. Общественным транспортом я не ездила ни разу. С тех пор как я вышла на работу, я ездила на такси. Татьяна Бондарева: Иглоукалывание, лечебная гимнастика, кислородные маски – сейчас Александре Соломоновне не продохнуть. Только в хорошем смысле этого слова. Одышка уже уменьшилась. Получить же помощь у себя в местной больнице не могла. Все отделения перепрофилированы под ковид. Александра Аметова: В Сергиевом Посаде обычной медицинской помощи нет. Это большая проблема. Люди очень страдают. Инфаркты, инсульты – надо вести в Пушкино, в Дмитров. То ли довезут, то ли нет. Ничего нет. Все реанимации на ковид ­работают, все отделения. То есть травма теперь не травма, а ковидное отделение. Татьяна Бондарева: То есть к неврологу, наверное, тоже не попасть. Александра Аметова: Нет, конечно. Неврология тоже у нас под ковид. Татьяна Бондарева: Наташа Колмыкова по образованию тоже юрист. И тоже этой зимой переболела ковидом. Правда, как она считает, в легкой форме. Наталья Колмыкова: Две недели какая-то небольшая температура. Я думаю – почему такая паника, да, вот этот вирус? Почему все так раздувают? Татьяна Бондарева: Наташа работала руководителем юридического отдела в серьезной компании, занималась спортом, много путешествовала и воспитывала дочку Полину. К врачам обращалась редко. Просидев на карантине положенных 3 недели, решила вернуться к любимой работе, но доехать до нее не смогла. Наталья Колмыкова: По дороге на работу мне плохо становится. То есть я не могу дальше идти, у меня заложенность в груди сильная. Я просто останавливаюсь, у меня все кружится перед глазами, и начинаю опять задыхаться, воздуха не хватает. Вот это давление как бы, я вызываю скорую по пути, они подъезжают и меряют давление. Давление у меня где-то 140 на 100, они у меня мерили. Татьяна Бондарева: Наташа не работает уже больше 2 месяцев. Не может. Зинаида Мутовина: Человек переболел ковидом. Вроде все хорошо. Он выздоровел, чувствует себя нормально. И вдруг в результате 2-6 недель у него вновь появляется лихорадка. Это симптом №1. А дальше это могут быть симптомы в виде различной сыпи, поражений слизистых оболочек в виде язв или… Боли в суставах, припухлость в суставах, боли в мышцах, изменения со стороны сердечно-сосудистой системы. То есть пациент был нормотоником, стал гипертоником, или был гипертоником, стал нормотоником. ОТР: Качество видео не позволяет рассмотреть солиста. Но его брутальный нрав уловим на слух. Георгий Киселев – музыкант. Хэви-метал – это хобби. А вообще Георгий – школьный учитель биологии. Георгию 35. Человек увлеченный и активный. Всегда много работает. Младших школьников готовит к олимпиадам, подростков – к ЕГЭ. Анна Киселева: Сначала заболел он. Он работает в школе учителем. И, видимо, кто-то из деток заболел. Температура держалась у супруга дней 7, наверное. И потом где-то дня через три, после того как у него были первые симптомы, уже заболела я. ОТР: «Ну заболели – и ничего, - подумали супруги, - быстрее антитела появятся». Но если у Ани вместе с температурой ушли и другие симптомы, то у Георгия распрощаться с ковидом быстро не получилось. Анна Киселева: Он зашел в комнату и говорит: «У меня что-то в легком хрустит». И я слушаю, а он дышит, и я реально слышу, как будто у него здесь, как по снегу свежему ходят. Я очень сильно испугалась, говорю, что всё, что мы вызываем скорую, это не обсуждается. ОТР: Сатурация упала до 93. Критическая отметка – 95. КТ показала поражение легких 70.5%. Из тяжелого состояния врачи вывели Георгия относительно быстро. Через 10 дней он был уже дома. Но то, что случилось потом, стало полной неожиданностью для супругов. Анна Киселева: Ночью ему плохо. Что именно плохо, объяснить не может. Просто плохо. Всего трясет. Весь дрожит. Есть не может, пить не может. Ничего не получается. Все, человек стал в овощном состоянии. Георгий Киселев: Пока окно открыто – нормально. Окно закрываем – начинается приступ духоты такой, что начинаю терять сознание, короче говоря. Опять вызываем скорую помощь, короче. Приезжает скорая, пульсоксиметр вешают на палец – 98% сатурация. Говорят: «Все с вами в порядке. Не знаем, что с вами происходит. Все в порядке». ОТР: Боли в груди, частое сердцебиение, одышка. Пульс в спокойствии доходил до 120 ударов. Такое состояние у Георгия было больше месяца. Счет его обращений к врачам шел на десятки. Георгий Киселев: Поскольку мы слышали про частые осложнения в виде миокардита, естественно, первым делом к кардиологу обратились. Анна Киселева: Мы искали причины, мы вызывали врачей, брали анализы на антитела, сдавали гормоны. То есть мы не сидели эти две недели сложа руки. И в конце концов, когда уже все анализы показали, что везде все нормально… ОТР: Загадочное положение дел со здоровьем становилось еще более запутанным. Анна Киселева: Было похоже, что у него что-то в голове переклинило. Он мог говорить только о своей сатурации. Смотрит на свой палец с этой прищепкой – и ничего. Он не ест. Он в день выпивал по половинке баночки йогурта, запивая им вот эти все многочисленные лекарства. ОТР: Так как Георгий биолог, он догадывался: то, что происходит с ним – это апатия, панические атаки, нарушения сна, и следовало обращаться не к кардиологу с пульмонологом, а к психиатру. Решился. Георгий Киселев: То есть вирус что-то испортил в нервной системе. И, соответственно, теперь совсем по-другому воспринимаются эмоции. То есть они все начинают сразу, чуть что, зашкаливать. Виктория Читлова, врач-психиатр, психотерапевт: Когда Георгий заболел, он испытал классические панические атаки – со страхом смерти, приступы с разнообразными телесными ощущениями, ужасом, охватывающим все мышление, да, с вегетативными проявлениями, там, тахикардия, подъем давления. Дмитрий Рожков: Очень часто развивается гипервентиляционный синдром. Есть ощущение заложенности психогенного характера. Человек начинает чаще дышать, концентрация кислорода увеличивается, углекислый газ падает. И такая гипероксигенация, как будто кислородное опьянение. И дальше это уже усиливает тревогу, поскольку человек чувствует неустойчивость, пошатывание. И вот этот процесс запускает дополнительное усиление тревоги и вегетатики. Наталья Колмыкова: Проблемы с сосудами. То есть слабые сосуды. Лопаются вот здесь, в щеках, в глазах. Татьяна Бондарева: Из-за постоянных головокружений и панических атак Наташа решила сегодня окончательно уйти с работы. Не хочет подводить работодателей и клиентов. Наталья Колмыкова: Мне надо будет забрать вещи и, соответственно, чтобы со мной рассчитались. Не знаю, может, какая-то действительно апатия или депрессия. Не знаю, как это сказать. Но у меня нет прям большого стимула сейчас. Я не могу собраться. То есть я забываю периодически, что мне сказали 5 минут назад. Я переспрашиваю несколько раз человека. Татьяна Бондарева: А как вообще на работе отреагировали? Они заметили, что что-то не так? Наталья Колмыкова: Ну да, заметили. Мне как раз с работы помогли устроиться лечь в больницу. Татьяна Бондарева: С Наташей мы познакомились в специализированной группе в фейсбуке. Называется она «Нетипичный коронавирус». Там люди делятся друг с другом своим состоянием во время и после болезни. В ней сейчас 46 000 подписчиков. Создала ее Дарья Дармодехина из Парижа. В марте 2020-го она очень тяжело переболела ковидом и 5 месяцев пробыла на больничном. Как у вас там в Париже? Дарья Дармодехина: Перемещения по Франции запрещены. Динамика опять пошла на рост. Татьяна Бондарева: Какие сейчас последствия еще сохраняются? Дарья Дармодехина: До болезни я была абсолютно здоровым человеком: спортивным, зожником, энергичным. Самый мучительный симптом был озноб. Он меня не покидал ни денно, ни нощно. Это очень тяжело, потому что в течение 4.5 месяцев утром и днем меня знобило. Очень повезло, что я живу во Франции, и терапевт мне просто выписала больничный на 5 месяцев. Я более-менее вернулась к работоспособности. Я совершенно спокойно могу и работать. Но то, на что я была способна раньше, я уже не могу. Интуитивно я бы сказала, что я постарела лет на 10. Сергей Царенко: Любая болезнь, которая перенесена в особо тяжелой форме, она ведь вызывает какие-то напряжения какие-то. Идет напряжение эндокринной системы, нервной системы. И, в общем, человека это явно не приближает к молодости. Татьяна Бондарева: У Дарьи была возможность восстановить силы. 5 месяцев она была дома. Мы решили уже было позавидовать трудовому законодательству Франции. Но оказалось, что и в России можно претендовать на длительный больничный. Главное – быть настойчивым. А сколько вообще человек может быть на больничном? Воспользуюсь вашей экспертностью. Александра Аметова: До 10 месяцев, если врачи видят, что идет положительная динамика. Если сложная операция, туберкулез, то 12 месяцев. Татьяна Бондарева: Карине Карастамати из Германии разрешили сделать перерыв на учебу в университете. Ковидом девушка заболела в самом начале пандемии. Перенесла тяжело и лежала в больнице. Вот уже год ей никак не восстановиться. Расскажи, какие у тебя последствия. Карина Карастамати: Меня по скорой забирали. У меня судорога больше часа не проходила. Впервые меня выпустили, я вышла в магазин. У меня сразу же схватило сердце, посерело в глазах, ноги начали подкашивать. Меня начало тошнить. Как оказалось позже, это была стенокардия в мои 25 лет. Да, я постоянно задыхалась. На 2 этаж я до сих пор не могу подняться. Попала на исследование от Шарите. У них есть Институт усталости. Они занимаются постковидом. Вот сколько анализов мне провели. У меня здесь достаточно много отклонений. И здесь видна гиперактивация иммунной системы, как они прокомментировали. А также у меня гипофосфотемия. Татьяна Бондарева: Это что значит? Карина Карастамати: Это атрофия мышц. И они подтвердили – у меня диагноз стоит именно Post-COVID Fatigue. Я могу даже показать. Татьяна Бондарева: Наташе тоже в больнице поставили диагноз «постковидный синдром». Но легче ей от этого не стало. Последние силы сейчас тратит на походы к врачам и обследования. Правильно я поняла проблему, что ты прошла много-много разных обследований, но нет какого-то врача, который бы все посмотрел, да? Наталья Колмыкова: Да. Татьяна Бондарева: Мы решили помочь Наташе и организовали ей встречу с доктором медицинских наук Виктором Шахновичем. Он руководит неврологическим центром в Москве. Виктор Шахнович: Вас, кроме слабости, что-нибудь беспокоит? Наталья Колмыкова: Извитость венозной сонной артерии под тупым углом. Лежала в больнице неделю. Мне прокапали церекард. Виктор Шахнович: От церекарда вам было легче? Наталья Колмыкова: Намного. У меня цвет лица вернулся. Мой естественный цвет. Виктор Шахнович: Рекомендовали продолжить лечение? Наталья Колмыкова: Нет. Виктор Шахнович: Вот это назначение возьмите, пожалуйста. Никакого отношения к ковиду это не имеет. Наталья Колмыкова: Не имеет, да? Татьяна Бондарева: Серьезно? Виктор Шахнович: Конечно. У Наташи действительно есть болезни шейного отдела позвоночника. Произошли достаточно грубые изменения в сосудах. Это к ковиду не имеет никакого отношения. Татьяна Бондарева: А что может быть с этими сосудами у человека, который постковид перенес? - С самими сосудами вряд ли что-то. Но определенные изменения в крови могут вызывать сгущения и, следовательно, снижение скорости. Татьяна Бондарева: А, то есть это не сосуды сужаются, это кровь становится гуще и не проходит. - Ну, один из факторов, который есть. Татьяна Бондарева: К чему может, вот, если бы сейчас, например, Наташа игнорировала бы свои эти признаки, свое давление, это к чему вообще могло бы привести? Виктор Шахнович: А к чему приводит высокое давление? К инфарктам и инсультам. У Наташи все факторы были. ОТР: Главное – не игнорировать сигнал SOS от организма. Нелишней будет, помимо невролога, консультация у врача-психиатра, потому как часто после ковида встречается депрессивно-тревожное расстройство, - говорит Виктория Читлова. Она клинический психолог, психотерапевт, занимается изучением депрессий больше 10 лет. Виктория Читлова: Заметно возросло число мужчин на приеме, которые испытывают стресс в связи с изменениями в своих финансовых делах. Увеличилось число пожилых людей, которые страдают от изоляции, которым тяжело переносить смерти близких людей, то есть это такие постстрессовые состояния, когда ты утратил близкого человека. И есть возросшее число людей, которые, непосредственно переболев ковидом, встретились со сниженным настроением, с тревожностью или с впервые возникшими паническими атаками. ОТР: Сама Виктория столкнулась с проблемами одиночества и апатии во время строгого карантина. Виктория Читлова: Я проводила этот карантин в одиночестве. Так уж сложилось. У меня родители пожилые. Я их от себя оградила. Для меня такая депривация общения чуть ли не смерти подобна. Спасалась, когда пациенты по скайпу выходили на связь. Начали появляться клиенты с жуткой тревогой, которая уже начала проклевываться, да? ОТР: Почему же то, что происходит с людьми, переболевшими ковидом, можно и нужно отнести к тревожно-депрессивным расстройствам? Виктория Читлова: Действие самого вируса на нейроны – это еще не совсем доказано, но такие сведения имеются. В любом случае возникает воспалительный процесс в коре головного мозга. Нейрончики и их соединения (синапсы, слышала?) могут подвергаться воспалительному процессу и даже отмирать на фоне вот этих воспалительных процессов. И поэтому субъективно человеком это может испытываться как снижение настроения, ухудшение вообще мыслительных, познавательных функций, да? Мы их называем «когнитивные». Нарушение сна/бодрствования и так далее. И почему это вообще относится к депрессиям с точки зрения биологии? Да потому что и при психологически спровоцированных депрессиях тоже в мозге возникают воспалительные повреждения. Татьяна Бондарева: С начала Наташиной болезни прошло 3 месяца. Анализы и самочувствие стали хуже. Чем помочь, врачи не знают и отправляют к психиатру, что в некоторых случаях действительно кому-то необходимо. После приема у Виктора Александровича расстроилась. Говорит, что он, как и остальные врачи, ей не поверил. Наталья Колмыкова: Я не могу комментировать именно профессионализм доктора. Хороший доктор. Но мое мнение – это постковидный синдром. Татьяна Бондарева: Мы решили обратиться еще к одному неврологу и приехали с Наташей в Первое неврологическое отделение Сеченовского университета на прием к завотделением Дмитрию Рожкову. Вот уже год как врач следит за состоянием своих пациентов после перенесенного ковида и постоянно изучает информацию коллег из-за рубежа. Наталья Колмыкова: Не было сил даже встать с кровати. Дмитрий Рожков: Что мешало встать? Почему не могли встать? Наталья Колмыкова: Сил не было. Дмитрий Рожков: Кружку вы могли держать? Наталья Колмыкова: Да, могла. Дмитрий Рожков: Мы сейчас с вами пару тестов проведем. Одними глазами сюда следим. Сюда. Движения глазных яблок абсолютно в полном объеме. Нигде никакого нистагма нет. То есть они равномерны. Татьяна Бондарева: 40 минут Дмитрий внимательно обследовал нашу героиню. Дмитрий Рожков: Смотрите. Сейчас мы сделаем такой тест. Я вот вам приборчик этот надену, пульсоксиметр. Пока с ним полежать просто. И возьму зубочистку. Мы с вами чувствительность сравним. Вот я поколю. Здесь колю и здесь. Это одинаково? Наталья Колмыкова: Да. Дмитрий Рожков: В чем задача нашего сегодняшнего осмотра? Мы должны понять, в нервной системе что-то нарушилось вообще или просто функционально? Нервную систему можно сравнить с лампочкой электрической. То есть, грубо говоря, лампочка может, потому что какая-то ошибка в программе на подстанции, или с как с компьютером, либо потому что провод перерезали. Этот тест позволяет нам разобрать. Татьяна Бондарева: Наташа в деталях рассказала Дмитрию о своем квесте по врачам. Насторожило доктора заключение гематолога. Посоветовал продолжить обследование, чтобы исключить вероятность возникновения тромбов. Дмитрий Рожков: Смотрите, давайте резюмируем те исследования, то, что сделали, то, что мы с вами посмотрели. Вегетативная система в целом работает хорошо. Но это называется астения скорее есть. Все-таки трудно, если объективно говорить, связать ее с ковидом. При этой головной боли эффективны постизометрическая релаксация (это гимнастика на шейный отдел позвоночника). Наталья Колмыкова: Я делаю сейчас. То есть это зажатие мышц какое-то? Дмитрий Рожков: Не зажатие. Просто напряжение. Когда мы кулак зажмем, подержим, у кого-то 10 минут, у кого-то 5 минут, мышцы начнут болеть. Просто от того, что они в напряжении находятся. И это одна из частых причин головной боли. А напряжение с учетом того, что вы потеряли работу, чувствуете себя плохо, конечно, это способствует напряжению и формирует такую головную боль. ОТР: На Наташу какой прогноз у нас? Сколько ей лечиться? Что с ней будет? Дмитрий Рожков: Я думаю, что прогноз благоприятный. Все зависит от ее на самом деле желания выздороветь. Сравнение с какими-то Олимпийскими играми. Человек выложился на какой-то долгой дистанции и после этого наступает усталость, ему нужно некоторое время на восстановление, потому что ресурсы затрачены – их надо восстановить. Зинаида Мутовина: Если сразу всех отправить к неврологу, то у нас не хватит ни неврологов, ни мест, где вообще принимать этих пациентов. Врач общей практики, если он считает нужным, он направляет к узким специалистам. Так работает система здравоохранения во всем мире. Ничего тут придумывать и изобретать не нужно. Поэтому как раз врач общей практики должен быть самым квалифицированным, самым толковым. ОТР: Начинать поиски причин своего недуга после ковида лучше с терапевта. Это советует и психиатр Виктория Читлова. Она уверена, что восстановить нейронные связи, вернуть здоровый сон, аппетит – все это реально, но с помощью медикаментозной терапии под контролем грамотного клинического психолога. Георгий Киселев: Почему я понял, что мне нужен не психолог, а психиатр? Потому что я в принципе понимал, что мне не нужна психотерапия, то есть мне не нужны разговоры. Я мог поговорить с женой, там, с мамой. Виктория Читлова: После первой консультации, единственной консультации ему уже стало легче чисто субъективно психологически, потому что он понял, что с ним происходит. По прогнозам отсчитывается примерно так. Сколько состояние длилось. Примерно столько же длится активная фаза лечения. И пара месяцев еще для закрепления. Но на круг, я думаю, за полгода суммарно от первого дня, от начала приема препаратов мы завершим за полгода. Георгий Киселев: Стрекательные клетки – это те клетки, за счет которых гидра у нас жалится. ОТР: Сейчас самочувствие позволило Георгию возобновить занятия с учениками онлайн. Офлайн еще сложно. Пульс иногда все же удивляет. Георгий Киселев: 137 – это у меня было вчера (пылесосил). А вот когда прошелся – 120 с чем-то было. ОТР: Пылесосили комнату – 137? Георгий Киселев: Да. ОТР: Что же делать, если вы, переболев ковидом, продолжаете чувствовать себя неважно? Есть не хочется, грустите чаще. А, может, напротив, злитесь? Да и давление с пульсом бьют рекорды. Георгий Киселев: У нас в обществе не научились относиться к психиатрическими проблемам как к болезням. Всегда это рассматривают либо как недостаток человека, либо как блажь какую-то, которая внезапно возникла. И если что-то у человека подобное возникает, не пытаться справиться с этим своими способами, потому что все равно не поможет, и обращаться к специалисту, потому что только грамотный специалист сможет все это разрулить. ОТР: Современной медицине ковид, как и его последствия – новшество. Потому сказать наверняка, что с вами не так после короны, никто не сможет. Все, что в наших силах здесь и сейчас – вспомнить про занятия физкультурой, о правильном питании, здравницах. Наталья Кромм – счастливая обладательница первых бесплатных путевок в санаторий для пациентов после ковида. Несложно получить было направление сюда? Наталья Кромм: Ну как несложно? Я считаю, что ковидные больные имеют, наверное, сейчас какие-то программы. И мы попали по программе. ОТР: Наталье 73 года. Она из Московской области. Короной болела в ноябре. Поражение легких было 45%. Они все еще не восстановились. Потому ее направили в санаторий. Светлана Шахворостова, заместитель директора санатория по медицинской части: Мы принимаем пациентов по направлениям, которые выдает лечащий врач по месту жительства. Это может быть терапевт, это может быть невролог, это может быть кардиолог. Пациент, имея это направление и выписку из амбулаторной карты или из стационара, по электронной почте присылает нам документы и свой обратный телефон. ОТР: Курс оздоровления по полису ОМС – 10 дней. Главный врач этого подмосковного санатория, Светлана Шахворостова, показывает, чем именно курортная реабилитация может быть полезна людям после ковида. Светлана Шахворостова: Сухие углекислые ванны мы можем назначить и ежедневно. Почему сухие? Потому что рассчитываем на воздействие на дыхательную систему. После ковидных пациентов мы видим эффект по функциональному исследованию. Увеличивается функция легких. - При поступлении жизненная емкость легких – 2600 см3, то есть 73% от должной. При выписке уже хотя бы 10 дней – уже 77.2% от должной. ОТР: Неужели санаторно-курортное ретро творит чудеса? Светлана Шахворостова: Это самый простой метод кислородной терапии. Мы его отпускаем в виде коктейля. Причем, если раньше, 20 лет назад, это все на яичном белке было, то уже в последние годы очень хорошим свойством вспенивания обладает солодка. Во-первых, солодка – очень хороший адаптоген. И, во-вторых, это кислород. Этот кабинет называется ингаляторий. Здесь несколько видов лечения. Мы можем отпускать ингаляции и аптечного приготовления, и травяные ингаляции, и щелочные ингаляции. Ингалируемое вещество проникает в самые глубокие бронхов. Вот, собственно говоря, вот это название – спелеотерапия, или галокамера. ОТР: Без маски надо, да? Светлана Шахворостова: В маске здесь люди не сидят. Взвесь хлористого натрия подается через вентилятор. Мелкодисперсная соль всасывается через орган дыхания и способствует отделению мокроты и улучшению функции бронхов. ОТР: Так укреплять иммунитет готовы в нескольких подобных здравницах Подмосковья. Весной в них пройдет реабилитацию 160 жителей Московской области. Куда можно уехать поправить здоровье по квоте от государства, вы можете узнать в вашей районной поликлинике у своего лечащего врача. Светлана Шахворостова: Те люди, которые не из нашего региона, мы можем принимать их, сколько хотим. Лишь бы только этот регион поделился своими деньгами. ОТР: Богдан Демченко из Уфы потерял жену. Последствия после ковида стали для его Наташи роковыми. Потеря близкого человека, финансовые трудности – это был еще не финал. За неуплату вовремя платежей по ипотеке банк собирался забрать у Богдана квартиру. Богдан Демченко: Представители банка требуют выплатить полную стоимость квартиры. Она составляет почти 3 млн. Хорошего мало, как говорится. Так как жена у меня умерла, я говорю – я и сам себе места не находил, и так мне тяжело было, а тут еще такой ком мне сверху – бабац. ОТР: Друзья семьи организовали сбор средств. Удалось собрать 2 млн рублей. Редакция «ЗаДело» не смогла остаться в стороне. Мы нашли фонд, у которого есть программа помощи людям, пострадавшим от ковида. Анна: Алло, здравствуйте, Богдан. Меня зовут Анна. Я руководитель программного отдела фонда «Правмир». Мы, к сожалению, не можем помочь с оплатой жилья, ипотеки и выплат долгов по ЖКХ или кредитов. Все остальное… мы можем оказать вам помощь. Богдан Демченко: Первое время нам помогли люди. Кто-то присылал питание детское, кто-то подгузники. Вот такие вещи. Они кончаются. И ребенок растет, тоже вырастает. Анна: Мы можем помочь не только детским питанием и подгузниками. Мы можем помочь питанием на всю вашу семью, включая вас и остальных ваших детей. У нас есть сервис. Он работает по всей России. Мы сможем сделать вам личный кабинет в этом сервисе и положить туда N-ую сумму денег как депозит. И вы с этого депозита можете еженедельно заказывать продукты питания, какие-то бытовые средства для чистки квартиры. Там даже можно посмотреть и канцелярские товары. То есть в близлежащих магазинах, которые рядом с вами находятся. Богдан Демченко: Да, это было бы здорово, конечно. ОТР: Поддержать семью Демченко можете и вы. Напишите нам. Мы поможем связаться с Богданом. Постковид – явление страшное тем, что оно мало изучено. Но совершенно точно, в наших силах уже сейчас не допустить распространение первопричины постковида – остановить коронавирусную инфекцию. - Прививаться надо. А не надо ехать в красную зону лежать лицом внизу туда там. Это абсолютно безопасно. Зинаида Мутовина: На самом деле сейчас нас интересует больше всего и тревожит все умы не постковидный синдром, а третья волна. Мы действительно расслабились и забыли, что, возможно, будет третья волна. Татьяна Бондарева: Можно заболеть второй раз. Зинаида Мутовина: И, к сожалению, никто из нас не Нострадамус. Никто не сможет предсказать, насколько это будет серьезно. Константин Терновой: Прививка уже на большом количестве. 6 000 000 случаев. Мы уже видим, что умереть достаточно сложно от прививки. Поэтому надо прививаться, потому что вы играете в рулетку. И в данном случае это жизненно важная вещь.