Сама не виновата. Проекты помощи женщинам, пострадавшим от домашнего насилия

Гости
Маргарита Грачёва
мама двоих детей
Илья Пилюгин
директор центра защиты материнства и детства «Ангел-Хранитель»
Дарья Агений
художница
Алёна Попова
сооснователь проекта «Ты не одна»
Александра Митрошина
блогерка, организаторка флешмоба #ЯНеХотелаУмирать

Как звезда Инстаграма Александра Митрошина включилась в борьбу с домашним насилием.

Кризисные центры «Насилию.нет» «Ты не одна». Как работают проекты помощи женщинам, пострадавшим от домашнего насилия.

10 лет за самооборону. Почему 19-летнюю девушку, защитившуюся от насильника, хотят посадить в тюрьму.

Интервью с Маргаритой Грачевой. Как сейчас живет девушка, которой ревнивый муж отрубил руки.

Илья Тарасов: Добрый день! Меня зовут Илья Тарасов. И вы смотрите программу «ЗаДело!». Мы говорим о самых острых социальных проблемах и даем инструкции по их решению. Сегодня речь в нашей программе пойдет о домашнем насилии.

Сегодня в программе. Как звезда Инстаграма Александра Митрошина включилась в борьбу с домашним насилием? Кризисные центры «Насилию.нет» и «ТыНеОдна»: как работают проекты помощи женщинам, пострадавшим от домашнего насилия? Десять лет за самооборону: почему девятнадцатилетнюю девушку, защитившуюся от насильника, хотят посадить в тюрьму? Интервью с Маргаритой Грачевой: как сейчас живет девушка, которой ревнивый муж отрубил руки? Все это и многое другое смотрите прямо сейчас в программе «ЗаДело!» на Общественном телевидении России.

Голос за кадром: Мировой каминг-аут на тему насилия начался несколько лет назад. Женщины из разных стран решили вдруг рассказать то, о чем молчали десятилетиями, – и рассказать не лучшей подруге, маме или психологу, а миллионам незнакомых людей. Так появились флешмобы #ЯНеБоюсьСказать, #самаНЕвиновата и западный аналог #MeToo. Как оказалось, с побоями и домогательствами сталкивалась чуть ли не половина пользователей соцсетей.

По информации экспертов, в России каждый год погибает от насилия около восьми с половиной тысяч женщин. И убийцы – как правило, знакомые и близкие люди или родственники жертв. Обыкновенные побои с 2017 года не считаются серьезными преступлениями: Госдума приняла закон о декриминализации домашнего насилия, и теперь за рукоприкладство агрессору светит не тюремный срок, а всего лишь штраф до 30 тысяч рублей. Формально статистика от этого улучшилась – почти в два раза снизилось количество заявлений от пострадавших, хотя еще совсем недавно их было больше 65 тысяч в год. Но такие, казалось бы, успехи не отражают реальную картину, уверяют правозащитники, поэтому жертвы просто терпят, пока не наступает срыв.

Это и произошло, к примеру, с сестрами Хачатурян из Москвы, которые убили своего отца-насильника. Сейчас их дело разбирает суд, и девушки могут отправиться в колонию на 20 лет. Тема насилия в топе самых обсуждаемых тем российской блогосферы. Именно сетевая активность блогеров прошлым летом запустила новый виток обсуждения проблемы.

Илья Тарасов: Вы по-прежнему смотрите программу «ЗаДело!». По статистике, в России 16 миллионов жертв домашнего насилия. 80% женщин, которые сейчас отбывают наказание за убийство, на самом деле сидят за самооборону. Когда я слышу эти цифры, у меня в голове начинает прямо пульсировать: надо что-то менять!

У нас сегодня в студии девушки, которые не просто думают, что надо что-то менять, а уже делают это: Алена Попова и Александра Митрошина. Добрый день.

Алена Попова: Добрый день.

Александра Митрошина: Привет.

Илья Тарасов: Как лето?

Алена Попова: Потрясающее лето, потому что мы запустили наш прекрасный проект, точнее, два. Один – флешмоб, который запустила Саша, #ЯНеХотелаУмирать. А второй проект, который мы запустили вместе, называется #ТыНеОдна.

Илья Тарасов: А вообще как появилась идея все это дело запустить?

Александра Митрошина: Изначально я просто следила за проблемой домашнего насилия и знала, что у нас нет в России закона о домашнем насилии. В других странах он есть, а у нас, к сожалению, нет. У нас действительно очень много женщин вынуждены самообороняться – либо же они погибают от рук агрессора, который с ними живет.

И этим летом после большой огласки, которую получило вновь дело сестер Хачатурян, которые год назад убили своего отца, который применял к ним очень долгое время насилие разного рода, в том числе сексуальное, я поняла, что, наверное, сейчас самый лучший момент, чтобы привлечь еще больше внимания к этой проблеме, чтобы придать огласке разные случаи домашнего насилия, потому что по-прежнему у нас это закрытая тема и очень многие даже не знают о ней.

И я вместе с другими блогерами запустила флешмоб #ЯНеХотелаУмирать. У этого названия есть два значения. Первое значение – это девушки, которые погибли от рук агрессоров. Ну, естественно, они не хотели умирать, но их жизнь оборвалась из-за домашнего насилия. А второе значение в том, что девушки, которые сидят сейчас в тюрьме за то, что они, допустим, в рамках самозащиты убили своего партнера, они также просто не хотели умирать, а они защищали себя – и из-за этого случилось убийство.

Собственно, мы провели фотосессию, на которой притворились жертвами домашнего насилия. Некоторые говорят, что это было не очень этично, что мы не реальные жертвы домашнего насилия. Мы нанесли себе грим, разные кровоподтеки, синяки. В свою защиту могу сказать, что среди нас были девушки, которые действительно подвергались домашнему насилию в детстве либо во взрослом возрасте, и они с помощью грима имитировали те самые травмы и те самые синяки, которые у них были.

Это вызвало большой эмоциональный отклик. И в скорости не только люди начали делать подобные фотосессии, тоже с гримом, но и реальные жертвы домашнего насилия стали выкладывать фотографии с реальными синяками, с реальными побоями и рассказывать свои реальные истории. Таким образом, эта проблема вышла в большое поле публичного обсуждения.

Алена Попова: Когда количество историй перевалило за 10 тысяч (сейчас их 14 тысяч), реальных историй, реальных жертв, было две рабочих группы. Одна рабочая группа была в Госдуме, вторая рабочая группа – в Совете Федерации.

Ну, ты знаешь, мы с тобой часто про это говорим, что в Государственной Думе все время сопротивление этому закону очень такое активное, и все время с консервативными аргументами, один из которых: «Это все надуманная проблема».

Здесь я была на рабочей группе ровно за неделю до отпуска Госдумы, и там были члены разных комитетов. И что я услышала? Закон (а) надо внести (б) как можно скорее. И оказалось, что дети депутатов начали к ним подходить из-за флешмоба Саши, из-за того, что они подписаны или читают Сашу или других блогеров, и начали говорить: «Папа/мама, вы там чем занимаетесь вообще в Госдуме? Вы почему не решаете этот вопрос?» И дети начали участвовать в этом флешмобе.

Илья Тарасов: Это Инстаграм, да?

Алена Попова: Это было в Инстаграме. Но люди подхватили это и во ВКонтакте, и в Фейсбуке.

Ну и потом что еще нужно сказать? Был же митинг в Санкт-Петербурге, который согласовали организаторы, делался в поддержку сестер Хачатурян и закона «О профилактике семейно-бытового насилия», в защиту всех жертв. И это были полторы тысячи людей – и мужчин, и женщин, людей совершенно разных, которые пришли подготовленные, они пришли с плакатами. И многие из них пришли впервые, и пришли в том числе потому, что их позвали их кумиры, их блогеры, их ролевые модели.

Илья Тарасов: Кто еще из блогеров и вообще из людей поддержал флешмоб? И от кого вы не ожидали, а этот человек поддержал? Были такие?

Александра Митрошина: Несколько политиков поддержали. Наталья Поклонская поддержала, написала пост.

Алена Попова: Вот это было самое неожиданное. Ты можешь себе представить? Поклонская пишет! Причем она это посвятила именно флешмобу #ЯНеХотелаУмирать. Она написала: «Я знаю, что идет флешмоб, и считаю насилие недопустимым».

Илья Тарасов: Твоя аудитория в Инстаграме – это практически аудитория телеканала федерального. Как твоя аудитория к этому отнеслась? Негатив какой-то был?

Александра Митрошина: Ну конечно. Всегда есть негатив. Когда ты собираешь у себя в аккаунте пару миллионов людей, очевидно, не все будут с тобой согласны. Естественно, пришли мужчины, которые сказали: «Вы что, всех нас посадить хотите?» Пришли женщины, которые сказали: «Вы что, хотите развалить семью?»

Но самая большая, самая объемная группа людей, которые противодействуют именно у меня в аккаунте этой теме, – это те люди, которые говорят: «Так а зачем за таких замуж выходить? Так а куда ее глаза смотрели?» Как будто, если человек сглупил или не слишком чуткий, или не слишком опытный, как будто его бить можно, как будто его защищать не надо.

Ну, в общем, огромное количество людей не понимают, каково это – быть жертвой домашнего насилия. И огромное количество людей обвиняют жертву в том, что она стала жертвой домашнего насилия. Они думают: «Если я буду правильно себя вести, никто меня никогда не ударит. Я сразу распознаю агрессора». И они просто поэтому так пишут.

Алена Попова: Насилие – в насильнике. И поэтому, если насильник когда-то решил это насилие проявить, я могу заранее не идентифицировать. Это стандартная история.

Илья Тарасов: Нет, иногда идиота сразу видно, а иногда он скрывается.

Алена Попова: Тех, кого сразу видно, в основном женщины и опасаются. А самые опасные – это как муж Риты Грачевой, Дмитрий, которого все соседи называли прекрасным парнем, который в прорубь нырял, людям помогал, бабушкам сумки носил, цветы соседкам дарил…

Александра Митрошина: А потом жене руки отрубил.

Алена Попова: Руки отрубил и воткнул топор в бедро. Вот «прекрасный» парень! Или отец Хачатурян, которого все называют прекрасным верующим человеком, который ходил везде и крестился, а потом – пожалуйста. В анамнезе вылезло несколько лет различного рода насилия над собственными дочерями.

Илья Тарасов: Или Марат Башаров.

Алена Попова: Ну, по Башарову, кстати, сразу видно, что он агрессор, насильник, плюс еще зависимый от алкоголя. Поэтому я как раз помню, когда первое избиение Екатерины было, то мы очень активно выступали за то, чтобы она подала заявление. Мы готовы были помогать, чтобы дать этому заявлению ход. И большое спасибо всем звездам, которые не садятся теперь с Башаровым, извините, даже на один унитаз.

Илья Тарасов: А сколько после флешмоба появилось историй тех людей, которые вообще никому до этого не рассказывали?

Александра Митрошина: Во время этого флешмоба мне стали присылать огромное количество историй. Несколько девушек за время этого флешмоба разорвали свои отношения и смогли уйти, нескольким я сама помогала уйти. А в Инстаграме все так хорошо, прекрасная семья, и ничто не выдает того, что происходит внутри.

Алена Попова: Из-за чего мы считаем, что закон тоже крайне необходим, – это шантаж ребенком.

Александра Митрошина: Женщине гораздо сложнее уйти из отношений, если есть дети. Это не только по каким-то экономическим соображениям, когда ты в декрете и у тебя, допустим, нет свободных денег, чтобы взять и снять квартиру.

Алена Попова: Как только жертва уходит, насильники начинают их преследовать, убивать или добивать. Оксана Садыкова, воспитательница детского сада, у которой сейчас осталось двое детей, была убита собственным мужем, хотя она от него именно ушла.

Александра Митрошина: Заявление на развод подала.

Алена Попова: Да. Он ее преследовал, застал ее в подъезде и на глазах ребенка ей нож в сонную артерию воткнул. Это очень громкий случай, Челябинская область.

Александра Митрошина: Громкий случай, недавний случай.

Алена Попова: Пожалуйста. Я уверена, что все слышали – в Раменках убийство на детской площадке Натальи Басовой, 26 лет.

Александра Митрошина: Месяц назад. Или сколько?

Алена Попова: Она заявила, что она от него уходит. И 20 ножевых ранений он ей нанес, причем под камеру еще. Он просто сел на скамейку с ней, достал нож, который он все время с собой носил (он об этом заявил на допросе), и просто нанес ей это несметное количество ударов. Она упала, от потери крови скончалась.

И что он сказал на допросе, как ты считаешь? «Я из ревности, из ревности. Она мне изменяла». И пошли комментарии: «Ах, такая шалава! Да она сама виновата!» Труп матери у нас есть, труп матери у нас в деле! «Да она точно спровоцировала! Да он же романтический герой, чуть ли не Дон Кихот», – и 20 ножевых ранений ей нанес.

Потому что романтизируется образ агрессора: «Бьет – значит любит», «Это проявление маскулинности». Вот это – кошмар. Саша правильно говорит: первое, что надо менять – закон и вот здесь вот.

Александра Митрошина: Мы сейчас говорим про эти убийства. Почему мы как раз «топим» за этот закон? Потому что этот закон предполагает, что когда женщина уходит, то полиция и государство будут ее защищать.

Илья Тарасов: Охранные ордера.

Александра Митрошина: Да. Наибольшее количество смертей именно от партнеров, от сожителей происходит в момент, когда женщина прекращает терпеть и решает уйти. То есть то, что нам все в интернете пишут: «А почему ты не ушла?»…

Илья Тарасов: Вот ушла – и все.

Александра Митрошина: Вот ушла – и здрасте. То есть бо́льшая часть трупов приходится именно на этот период. Именно в этот период должно вмешиваться государство, чтобы не было этих трупов.

Илья Тарасов: Есть ли какой-то случай, который требует внимания, о котором мы можем сейчас рассказать и как-то помочь либо жертве домашнего насилия, либо девушке, которую пытаются осудить сейчас за самооборону и так далее?

Алена Попова: Самое громкое дело, за которым мы все сильно очень переживаем, – это дело трех сестер Хачатурян. Если вдруг хоть какой-то из сестер дадут реальный срок, то это будет просто кошмар и ужас для всех самооборонщиков и самооборонщиц России, потому что это будет означать, что право на самооборону отсутствует вообще уже.

Илья Тарасов: Что можно расценивать как домашнее насилие? И что нужно делать? Куда обращаться?

Алена Попова: Когда вас бьют, первое – вы обращаетесь в полицию. Не бойтесь уходить. Если есть кризисный центр – пожалуйста. Сайт nasiliu.net. Мы запустили сайт tineodna.ru – это наш новый проект, который позволяет проломить эту стену равнодушия.

Второе. Есть центр бесплатной юридической помощи Консорциума женских неправительственных объединений. Руководит центром Мари Давтян, наша коллега, соавтор закона. Пожалуйста, туда. Там бесплатная юридическая помощь на все регионы России. Чтобы было понятно, это не только Москва.

Третье. Если вы не хотите подавать заявление, но хотите уйти – кризисный центр. Важно! Вы можете скачать приложение «Насилию.нет», где есть кнопка SOS. И в случае, например, какой-то кризисной ситуации вы отправляете срочное сообщение – и вас из этой ситуации изымают те, кому эти сообщения пришли.

Мне кажется, важно сказать, чтобы все-таки заявление подавали, не боялись, потому что это правильно. Вы ограждаете насильника от дальнейшего насилия, чтобы он в своей жизни не сделал трупа.

Илья Тарасов: В двух словах – что такое «ТыНеОдна»? Как это все работает?

Александра Митрошина: Это проект, сеть взаимопомощи женщинам в сложных ситуациях, связанных с домашним насилием. Как это будет работать, точнее, как это уже работает сейчас? Ты заходишь на сайт tineodna.ru, находишь свой населенный пункт или свой город и видишь, куда тебе можно прямо сейчас и к кому обратиться, если ты находишься в ситуации домашнего насилия. То есть мы там собираем… Это агрегатор всех кризисных центров, всех психологов, которые готовы помочь, всех юристов, которые готовы помочь, блогеров, которые могут осветить проблему, контакты СМИ, в которые можно обратиться. А также можно заполнить заявление. Плюс, естественно, теоретическая справка, что делать, почему ты не виновата в том, что тебя бьют, куда идти и так далее.

Соответственно, сейчас наш проект находится на том этапе, когда мы ищем волонтеров, ищем людей, которые готовы вступить в эту сеть. Очень важно, чтобы в каждом городе был хотя бы один человек, который изъявил желание помочь. У нас на сайте есть форум, где можно записаться, отправить свои данные.

Илья Тарасов: Прямо сейчас на ваших экранах вы видите адрес сайта проекта «ТыНеОдна». Становитесь волонтерами и заходите.

А вам – большое спасибо. Успехов! Я с вашим хештегом. Как делать? Вот так вот? Я с вами.

Смотрите далее. Десять лет за самооборону: почему девятнадцатилетнюю девушку, защитившуюся от насильника, хотят посадить в тюрьму? Интервью с Маргаритой Грачевой: как сейчас живет девушка, которой ревнивый муж отрубил руки? Все это и многое другое смотрите прямо сейчас в программе «ЗаДело!» на Общественном телевидении России.

СЮЖЕТ

Илья Тарасов: Ровно год назад, точнее, месяцев четырнадцать назад в Туапсе произошла ситуация. В студии у нас находятся Дарья Агений и ее адвокат Евгений Саломатов, которые сейчас об этой ситуации расскажут, расскажут о том, как дело обстоит сейчас.

Даша, ты стала жертвой нападения, сумела защититься. И теперь ты жертва обвинения.

Дарья Агений: Около года назад на меня напал пьяный мужчина, попытался меня изнасиловать. Я смогла защитить свою жизнь благодаря ножичку для рисования, который у меня находился с собой. И вроде бы все хорошо закончилось. Но через месяц меня задержали. И с этого момента мне предъявляют 111-ю статью

Евгений Саломатов: Нанесение тяжких телесных повреждений умышленно.

Илья Тарасов: Я так понимаю, что это в Туапсе? Ты из Москвы. Что ты там делала?

Дарья Агений: Поехала подработать сопровождающей в поезде. То есть дети едут в лагерь, ехать долго, больше суток, поэтому им нужен человек, который будет за ними следить. Я поехала с ними, доехала до Туапсе. Мне купили билет туда и обратно и оплатили еще какую-то сумму, чтобы я отдохнула. У меня было пять дней, чтобы отдохнуть в Туапсе. Но я уехала я на второй, потому что в первую же ночь меня попытались изнасиловать.

Около двенадцати ночи, если я не ошибаюсь, я шла от магазина обратно в хостел и поняла, что за мной идет мужчина. Мужчина меня догнал. Я поняла, что он очень пьян. Он начал говорить все эти банальные пошлости…

Илья Тарасов: «Привет! Давайте познакомимся».

Дарья Агений: Да. «Привет! А куда ты идешь? А что ты такая красивая? А давай я тебя провожу, туда-сюда…» Я очень вежливо с ним общалась. До хостела оставалось метров пятьсот, мы шли в гору. У меня была сумка с водой, тяжелая. Я с шести утра на ногах. Я не убежала бы. Но я испугалась и начала рыться в сумке в надежде, что я сейчас что-нибудь такое найду, чтобы, если что, защититься. Достала из пенала ножечек и положила его в руку под телефон.

Мы поднялись уже до хостела, то есть уже здание хостела, и мне нужно было его обойти просто. И он меня прижал к стене… Я кричала. Я кусалась. Я била его телефоном по голове. Ничто из этого мне не помогло. Я открыла ножичек и начала просто махать по сторонам, отмахиваться от него. И делала я это, пока он меня не отпустил. Он не кричал, он не убегал. Он просто ушел.

Илья Тарасов: Какие возможны удачные форматы завершения этого дела?

Евгений Саломатов: Я все же планирую, что адвокатское расследование, проведенное совместно с моей клиенткой, приведет к прекращению уголовного дела, уголовного преследования.

Дарья Агений: Было опознание и была очная ставка. Мы оба рассказывали версии произошедшего. И вот тогда я услышала первый раз его версию.

Он выпил, шел домой. К нему подошла девушка, то бишь я, спросила: «Где тут можно переночевать?» Он, весь такой герой, сказал: «Вот тут есть недалеко хостел, я тебя провожу». Начал провожать. И поскольку у него было романтическое настроение, он решил прочесть мне стихи Есенина. Проводил до хостела. Я уже собралась уходить, но он хотел продолжить их читать, поэтому взял меня за руку, чтобы я не уходила. Я почему-то вдруг начала кричать. Он меня отпустил и пошел домой. А потом уже по пути домой он понял, что он ранен.

Илья Тарасов: Что сейчас грозит Дарье?

Евгений Саломатов: Ну, на данный момент ей инкриминируют 111-ю статью Уголовного кодекса Российской Федерации, часть вторая, санкция которой предусматривает до десяти лет лишения свободы.

Илья Тарасов: То есть сейчас Даше грозит до десяти лет?

Евгений Саломатов: Да.

Илья Тарасов: Когда будет суд?

Евгений Саломатов: Мы планируем, что его вообще не будет по отношению к Дарье. Мы все-таки надеемся, что органы предварительного следствия МВД прекратят в отношении Даши уголовное преследование, уголовное дело за самооборону.

Илья Тарасов: Что будет, если сядешь?

Дарья Агений: Я на самом деле довольно слабый человек. Мне кажется, я не выдержу этого. То есть это половина моей жизни!

Илья Тарасов: Сейчас тебе 21?

Дарья Агений: Сейчас мне 19.

Илья Тарасов: А если дадут условно?

Дарья Агений: Будет обидно. Я очень люблю детей, я работала с детьми до случившегося. И если дадут условно, то совсем вообще не смогу никогда работать с детьми. И условно – это значит, что я еще какое-то время не смогу выезжать из страны.

Илья Тарасов: Давайте попробуем набрать, вывести на громкую связь… Вы, я так понимаю, с ним разговаривать не будете?

Евгений Саломатов: Нет.

Илья Тарасов: Я просто постараюсь услышать его версию произошедшего.

Игорь: Алло.

Илья Тарасов: Алло. Добрый день.

Игорь: Добрый.

Илья Тарасов: Игорь, удобно говорить?

Игорь: Удобно.

Илья Тарасов: Меня зовут Илья Тарасов, Общественное телевидение России. Мы вам звоним по поводу дела Дарьи Агений. Хотелось бы услышать ваш комментарий.

Игорь: Какой комментарий?

Илья Тарасов: Ну, в целом по ситуации. Может быть, вы свою версию произошедшего рассказали бы?

Игорь: Нет, я не буду это комментировать.

Илья Тарасов: Хотелось бы узнать, что произошло в Туапсе полтора года назад, в июне.

Игорь: Я не буду ничего комментировать.

Илья Тарасов: А почему?

Игорь: Не хочу.

Илья Тарасов: Но вы же на суде будете давать комментарии? Почему нам не рассказать – как, зачем, почему? Все-таки мы пытаемся осветить ситуацию объективно.

Игорь: Извините, я не хочу общаться с вами по этой теме. Извините.

Илья Тарасов: А вы знаете, что вы плохо играете себе на руку, потому что все-таки мы хотим осветить объективно? Странно, когда вы не реагируете на звонки и пытаетесь уйти от ответа. Это вас характеризует не с лучшей стороны.

Игорь: До свидания.

Илья Тарасов: До свидания.

Весь разговор вы слышали. Что вы думаете по этому поводу?

Евгений Саломатов: Если человеку есть что скрывать, он будет уходить всячески от ответа. В принципе, что он и делает. Если бы он был ни в чем не виновен, я думаю, он бы, как Дарья…

Дарья Агений: Я уверена в своей правоте. Меня обвиняют, а я пытаюсь, наоборот, всем громко крикнуть о том, что я не виновата.

Илья Тарасов: Расскажи, пожалуйста, про свою такую общественную деятельность сейчас. Ты поставила себе цель – помочь другим девушкам, которые оказались в этой ситуации. Ты сделала сайт, сделала свой хештег.

Дарья Агений: У меня были просто эгоистичные планы не сесть просто самой лично, поэтому мы предали мою историю огласке в СМИ. Но после этой истории мне начали в социальные сети писать практически ежедневно женщины, девушка и даже дети о насилии, которое с ними происходило. И эти истории поражают своей жестокостью.

Самое страшное – это когда мне пишут о насилии, которое произошло буквально только что. То есть мне иногда пишут девушки: «Меня сегодня изнасиловали». Когда читаешь эти все безумные рассказы… Я не знаю, как это объяснить и передать. Я плачу всегда. Я понимаю, что это ненормально и нужно с этим что-то делать. Нужно, наверное, искать причину насилия и попробовать ее искоренить.

И я пришла к тому, что многие просто не верят в то, что насилие есть. И многие женщины уверены, что с ними этого не произойдет. Из-за того, что они к этому не готовы, они попадают в такие ситуации. Очень хочу, чтобы мне перестали писать они – и не потому, что просто перестали, а я хочу, чтобы случаев насилия было меньше хотя бы чуть-чуть.

Илья Тарасов: Ребята, я вам желаю удачи в этом плане и надеюсь, что справедливость все-таки восторжествует.

Смотрите далее. Кризисные центры «Насилию.нет» и «ТыНеОдна»: как работают проекты помощи женщинам, пострадавшим от домашнего насилия? Интервью с Маргаритой Грачевой: как сейчас живет девушка, которой ревнивый муж отрубил руки? Все это и многое другое смотрите прямо сейчас в программе «ЗаДело!» на Общественном телевидении России.

Голос за кадром: Маргарита Грачева, 26 лет. В декабре 2017-го муж отвез ее в лес, полтора часа пытал и отрубил топором кисти обеих рук. Затем он сам доставил супругу в больницу и сдался полиции. Через год Грачева приговорили к 14 годам заключения в колонии строгого режима. У пары двое маленьких детей, Маргарита воспитывает их одна. Левую руку врачи ей восстановили, кисть нашли в лесу полицейские, а вместо правой у Риты теперь биопротез.

Илья Тарасов: Маргарита, привет.

Маргарита Грачева: Привет.

Илья Тарасов: Прошло два года. Как ты себя сейчас чувствуешь? Как ощущения?

Маргарита Грачева: У меня еще впереди опять же медицинские и юридические этапы. В сентябре планируется операция, а потом реабилитация в Санкт-Петербурге. Юридически – у меня еще дело с участковым. Я надеюсь, оно куда-то сдвинется. Поэтому я еще все равно в этом всем процессе.

Илья Тарасов: Что по медицине будут делать?

Маргарита Грачева: Сдвигать большой палец планируем мы.

Илья Тарасов: Левая, правая рука?

Маргарита Грачева: Левая.

Илья Тарасов: Левая. Ну а сейчас все двигается?

Маргарита Грачева: Ну, относительно моих травм, я говорю, для пришитой руки (а она была из трех частей) это суперхорошо.

Илья Тарасов: Недавно ты сделала фотосессию, она облетела все соцсети. И ты говорила мне пять минут назад, что ты недовольна средствами массовой информации. В чем дело?

Маргарита Грачева: Ну, меня обижают, и обижают примитивно. Скорее даже тут, возможно, наша страна и наши СМИ… Потому что когда я вернулась за руль, я занимаюсь дайвингом – это никого так не интересует, а когда я сфотографировалась в нижнем белье, сразу обсудили все каналы, вплоть до федеральных. И это обидно.

Я говорю, какие-то важные и нужные вещи так не обсуждают. Дайвинг не так давно, уже как раз после трагедии, где-то летом я начала. Меня позвал Дима Павленко, он без рук, без ног. И он как раз организовал такой проект – дайвинг для людей с ампутацией, для людей с инвалидностью. Я хочу развиваться в этом плане. И мне нравится.

Я пишу книгу, точнее, уже отдала в издательство, и в сентябре она выйдет. Книга про трагедию 11 декабря, немного про жизнь до и после опять же протезирования, вообще про то, как справиться с данной трудной ситуацией. Потому что пишут мне, я говорю, и женщины, которые страдают от домашнего насилия, и про протезы очень многие спрашивают. Кто-то просто пишет: «А как мне жить? Меня с работы уволили». У вас есть стимул.

Илья Тарасов: Как сейчас в психологическом плане? Не просыпаешься по ночам?

Маргарита Грачева: Нет, не сниться, не просыпаюсь. С психологом лично я не работала. Не знаю, правильно это или нет.

Илья Тарасов: Вообще не работала?

Маргарита Грачева: Нет, вообще нет. Ну, я в этом не нуждаюсь на данный момент. Может, возможно, у меня через два года всплывет – и я пойму, что мне это нужно.

Илья Тарасов: Как ты думаешь, всей этой ситуации можно было бы избежать?

Маргарита Грачева: Я думаю… Ну, я вообще не хочу уже оценивать то, что было, потому что все это было. Я это приняла. Надо жить и смотреть в будущее. Возможно, этого можно было бы избежать, если были бы у нас со стороны органов какие-то действия. Я говорю, я за месяц подавала заявление – и ничего вообще не было. И потом закрыли дело прямо за три дня до 11 декабря.

Илья Тарасов: Ты говорила, что к тебе обращаются девушки, пишут. Какой поток?

Маргарита Грачева: Ну, у меня закрыты личные сообщения. Потому что я иногда открыла – и сразу четыреста просто за два часа! Я не успеваю отвечать. И среди этих четырехсот есть какие-то пятьдесят, где реально нужно помочь людям. Поэтому если кто-то пишет где-то в комментариях, просит помочь, то – да. Поток? Иногда раз в день, иногда через три дня. Но самое страшное, что многие девушки пишут, присылают фотографии синяков, но никто не хочет ничего менять: кто-то боится, кому-то некуда идти. Понимают, что полиция ничего не сделает. И вот это страшно.

Илья Тарасов: Что делать в такой ситуации барышням?

Маргарита Грачева: Ну, тут надо тоже… Каждая ситуация индивидуальная. Но уходить в любом случае надо. Я говорю, это закончится вплоть до летального исхода. И этого очень много. И это страшно. А у людей дети. И, я говорю, никуда это не сдвигается. А многие женщины верят, что мужчина, муж, парень изменится, вот он сейчас съездит на отдых, приедет… И очень хорошо такие мужья умеют потом извиняться, потом приходят, на коленях, цветы – и девушки верят.

Илья Тарасов: Часто бывает еще такая ситуация. Девушка сталкивается с домашним насилием, а ей говорят: «А что, ты не видела, за кого выходишь замуж?» Что тут? Ты знала, за кого ты вышла замуж?

Маргарита Грачева: Ну, в моей ситуации тоже так все время говорили. И даже сейчас спрашивают, анализируя мой пятилетний брак. В моем случае не было каких-то предпосылок. Меня никогда не били, меня не вывозили с ножом. Это все было за последние два месяца. Я бы никогда не стала терпеть побои. Ну, многие спрашивают.

И самое страшное, что не видно этого, как и маньяков. Они также приходят спокойно домой, могут с семьей пить чай, а потом уходить и убивать. И, я говорю, это опасно, потому что ты даже не подразумеваешь, что такое возможно.

Илья Тарасов: Дети.

Маргарита Грачева: Дети у меня не знают, что случилось. Ну, думают, что я попала в аварию. Вот тут как раз момент сложный, тут надо с детским психологом общаться, когда это лучше сказать. Ну, я спрашивала у детского психолога, был момент. Сейчас точно рано, они пока это и не поймут, и для их детской психики это сложно. Перед школой опасно – ну, уже в школе кто-то расскажет, а преподносить информацию надо мне. Поэтому про это я думаю. Пока это такой сложный вопрос.

Илья Тарасов: А сейчас сколько лет?

Маргарита Грачева: Шесть и пять.

Илья Тарасов: Как они думают, где сейчас находится отец?

Маргарита Грачева: Они знают, что он в тюрьме. Когда был этап, что он меня избил, они видели и слышали. Это было ночью. Они с утра увидели у меня синяки и спросили: «Папа нехороший? Его надо в тюрьму». Ну, как бы они дети. Если для них плохой человек – значит, его надо в тюрьму. И они из-за этого считают, что он в тюрьме. И кто-то где-то видел, что… Говорили в детском саду, в газете, по-моему. Ну, это они знают, что он в тюрьме. И это я не скрывала. Я сказала: да.

Илья Тарасов: Я часто беседую с людьми, которые пережили какие-то страшные вещи. И они говорят: «Сейчас я об этом не жалею, потому что это меня сделало таким, какой я есть сейчас. А сейчас я себе нравлюсь».

Маргарита Грачева: Я пока так не могу сказать, что сто процентов так. Я думала, что я хочу, чтобы уже в старости я думала про то, что я рада, что так произошло, это изменило кардинально мою жизнь, и я стала такой. Но пока, конечно, я скучаю по рукам. И я знаю, как я жила с руками. Мне тяжело и сложно. Ну понятно, я адаптируюсь. Я не сижу ночами и не плачу, потому что я понимаю, что от моих слез руки не отрастут. Но все равно какие-то действия иногда я делаю и думаю: «А с руками я сделала бы это быстрее и лучше».

Илья Тарасов: В Серпухове тебя узнают на улице?

Маргарита Грачева: Да. И не только в Серпухове. И в Питере. И в Германии, когда я там была, собрали люди, русские эмигранты, деньги передали.

Илья Тарасов: А вообще с чем подходят?

Маргарита Грачева: Есть опять же адекватные, которые спокойно подходят и говорят: «Вы молодец. Вы даете мне силы, я готова жить». А есть… Я ехала в такси (у нас совсем у людей нет чувства такта), и он меня прямо спрашивал: «А тебе больно было, когда тебе руки рубили? А крови было много?» Я говорю, такое тоже бывает. Иногда думаешь: боже…

Илья Тарасов: Ты себя приняла быстро?

Маргарита Грачева: Мне кажется, я до сих пор себя еще принимаю. Я говорю, я как девочка, мне важно… Я расстраиваюсь реально, когда у меня протез не сочетается с чем-то. И мне важно… Опять же многие говорят: «Протез? Можно носить какие-то вещи не с пуговицами». Ну, пуговицы я не могу застегнуть. Не с молниями, а на резинке, еще что-то такое. Меня это расстраивает, что, приходя в магазин, надо смотреть не то, что тебе нравится, а то, что тебе будет удобно одевать.

Илья Тарасов: Что ты не можешь делать?

Маргарита Грачева: Я не могу писать. Печатать (компьютер, все гаджеты) я могу, но писать не могу. Я не могу собирать волосы в хвост, это тоже моя проблема. За руль я хотела вернуться – и это получилось. Все, я это уже могу.

Илья Тарасов: По твоему мнению, что нужно изменить в законодательстве, как это нужно выстроить, чтобы подобные ситуации были невозможны?

Маргарита Грачева: Понятно опять же, что должна быть какая-то защита, должны быть инструменты у органов, когда женщина приходит и говорит: «Мне угрожает муж/парень». Должны какие-то предприниматься меры. У нас их нет. И в будущем… В моем случае я тоже боюсь за свое будущее, когда бывший муж у меня выйдет. И что? Он спокойно может ко мне подойти. У нас нет, как в Европе, браслетов, какой-то защиты.

Илья Тарасов: Твоему мужу 14 лет, насколько я помню, дали. Есть вероятность, что он выйдет раньше, естественно.

Маргарита Грачева: УДО есть, да, возможно. Но тут надежда, что у меня есть моральный вред. И если он его выплатит, то тогда, возможно, выйдет. Но у нас опять… Вот лишение родительских прав. В моем случае с таким резонансом мы лишали пять раз, пять судов было. Как бы о чем говорить? И прокуратура говорила, что считает, что он хороший отец.

Илья Тарасов: Ты когда-нибудь его простишь?

Маргарита Грачева: Ой, я вообще… Я говорю, что я его вычеркнула из жизни. У меня нет такого – прощать, не прощать. Просто для меня этого человека не существует. Никак вообще не вспоминаю, я говорю. Нет и нет. Понятно, что это часть моей жизни, и ее никуда не вычеркнешь. Но я не думаю, что я прощу, не прощу. Просто его нет.

Илья Тарасов: Три вещи, которые ты мечтаешь делать?

Маргарита Грачева: Я хочу спрыгнуть с парашютом. Я хочу в Италию. И я хочу дочку. Ну, это если какие-то такие…

Илья Тарасов: А замуж не боишься выходить?

Маргарита Грачева: Нет, на личной жизни я не ставлю крест. Я понимаю, что в будущем я хочу и детей. Я не боюсь. Тут я как раз думаю, что нельзя по одному человеку судить весь мужской пол.

Илья Тарасов: Я думаю, что твое пожелание – это быть на позитиве всегда?

Маргарита Грачева: Ну, мне скорее кажется, что искать выходы, не сдаваться и двигаться вперед. Понятно, будет и сложно, и трудно. И у меня тоже, я говорю, не всегда есть… Я не могу открыть контейнер с едой – и он летит в стену. И я не то что хожу такая вся с бабочками, все у меня прекрасно. Нет, есть и всегда будут сложные ситуации. Но надо идти вперед.

Илья Тарасов: Спасибо.

Смотрите далее. Кризисные центры «Насилию.нет» и «ТыНеОдна»: как работают проекты помощи женщинам, пострадавшим от домашнего насилия? Все это и многое другое смотрите прямо сейчас в программе «ЗаДело!» на Общественном телевидении России.

СЮЖЕТ

Илья Тарасов: Вы по-прежнему смотрите программу «ЗаДело!». У нас в гостях – Илья Пилюгин, директор Центра защиты материнства и детства «Ангел-Хранитель» (город Воронеж). Привет.

Илья Пилюгин: Привет.

Илья Тарасов: Первый раз вижу, чтобы защитой материнства, детства и такими проблемами, как домашнее насилие, занимался мужик.

Илья Пилюгин: По-моему, это вполне мужское занятие. У нас есть волонтеры-мужчины. Есть целый отряд БОБР, Бородатый Отряд Быстрого Реагирования…

Илья Тарасов: Да ладно!

Илья Пилюгин: …который приходит в семьи, помогают с мелким ремонтом, занимаются с детьми из неполных семей в столярной мастерской.

А привело меня случайно, через волонтерство. Я был студентом журфака и пришел в группу единомышленников, где мы начали это дело. Сначала с малых дел, а потом уже как-то развилось. Пришлось уволиться с работы и заниматься только этим.

Илья Тарасов: Вы выиграли президентский грант. Сколько денег вы выиграли? На что они будут потрачены?

Илья Пилюгин: Это 2,5 миллиона. В основном это на зарплаты сотрудникам и на оплату коммуналки, потому что нам не так давно дали помещение в безвозмездное пользование от администрации, сейчас мы в нем доделываем ремонт. И в нем будет организован этот так называемый shelter, то есть убежище.

Во-вторых, будут выездные школы. Мы будем выезжать в районы области, общаться с женщинами, общаться с мужчинами для профилактики таких форм поведения, то есть: как распознать домашнее насилие, куда обращаться, как себя вести.

И будет организована ясельная группа для детей, которые были свидетелями или пострадали от домашнего насилия. Потому что очень часто именно из детей, которые видели это домашнее насилие, пропустили его через себя или сами были жертвами такого тирана, очень часто из мальчиков вырастают тираны, которые это повторяют.

А также будет помощь организована тем женщинам, которые не живут в приюте, не попадают туда, но просто в городе нуждаются в помощи. То есть комплексная система реабилитации.

Илья Тарасов: Сам приют на сколько человек рассчитан?

Илья Пилюгин: Сам приют? Там будут три комнаты. В зависимости от количества детей, там будут проживать женщины. Если это просто беременная женщина, то она занимает одно койко-место. Если мать с четырьмя детьми (и такое бывало у нас), то понятно, что она всю комнату занимает.

В плане домашнего насилия основная сложность в том, что женщина, которая планирует уйти из-под домашнего насилия, у нее так устроены мысли, что она заканчивает все свои планы на моменте ухода. И когда этот момент происходит, может наступить растерянность.

Основная сложность в том, чтобы она не вернулась.

Были такие случаи, когда даже органы опеки говорили: «Если ты вернешься обратно, – а муж наркоман и насильник, – мы детей вынуждены будем забрать, потому что с таким человеком они не могут рядом жить». И она все равно возвращалась. И детей забирали.

В центральной полосе, как правило, домашнее насилие сопровождается алкоголизацией. У нас есть работает братский центр в Дагестане, в Махачкале, «Теплый дом на горе». Мы помогали им открываться. Там алкоголя нет, но там просто есть какие-то местные традиции, устои, которые в каком-то смысле поощряют домашнее насилие.

Илья Тарасов: Как у вас там центр работает? Нормально? Не было прецедентов?

Илья Пилюгин: Были прецеденты, да, были прецеденты. Выламывали дверь. Там горячие кавказские парни есть.

Илья Тарасов: Кавказские женщины, которые чтят традиции, насколько им сложно уходить из дома и обращаться за помощью?

Илья Пилюгин: Женщину, которая в Дагестане уходит от домашнего тирана, ее не принимает семья, потому что это может быть расценено как позор – то, что она ушла от мужа. И поэтому ей требуется центр помощи.

Илья Тарасов: А с мужиками общался, которые применяют к женщинам домашнее насилие?

Илья Пилюгин: Да, конечно, общался. В Махачкале был такой случай. Поступила женщина, был какой-то дикий случай, мужчина вставлял ей в рот ствол пистолета и грозился убить. После этого она уехала. Через три дня она сама выдает ему адрес приюта и говорит ему: «Забери меня». Пока с ней шла беседа, психолог с ней разговаривал, я с ним общался. Совершенно приличный человек.

Во-первых, тот, кто женщин бьет систематически, то есть тиран – как правило, он человек достаточно трусливый. Во-вторых, он старается показать, что он приличный человек.

Илья Тарасов: Кто к вам может обращаться за помощью? И как это сделать?

Илья Пилюгин: Можно позвонить по телефону: 8 (950) 773-22-49. И другой телефон: 8 (960) 123-88-22. В соцсетях к нам часто обращаются.

Илья Тарасов: Кто может обращаться и в каких ситуациях?

Илья Пилюгин: Женщина с ребенком, которая находится в трудной жизненной ситуации.

Илья Тарасов: На ваших экранах телефон и все координаты центра защиты материнства и детства «Ангел-Хранитель» в Воронеже и в Махачкале.

Если вы проживаете в других городах и столкнулись с ситуацией домашнего насилия, прямо на ваших экранах адрес сайта nasiliu.net, куда вы можете зайти и посмотреть, кто может оказать вам помощь в вашем регионе или в вашем городе.

Также на ваших экранах адрес сайта нового проекта tineodna.ru, зайдя на который, вы тоже можете получить помощь. Либо, если вы хотите эту помощь оказать в качестве волонтера, можете обращаться по всем контактам, которые указаны на этом сайте. Не оставайтесь равнодушными!

Спасибо.

Прямо сейчас на ваших экранах контакты всех общественных организаций, которые сегодня упоминались в нашей программе. Туда вы всегда можете обращаться за помощью.

Это была программа «ЗаДело!». Увидимся ровно через неделю. Пока!

Интервью с Маргаритой Грачевой. Как сейчас живет девушка, которой ревнивый муж отрубил руки