ОТР: «Я не смогу», «Мне страшно», «Судьбу не изменить». Как часто в своей голове мы ставим себе барьеры, даже не пытаясь их преодолеть? Косуха, красные очки и модная стрижка. Олеся Ефимова похожа на персонажа из аниме. И неслучайно. Девушка учится на 3 курсе художественного колледжа и мечтает стать мультипликатором. Олеся Ефимова: Всегда хотелось делать анимацию. Мне всегда хотелось оживить своих героев, как-то придать им характера, сделать так, чтобы… Ну это все казалось живым, понимаете? Надеюсь когда-нибудь стать мастером своего дела, чтобы доносить какие-то свои мысли миру в более таком глобальном, масштабном виде. Полочка с какими-то моими достижениями. Тут у нас, получается, вот недавно, кстати, в кибатлетике участвовала. Тут еще и с Абилимпикса. А вот эту штуку я специально рисовала для ГУМ-Катка. Поэтому, если где-то увидите, знайте — это мое. ОТР: Увлечений и достижений у Олеси много. Есть и спортивные. Несмотря на протез правой ноги. Олеся Ефимова: Я родилась со врожденной патологией, не очень приятной. И вот буквально лет до 10-12 моя жизнь состояла полностью из посещения больниц и пребывания там же. Там врачи хотели вылечить, постараться. Сделали все, что могли. И потом мы про это забыли. Ходила я дальше лет с 12 с ортезом. Он не сгибался. То есть это была просто прямая палка, куда ты суешь ногу — и все, живи с этим, как хочешь. Ужасный был момент, знаете, когда ты понимаешь, что ты не можешь надевать узкие джинсы. Это просто ужасный момент. Ты должен надевать что-то с широкой… Я такая: «Господи! За что мне все это? Я не понимаю» Я решила, что нужно избавиться от той части ноги, которая больше всего доставляла мне дискомфорт. И решилась я, получается, на ампутацию. Решение давалось мне, конечно, со страхом таким, с небольшой боязнью, что может там что-то пойти не так. Но меня поддерживала моя семья, мои близкие. И такой момент. Я поняла, что «а давайте, в конце концов, хуже не будет точно». ОТР: Родители Олеси обратились в фонд «Жизнь в движении». Он помогает детям с полным или частичным отсутствием конечностей начать ходить и вести полноценный образ жизни. Олесю отправили в Даллас, где ей ампутировали больную ногу. Олеся Ефимова: Я боялась, что что-то пойдет не так, что либо ампутация пройдет как-то неудачно, что у меня нога к протезу не привыкнет. На удивление все оказалось даже лучше, чем я думала. И прям даже после ампутации чуть ли не на следующий день хочу: «Давайте уже протез». Хотя я понимала, что нет, не надо. Уже так хотелось просто. Функционирует он достаточно просто. Видите, вот своеобразная пружина, которая при большой физической нагрузке вот эта штука начинает пружинить, и, соответственно, есть такой эффект толчка от земли. Это как раз нужно для бега, для каких-то физических нагрузок. Он для повседневных жизненных нагрузок. То есть здесь уже вот такой пружины, как, на предыдущем экземпляре, нету. Здесь стопа более привычная для нас. Здесь такая палка. Это просто чтобы ходить, заниматься повседневными вещами и чувствовать себя комфортно. Знаете, очень много расширилось возможностей. Я пробежала Московский марафон в прошлом году. Я ездила в Крым в скальный лагерь. Самое главное – я стала более уверенной в себе, скажем так. ОТР: Ты сказала, что пробежала марафон. Марафон — это 40 км. Олеся Ефимова: Нет, мы бежали марафон 10 км. ОТР: А, 10. Ну все равно — 10 км! За сколько ты его пробежала? Поделись опытом. Ты готовилась к нему? Олеся Ефимова: Да, я занималась с профессиональным тренером, с Ириной Борисовной Подъяловской, чемпионкой Советского Союза. Мы разрабатывали ногу, занимались физическими упражнениями, учились бегать. Это было больно. ОТР: Расскажи. Олеся Ефимова: Ну как? Мы сначала ходили потихоньку, потом немножко быстрее, быстрее и быстрее. И потом уже, знаете, вот так, совсем чуть-чуть начиналось. Вот так и побежали потом. Главное, знаете, как это было? Я бегу так ненапряжно. Мы еще вместе с Марией бежали. И просто мы видим, что уже третий километр. Я такая: «Ай, да господи, фигня осталась. Погнали дальше». ОТР: Твои родители, твой братик — они ждали тебя на финише, они верили? Олеся Ефимова: Ждали. Прям гордость семьи, можно сказать. Считаю, что если у тебя есть какая-то цель всей жизни, то потеря какой-либо конечности не должна тебя останавливать. Да, ты можешь немножко упасть духом. Это тоже может быть. Но все-таки самое главное — не останавливаться. Если цель у тебя есть, то постарайся к ней прийти все равно. Вот несмотря ни на что. Вот даже если тебя судьба вот так предательски ударила в спину, а ты посмейся над ней и скажи: «Нет. У меня есть цель, и я к ней дойду». История Олеси вдохновила парня из Чеченской республики Харона Апаева. Он тоже родился с врожденной деформацией правой ноги. До 17 лет был ограничен в передвижении. Увидев в интернете, как изменилась жизнь Олеси после ампутации и протезирования, Харон решился на операцию. И снова помог фонд «Жизнь в движении», благодаря которому в 2019 году открылся первый в России специализирующийся на детском протезировании центр «Хочу ходить». Мария Соколова, директор БФ «Жизнь в движении»: История нашего фонда как благотворительной организации началась с истории конкретной жизни. Наш соучредитель фонда, прекрасная Наталья Шагинян, врач, продюсер, журналист, когда-то была с визитом в детском доме и познакомилась с мальчиком Сашей Шульчевым, который передвигался на самодельной деревянной тележке. У него не было ног. И у него была мечта — чтоб эти ноги у него выросли. И Наталья тогда связалась с госпиталем в США в Далласе, с лучшими в мире протезистами, которые этого парня поставили на протезы. Он сделал свои первые шаги. А сегодня этот юноша — дипломированный юрист со знанием нескольких иностранных языков. Он живет и учится в Америке. Его усыновила американская семья. Его случай был счастливым. И, собственно говоря, он был первопроходцем, парнем на протезах, который покорил вулкан Килиманджаро. То есть с истории его жизни началась наша миссия «Хочу ходить», которая не только про первые шаги в физическом плане, но и шаги в жизнь — про социальную адаптацию, про реабилитацию. Дети, которые имеют ограничения, дезориентированы в жизни. Они страдают от недостатка коммуникации. И для них простое… Вот мы с вами общаемся, для них это высший пилотаж. Им этого очень не хватает. Просто простое человеческое взаимодействие. И вот наш фонд тоже про это. Потому что мало поставить ребенка на протезы, да? Важно его адаптировать, подготовить к этой жизни. И мы это делаем через наши ежегодные проекты. И один из таких проектов, это предмет гордости для нас, потому что мы за этот проект «Горные восхождения», когда ребята на протезах преодолевают себя и покоряют горные вершины, такие как Эверест. Нужно оговориться, что мы дошли только для базового лагеря. Потому что гора смерти – это уже преодоление. Потому что парень у нас без обеих конечностей с отсутствием одной руки взял эту высоту. И вот за этот проект «Горные восхождения» мы получили несколько лет назад всероссийскую премию в области благотворительности «Лицо нации». Потому что это действительно преодоление. Для того чтобы попасть в этот проект «Горные восхождения», нужно стать нашим подопечным фонда. То есть ребенок должен относиться к нашей целевой аудитории, иметь пороки развития в опорно-двигательном аппарате, то есть либо это отсутствие нижних конечностей, либо верхних конечностей. А бывает, что и то, и другое. Такое тоже бывает. Поверить в это невозможно. У нас парень без обеих рук взял скалы Крыма. Понимаете? Там даже держаться не за что. Он опирался в ноги. И дошел до верха. Я сейчас говорю – у меня мурашки. Потому что поверить в это невозможно. Но это так. Часто происходят очень уникальные вещи. Я всегда говорю, что мы поднимаемся одними людьми, спускаемся мы совершенно другими. То есть там вся палитра эмоций: страхи, неверие в себя («я не пойду», «я не могу», «я не хочу», «я никогда не окажусь наверху, это вообще не про меня»). Ну сядь посиди. Не хочешь – не надо. Мы никого не заставляем. То есть этот человек должен как-то к этому сам проникнуться. Фонду уже 7 лет. И не было ни одного случая, когда ребенок бы не дошел до верха. Да, слезы бывают. Да, бывают коленки вдрызг разодранные, какие-то там царапины и так далее. Не без этого. Это горы. Серьезных, конечно, травм у нас нет. У нас врачи ходят. Если что, всегда готовы оказать первую медицинскую помощь. Но спускаемся мы уже совершенно другими. У нас за плечами трижды покоренный вулкан Килиманджаро, Эверест. А в этом году мы подумываем о проекте с замечательнейшим человеком, с известнейшим человеком, который тоже про сумасшествие – это русский путешественник Федор Конюхов, который в одиночные плавания уходит и покоряет горные вершины. Мы подумываем про покорение Арарата. И пока закрыты границы в Турции, все-таки не помешает нам в августе осуществить этот проект. Дети, которые однажды попадают к нам, мы стараемся не терять с ними связи. У нас есть замечательный Саша Похилько, наш… не поворачивается сказать слово «подопечный», потому что юноше уже за 30 лет. Это как раз таки тоже наш парень, который покорял тоже вместе с Сашкой Шульчевым вулкан Килиманджаро. Сейчас этот парень бегает с нами марафоны. Он играет в театре, он занимается спортом, плаванием. У него есть свой проект. Он шоколатье. Он делает, будучи парнем без ног, без кистей рук, он делает шоколадные шедевры. Просто невероятно красивые. Это шоколадные яйца, какие-то шоколадные плитки, фигуры. И делает настолько красиво, презентационно, что когда люди видят, что у него нет кистей рук и ног, они просто шокированы. Потому что это действительно про многогранность и про талант. И мы пытаемся наших детей представить в таком свете. Не про жалость, да? «Вот мы такие бедненькие, несчастненькие, пожалейте нас». Мы показываем: вот ребята, вот они герои, с которых надо брать пример. И таким, кстати говоря, еще проектом в нашем фонде является творческий проект, ежегодный наш концерт, который мы проводим на сцене Театра наций в тандеме с нашими амбассадорами фонда. Анатолий Белый, актер театра и кино, Ирина Пегова, Юлия Пересильд. Конечно, наш Евгений Миронов как соучредитель всегда принимает участие в этом концерте. И мы показываем на сцене истории преодолений и истории, которые раскрывают творческий потенциал. У нас есть парень из Чеченской республики, который на протезах танцует лезгинку. Есть Алексей Романов из Казани, лауреат международных конкурсов. Он виртуозно играет без кистей рук на пианино. Поверить в это невозможно. Набирайте в Яндексе, в Youtube «Алексей Романов пианино без кистей рук» - увидите, как он виртуозно играет. Я так не смогу пальцами. И мы показываем, что ребята талантливые. И жизнь, несмотря на эти ограничения, может быть яркой, красивой и наполненной. У меня был личный такой опыт. Мой личный опыт. Я очень боюсь высоты. И в прошлом году я с ребятами поехала в Крым. У нас тоже ежегодный проект, скальный лагерь в Крыму, когда мы покоряем скалы в Судаке, и при этом еще отдыхаем, купаемся, загораем, посещаем дельфинарий, то есть общаемся. Про коммуникацию. Ходим в походы. И ребята мне говорят: «Давайте вы тоже с нами. Вы красиво рассказываете». А у меня правда фобия. Я боюсь высоты. Но я думаю – ладно, тут уже дело принципа и дело чести. Раз ребята могут, то и я пойду за ними. Они меня смотивировали на эту историю. И я начала подниматься до верха горы. А там есть очень страшный момент. Он для всех страшный. То есть когда ты на самом пике, тебе же нужно спуститься. Ты смотришь вниз – там высота невероятная. Понятно, что веревка у тебя одета, ты все это понимаешь. Страховщик внизу. Нужно откинуться, оторваться от горы. То есть ты цепляешься руками. И просто откинуться. Для меня это было очень трудно. И я пошла в паре с нашим мальчиком Максимом Якубовским. Это парень, у которого нет ноги. Он на протезе. Он спортсмен. Он бегает марафоны. Он бегает с парашюта. Он вообще про сумасшествие. И этот парень помог мне преодолеть этот страх. И у нас был 15-минутный такой с ним диалог наверху горы. То есть у меня слезы. Он говорит: «Мария, ну давайте. Ну смотрите на меня. Вот я парень. У меня протез вместо ноги. Вот веревка. Давайте я руку вам свою дам, чтоб вы чувствовали эту опору». И вот благодаря ему у меня там слезы, страх. Я смотрю вниз. Лучше не смотреть. И именно он, этот мальчик с ограниченными возможностями, этот парень 20-летний, смотивировал меня спуститься вниз. То есть вот эта рука об руку мы спустились с ним вниз, и мы спустились совершенно другими. То есть и он поверил в то, что он преодолел себя, и я поверила в то, что я тоже что-то могу, благодаря вот этому взаимодействию. И я всегда говорю, что еще непонятно, кто кому помогает. Мне порой кажется, что больше нам ребята дают, чем мы им. Что такое преодоление? Конечно, в широком смысле, мне кажется, это борьба со своими страхами, фобиями. Они у нас у всех есть. То есть мы чего-то боимся. Каждый чего-то боится. Кто боится темноты, кто-то боится, как я, высоты. Кто-то боится сделать какой-то серьезный шаг в свое профессиональное будущее. И вот, как правило, это всегда проходит какую-то зону дискомфорта. То есть ты борешься со своими страхами, боишься сделать этот шаг. Но мой опыт показывает, что этот шаг очень легко делать, держа за руку кого-то. То есть вместе… У нас даже, кстати говоря, лозунг был. И сейчас он есть. «Шаг вверх вместе». И ключевое слово здесь – «вместе». Когда кто-то тебя держит за руку, ничего не страшно. Когда ты с кем-то в тандеме, в этом добром сотворчестве. И важна вот эта рука, которая тебя направит в нужное русло, даст тебе почувствовать себя в безопасности, сказать, что «я рядом с тобой, мы сделаем это вместе». ОТР: Рустам хотел в десантники. Уехал служить за 1500 км от родной Уфы – в Омск. 11 июля присяга. На следующий день случилась трагедия. Рустам Набиев: Вокруг меня все это рушилось. Был такой звук, когда кирпичи вокруг тебя вот так… Вот такой звук прям. Всё, меня конкретно зажало. Так я оказался под завалом. Пролежал я там 7 часов. ОТР: Казарма, в которой жил солдат-срочник Рустам, разрушилась. Это случилось на следующий день после присяги. Погибло 24 десантника. Рустама достали из-под завала последним. Ильгиз Набиев, отец: У него же хотели ампутировать обе руки, обе ноги. Хотели. Потому что гангрена уже полностью пошла по телу. Но мы молились, конечно, чтоб были хотя бы руки. Рустам Набиев: У отсутствия ног тоже есть свои плюсы. Например, ты экономишь на обуви, на носках. Тебе не надо их покупать. Получается, на брюках. ОТР: Рустам перенес 16 операций. Два раза сердце останавливалось. А потом долго учился всему с нуля. Мачеха Рустама, Алина, оставила работу и переехала в Москву, чтобы каждый день ему помогать. Мамы нет уже давно. Ее не стало, когда ему было всего год. Вырос он в семье родной тети. Рустам Набиев: Я в 5-6 лет уже картошку умел жарить. То есть когда тетя работа в школе, к ее приезду я уже жарил там картошку. Не всегда хорошо получалось. Но факт в том, что я пробовал, учился. ОТР: Пробовать, не сдаваться – в этом весь рустам. После трагедии поставил цель вернуться домой на ногах, и каждый день ходил на протезах. Хотя признается: было жутко больно. Рустам Набиев: Я сутками на них ходил по 10 часов. Я тренировался на них ходить. И поэтому я быстро встал на них – за 1.5 месяца. ОТР: На протезах больно, и они к тому же тяжелые – до 12 кг, хотя считаются одними из лучших в мире. Они из высокопрочного материала – карбона. Электрические. Подзарядка от розетки. Их Рустаму приобрел Фонд социального страхования. Рустам Набиев: Для эстетики, так сказать, одеваешь протезы, чтобы было визуально, что у тебя есть ноги. В моем случае, чтобы быть мобильнее и ни от кого не зависеть – это надо быть в коляске просто. Потому что с протезами ты ничего не можешь сделать абсолютно: ни посуду помыть элементарно, ни в руках ничего не держать. Потому что руки у тебя заняты костылями, тросточками. Я рад, что моя дочка с маленьких лет будет знать, как относиться к таким людям, потому что она уже, как вы видели сегодня, катает меня на коляске, то есть она старается мне помогать. Когда я хожу на протезах, если уроню трость, например, она придет и подаст мне ее. ОТР: Рустаму нравится, что дети, когда видят его на протезах, зовут Железным человеком. А вот отношение взрослых к людям с особыми потребностями расстраивают. Рустам Набиев: Почему многие люди не выходят из своих домов, из квартир? Потому что они боятся чужого мнения, чужого взгляда. Когда я домой приехал, я боялся со двора выехать на улицу на коляске, потому что я боялся показаться людям на коляске, боялся, что они на меня будут смотреть, такие взгляды постоянные, жалость: «Ой, бедненький, ой, там, это, это». Никогда этого не любил. ОТР: Еще когда был в Москве на реабилитации, лечащий врач Рустама предложил ему присмотреться к следж-хоккею. Никогда раньше о нем не слышал. А потом загорелся стать паралимпийцем – и закрутилось: сборы, соревнования, победы. Рустам Набиев: Самая первая медаль в хоккее – это вот эта. Она у меня золотая, наверное, самая дорогая, потому что первая медаль. И я ее завоевал в Уфе. Самое дорогое, что у меня есть в этой жизни – это моя жена и наша замечательная дочка София. А еще здесь у нас… девочка. ОТР: В своей новой жизни после трагедии Рустам не может оставаться равнодушным к проблемам доступной среды. Рустам Набиев: Пишу во всякие инстанции, организации, которые занимаются такими вопросами. Не только за себя прошу, но и за других. ОТР: Формула его счастливой жизни действительно проста: принять себя таким, какой ты есть, чтобы рядом были любимые принцессы – жена и дочки. Да работа по душе. «И все же, - говорит, - я еще обязательно стану паралимпийцем». Любое экстремальное хобби – это адреналиновая зависимость. Победить ее сложно, и как и любую другую. Непреодолимое влечение человека к чему-либо обычно связано с его желанием уйти от реальных жизненных проблем. Ахмад нашел утешение в азартных играх. Ахмад: Мой игровой опыт именно на деньги – я играл 21 год. Проиграл порядка 150 000 000. У тебя две карты на руках. Четыре открыты. И вроде бы ты выигрываешь, и вроде бы ты проигрываешь. Неизвестно. Все зависит от пятой карты. А на столе стоит куш денег, от которого зависит все. И в этот момент тебя переполняет такой шквал эмоций: ты не знаешь, выйдет твоя карта, не выйдет твоя карта. Но в этот момент у тебя есть страх, есть ужас, есть боязнь, есть эйфория, есть желание – такое количество эндорфина выдается. И в тот момент, когда открывается карта, которая нужна тебе, ты чувствуешь себя королем. Ты король, потому что только ты среди всех находящихся выиграл. И это придает тебе ощущение власти. И за этим ощущением ты гонишься всю жизнь. Первый раз карты я в руки взял в шесть лет. У меня с детства было пристрастие к картам. Я любил их держать в руках, я любил их мешать. И в 6 лет я умел обыгрывать взрослых людей. И когда ты обыгрываешь кого-то в чем-то, ты чувствуешь превосходство. Мне вообще игра придавала большую значимость. Потому что я не мог нигде разговаривать с другими людьми и отстаивать какие-то свои границы. Мне было всего 6 лет. Но я был у них сильнее в картах. ОТР: Когда первый раз выиграл? Ахмад: Первый раз, наверное, я проиграл. Мне было 9 лет. Я сел играть в карточную игру с парнем. Ему было 20-21 год. Я тогда учился в школе в 3 классе. Я проиграл. И тогда ребята говорят: «Карточный долг – долг чести». И у меня не было никакого выхода, кроме того как идти к брату и говорить: «Ты знаешь, я проиграл». Это первый раз в 9 лет, когда я домой уже пришел с проблемами. Я играл во все игры, в которые можно было играть на деньги. Я играл в карты, я играл в казино, я играл в аппараты, в букмекерские конторы. Все, где можно было уйти от реальности. Семья, конечно, реагировала негативно. Меня закрывали, меня увозили в другие города. Меня отдавали в исламскую школу. Но это не являлось решением для меня. Я поступил в Краснодарский университет МВД России. Потом я работал по специальности – в уголовном розыске, участковым работал, в специальной огневой группе работал. Но я всю жизнь играл. Мне могла прийти зарплата, я мог просто уйти с работы, поехать в казино в Краснодарский край, сесть в такси и играть. Я мог там сделать долги, прям с поста уйти, поехать, взять автомат и пойти играть. Потому что я знал, что мне за это ничего не будет. Всю ответственность за мои действия с меня снимали мои близкие. А я пошел путь от того, что я крал в магазинах «Пятерочках» или там ел, спал на лавочках или просыпался в «Рэдиссонах». Заходил в рестораны, говорил: «Бей посуду, я плачу». И все женщины сидели с цветами, которые были свободны, в ресторанах. Или на следующий день у кого-то крал 100 рублей, для того чтобы пойти, купить себе сигареты. Работал в уголовном розыске, в погонах ходил, а сам преступления совершал. Потому что играть и употреблять – это очень дорого. А игра приносит удовольствие всегда. Была ситуация. Я попросил из дома денег. Маме рассказал, что мне нужны финансы, для того чтобы развиваться, покупать-продавать машины. Мать меня очень сильно любит. И я знаю, как ей управлять. Как мамой манипулировать, что сказать то, что она хочет услышать. Конечно, она пошла к тете, взяла свои деньги. Она мне дала эти деньги. Я покупаю машины, продаю, пытаюсь что-то заработать. Я приезжаю к одному человеку для встречи, а его надо было ждать два часа. И прям напротив меня стоят игровые автоматы. У меня в кармане было своих 5000. Я не играл год и три месяца. Я думаю – ну что, зайду, поиграю на 1000 рублей. У меня в кармане еще 100 000, которые мне надо отдать человеку. Я проигрываю свои 5000. Я проигрываю все 100 000. У меня машина. Проигрываю машину. Я закладываю вторую машину. Потом я продаю все машины. У меня остается на руках 40 000 рублей. И я просто встал и уехал в Ростов. Ну потому что, чтобы прийти домой и сказать, что я это сделал, для этого нужно мужество, а я трус. Я привык убегать, чтобы потом за меня это все решали. В Ростове я познакомился с наркотиками. У меня были жуткие панические атаки. Мне начало мерещиться, что за мной следят, что за мной бегают. Я выпрыгнул со 2 этажа гостиницы в шортах, дождался ночи. Там у людей на веревках висели вещи. Я украл эти вещи, тапочки. Я был босиком. Сандали. И на попутках добрался с Ростова до Москвы. Я занимался преступным образом жизни. Деньги, может быть, приходят разом какой-то суммой. Но когда они приходят какой-то суммой, ты всегда идешь играть. И я 20 лет играю. Я четко убежден, что ты принесешь 100 рублей – ты их проиграешь, ты принесешь – ты его проиграешь. Ты не выиграешь никогда. Даже если ты выиграл сейчас, завтра ты принесешь больше. В этом нет сомнений у меня. Но я не понимал, почему я заново прихожу. Я не мог себя остановить. Мои родители вообще не знали, где и что я, вообще жив или нет. Но в душе я думал о матери. И эта боль никак не уходила. Ты сколько хочешь себе капельницу из наркотиков поставь – она не уходит. С этим я жил. Я вышел на Павелецкую. Там был один мужчина-чеченец, очень хороший. Он был старшим, он был уважаемым. Я начал с ним разговаривать честно. Он мне сказал такую фразу: «Если бы моя мать была жива, я бы сейчас пешком пошел бы домой, просто чтоб ноги матери поцеловать». Конечно же, сам позвонил матери, сказал: «Алло, мам, привет, я здесь, забери меня, у меня не получалось». Поэтому я сделал так, чтоб мать приехала за мной. Я сказал ему. Он позвонил моей матери. Он говорит: «Ваш сын здесь». Первое слово, которое моя мать у него спросила: «Он вам что-то должен?» Представьте, для моей матери, когда говорят «ваш сын здесь», первая ее мысль в голове – что ей надо сына выкупать. И она к этому готова. До чего я довел своих родителей. Приезжает мать и приезжает два человека, два директора реабилитационных центров. И мне предлагают выбор. Мне говорят: «Поезжай в реабилитацию». Есть такая программа – «12 шагов». Реабилитация называлась «Цель». ОТР: Это центр, да? Ахмад: Да, реабилитационный центр «Цель». У меня действительно такая мысль произошла: «А какая у меня вообще цель в жизни?» Я понял, кто я. Благодаря людям, которые меня окружали, мне просто люди показали дорогу, где ты можешь не в своей голове жить в мечтах, а в реальности что-то делать на созидание. Я начал читать. Чтобы я читать… Я за всю свою жизнь даже ни одной книги не прочел. Я научился делать что-то полезное в семью. И ты выражаешь себя как личность. Но когда ты выражаешь себя как личность, тебя начинают уважать. Это все сразу не пришло. Это очень долгий труд, который и сегодня длится. Дмитрий Павленко: Дайвинг на самом деле сравнить на Земле не с чем. Ощущений таких нигде не испытываешь. Может быть, человек только в космосе может что-то подобное испытать. Громадный простор синей рыбы – это, конечно, непередаваемо. И, потом, чем больше мы ныряли, тем эти ощущения усиливались с каждым разом. И ты понимаешь, что хочешь еще, еще и еще. И потом поднимаешься, как победитель, как человек, который победил. ОТР: В мае 2018 года Дмитрий Павленко стал первым и единственным в мире человеком с четырьмя ампутациями, который самостоятельно погрузился на глубину 40 метров в открытом море. Дмитрий Павленко: Есть такой Филипп… который спускался в бассейн на 30 метров (у него тоже рук с ногами нет), и он установил этот рекорд. А мы решили сделать сложнее. Во-первых, я должен был сделать это все самостоятельно, в море и на 40 метров. Когда я погружался, все шло, где-то на 20 метрах меня начинает течением оттаскивать от веревки. А была договоренность с одним из судей, что если такое начнется, что помочь мне вернуться к веревке. И тут я как бы: «Нет, нет, я все сам. Сам вернулся, сам опустился, поднялся». Ну, для меня на тот момент такой был прорыв. Я сделал то, что, наверное невозможно. ОТР: Дмитрий родился в поселке Арти Свердловской области. Закончил школу, выучился на механика и пошел служить в армию – в пехотные войска. За полгода до дембеля роковая случайность в корне меняет его жизнь. Дмитрий Павленко: Во время учений я бросал гранату. Она у меня попала в рукав маскхалата при броске. И я ее вытаскивал, и она взорвалась. Непонятно было, как жить дальше. Как жить с тем, что со мной стало. Чем мне заниматься. Какие у меня возможности. Можно сказать, что я тогда в 19 лет стал как новорожденный ребенок, которому пришлось всю свою жизнь выстраивать заново. Но проблема была в том, что не было примеров. Мне даже поравняться не на кого было. Приходилось буквально все решения искать самостоятельно. История Димы облетела всю Россию. Посыпались письма со словами поддержки. Написала ему и Оля. Ольга Павленко: Все, во-первых, говорят: «Ну вы такая ух, героиня. Вы научили…» Ничего подобного. Я приехала, пришла, скажем, в нашу семью совершенно с другим посылом: не я хочу спасать и учить, я хочу получить удовольствие от жизни. Мне, как любому человеку, хочется комфорта. Я не собираюсь никого учить, поднимать, в гору толкать. Нет. может быть, поэтому мне очень комфортно в нашей жизни, что мне не приходится все это делать, то есть какие-то жертвы приносить. Нет. Дмитрий Павленко: С моей женой Олей только начали жить. И она вышивала крестиком. Я увидел, говорю: «Я хочу попробовать». И мы тогда сами прям на коленке соорудили специальную рамку, придумали, как это сделать. И я начал вышивать. И у меня на сегодня порядка 15 картин, которые я сам вышил. Я даже вам сейчас покажу. Одна из картин у меня вот висит. Это было такое первое увлечение, когда я нашел способ, как это реализовать. Потом в дальнейшем очень многое именно строилось по этому алгоритму, когда мы искали что-то новое, чтобы жить активной жизнью. Это для разминки. Хотя, наверное, правильнее ходить в спортзал. Ну как бы мне не хватает для похода в спортзал. ОТР: Сколько у вас подходов? Дмитрий Павленко: Ну, я обычно… занимаюсь. ОТР: Дмитрий выучился на психолога-реабилитолога. Сегодня, используя личный опыт, помогает пережить травму людям, оказавшимся один на один с бедой. Дмитрий Павленко: Может быть, поэтому я и пришел в реабилитацию как специалист. И когда я консультирую тех людей, которые ко мне приходят, я им рассказываю… Я знаю, что они чувствуют. Я знаю, что они переживают. Я знаю какие-то пути, которые могут помочь. А они мне прямо говорят: «Ну вот что, когда я пришел к здоровому психологу, и он мне начинает те или другие советы давать. Он что, был в моей ситуации?» ОТР: Дайвинг стал семейным увлечением Димы и Оли. Супруги стараются использовать любую возможность, чтобы съездить куда-то и понырять. В начале лета вместе с друзьями и единомышленниками дайверы едут в Египет. Ольга Павленко: Мы набрали команду из десяти сертифицированных подготовленных дайверов. Дайверов с инвалидностью в России из года в год становится больше, несмотря на то, что Россия – не ныряющая страна, в общем, потому что особо негде нырять, холодно. Мы к чему идем? Не к тому, что рекорд – вот, пожалуйста, засвидетельствуйте, какие мы молодцы. Нет. Мы хотим, чтобы это стало нормой. Олеся Ефимова: Главное вообще – никогда не останавливаться. У тебя есть мечта, цель – иди к ней напролом, даже когда кажется, что выхода нет и все очень-очень плохо. Даже когда кажется, что у тебя нет ни шанса, шанс есть всегда и у всех. Дмитрий Павленко: Каждый раз, проходя через преодоление, я делаю то, что было невозможным, нормой. Рустам Набиев: Почему многие люди не выходят из своих домов, из квартиры? Потому что они боятся чужого мнения, чужого взгляда. Ахмад: Это все сразу не пришло. Это очень долгий труд, который сегодня длится. Мария Соколова: Когда кто-то тебя держит за руку, нестрашно ничего. Когда ты с кем-то в тандеме, вот в этом добром сотворчестве.