Голос за кадром: Аня – журналист, много лет проработала на федеральном канале, со съемками объездила всю страну. Анна Тарубарова: Атагай – единственный населенный пункт в зоне бедствия. Посмотрели дом ваш… Около ста человек заблокировали работу головного офиса… Участники эксперимента должны высадиться здесь… Анна Тарубарова, Евгений Величко, село Ая, Алтайский край… Москва… ОТР. Голос за кадром: Летом 2020 года Ане диагностировали трижды негативный рак молочной железы 2А-стадии. Анна Тарубарова: Опухоль находилась здесь, в верхнем наружном квадранте. СИЛА ЖИЗНИ Голос за кадром: Первому о диагнозе Аня рассказала мужу Сергею, с которым они только поженились. Сергей Гуреев, муж Ани: Много мыслей сразу появляется в голове разных – и плохих, и хороших. Вы можете поддерживать, вместе поплакать, допустим, но вы должны в какой-то момент отрезвить человека и сказать: «Я здесь. Я с тобой. И мы через это пройдем». Голос за кадром: У Ани наследственная мутация гена BRCA1. Люди с таким нарушением рождаются с большой вероятностью заболеть раком молочной железы. Если знать заранее, болезнь можно предотвратить. Так, например, сделала голливудская дива Анджелина Джоли. Мать актрисы умерла от онкологии груди. Не дожидаясь такой же участи, актриса удалила молочные железы, заменив их на импланты. Это позволило сохранить и здоровье, и форму груди.Такую же операцию необходимо было сделать и Ане, но прежде назначили 16 курсов химиотерапии. Сергей Гуреев: После первой «химии» была самая тяжелая ночь, наверное. Аню сильно тошнило, рвало. И это продолжалось сутки почти. То есть я ухаживал как мог за ней, с ведерком сидел. Мы почти не спали всю ночь. Это был такой тяжелый момент. Я стал «медмужем», это мы придумали такое прозвище мне, потому что, да, мне приходилось делать уколы. Сергей Гуреев: Аня переживает на самом деле. Анна Тарубарова: Я боюсь, что он меня поранит. Сергей Гуреев: Я ее не пораню, это точно. Будет так же гладенько, красивенько. Анна Тарубарова: Ну, не совсем гладенько. Мы решили оставить. Сколько? Миллиметр? Сергей Гуреев: Три миллиметра, сейчас стоит насадка. Сергей Гуреев: Это был достаточно трогательный момент. Сначала побрился я сам, подстриг голову. Потом мы пошли, «выгуляли» Анины волосы последние, прогулка. Пришли домой, и я ее подстриг. Ну конечно, сердце щемит, когда ты понимаешь, что ты лишаешь девушку чего-то такого женственного. Анна Тарубарова: Между А и Б– союз нерушимый, расстояние выдохом можно измерить. От вершины одной до другой вершины можно птицей лететь, можно мчаться зверем. Но задачник требует и условит: «Вы – со скоростью девять метров в секунду», «Ваше сердце пышет отменным здоровьем и не подлежащей отмене любовью». Голос за кадром: На своей страничке в соцсетях Аня стала рассказывать о раке молочной железы, писать о течении болезни. Посыпались сообщения от женщин, которые столкнулись с таким же заболеванием. Они описывали свои истории, просили совета и просто благодарили Аню, что она честно и открыто говорит о раке молочной железы. Оказалось, многие из них стесняются диагноза. Анна Тарубарова: К сожалению, у нас к женщинам, которые без ресниц, без бровей, отношение такое, что это немножечко в могиле стоит человек, это уже «на списание». Это не так. Сталкивалась со случаями, когда женщины даже не рассказывают близким о том, что у них заболевание, потому что боятся, что от них отвернутся и будут считать их обузой. Сегодня мне, например, написала девушка с вопросом: «Как мне жить дальше? Я узнала о диагнозе. Как мне сберечь близких?» Ну, тут я следую такой расхожей фразе: сначала обеспечь маской себя, а потом ребенка. То есть сначала думаем о себе, заботимся о себе, находим психолога. Это вот как раз-таки одна из проблем – женщины не обращаются за психологической помощью и носят вот эту беду в себе. Голос за кадром: Аня стала проводить прямые эфиры с разными специалистами: врачами-онкологами, психологами, дерматологами. Во время эфиров женщины из любого уголка страны могли задать интересующие их вопросы, пусть иногда даже глупые, и получить ответ. Прямые эфиры превратились в постоянную рубрику «Глупые, но важные вопросы для онковыздоравливающих». Анна Тарубарова: У меня прошел месяц после химиотерапии, и выгляжу я сейчас вот так. Анна Тарубарова: Девочки стали писать. Я думаю: ой, как много всего хорошего, классного! И вот как будто какого-то целительного коктейля попила. А с другой стороны, я не могу сказать, что я благодаря этому что-то делаю. Я делаю, потому что я не могу не делать. Вот мне надо что-то делать, что внесет доброту, правду и пользу людям. Я умею писать и добывать информацию, и я воспользовалась этими навыками. И вот это вылилось в такой полезный блог, в комьюнити и даже в живые встречи. Елена Шмырева: Левая рука – в мудру, правая рука – два пальца на подушечку большого. Большим пальцем закрываем правую ноздрю… Голос за кадром: Это «Миндальный клуб». Его создала Анна Тарубарова вместе со своей знакомой, инструктором по йоге Еленой Шмыревой. Сюда приходят женщины, которые столкнулись с раком молочной железы. Некоторые из них уже в ремиссии, кто-то совсем недавно узнал о диагнозе. Вера Смирнова: Йога? Я никогда с этим не была знакома. У меня после химиотерапии побочка – ноги сильно онемели. И когда я первый раз пришла на занятие, позанималась, я понимаю, что мне стало легче, то есть у меня прямо немного отпустило ноги, я стала лучше спать. И как бы поняла, что да, скорее всего, йога – это то, к чему мне нужно прийти. Наталья Сороколетова: Попала, естественно, сюда не случайно, как и все остальные девочки. Была у меня, скажем так, год назад беда – рак молочной жизни. В январе прошлого года я узнала о диагнозе. Прошла операцию. И «химию» мне не делали, сказали, что не нужно. Теперь я восстанавливаюсь и живу дальше. Анна Тарубарова: Я все. Я закончила химиотерапию. Шестнадцать курсов позади, четыре месяца. Я так рада! Но я даже не плачу, так странно. Воздух не кажется другим. Вообще как будто просто пробежала длинную дистанцию, после которой хочется немного отдохнуть и брать новые вершины. Голос за кадром:После химиотерапии опухоль исчезла, но при раке груди без частичной резекции или полного удаления молочной железы не обойтись. Объем операции зависит от стадии и агрессивности рака. В случае с Аней удалять нужно было обе молочные железы – из-за наследственной мутации высок риска развития рака в здоровых тканях второй груди. Анна Тарубарова: Я перенесла две операции. Первая операция – двусторонняя мастэктомия с одномоментной установкой экспандеров. Это когда удаляются изнутри молочные железы и женщине устанавливаются экспандеры – грубо говоря, это такие мешочки, которые наполняются физраствором, для того чтобы подготовить молочную железу к имплантам. Почему нельзя сразу поставить импланты? Потому что если вдруг женщине предстоит лучевая терапия, то импланты могут испортиться и придется переделывать операцию. Соответственно, мне пришлось почти девять месяцев, как ребенка, вынашивать эти экспандеры с двух сторон, чтобы установить импланты. На этом мое лечение завершено. Это очень непривычное ощущение – после марафона длиною в полтора года услышать, лежа на перевязке у врача: «Ну все, мы вам больше не нужны». – «А когда?» – «Ну, лет через десять приходите. Посмотрим, как у вас там все сформировалось. Может, вы себе грудь побольше захотите сделать». Голос за кадром: Аню прооперировали в онкоцентре Блохина. Хирург – Стелла Федоровна Аврамиди. Уже через два часа после операции еще с дренажами в груди Аня вела прямой эфир вместе с врачами из онкоцентра. Анна Тарубарова: Мы любим проводить время вместе. Гриша с друзьями, у меня большой круг общения. Но человек, который скрепляет нас всех, – это Сережа, потому что у него основной круг общения – это мы. Я периодически говорю: «Сереж, ну давай уже с друзьями встреться». И вот в прошлом году он хотя бы разочек съездил с друзьями в баню. Сергей Гуреев: Ура! Анна Тарубарова: Да, он очень любит проводить время с нами. То есть это такой какой-то удивительный случай, мне повезло с мужем. Он не хочет от меня сбежать в бар или куда-то. Это чаще я говорю: «Сережа, мы с подружками собираемся пойти потанцевать, куда-то собраться». Даже в йога-тур когда мы поехали, там было 15 девушек и Сережа. Я думаю, это его характеризует. Я его лучший друг. Да? Сергей Гуреев: Да! Анна Тарубарова: Я – твой лучший друг. Гриша: А я? Анна Тарубарова: Ну а ты – босс. Сергей Гуреев:Ты – лучший сын. Анна Тарубарова: Ты – наш босс. СИЛА ЖИЗНИ – Наташа, как ваше настроение? Наталья Ростова: Хотелось бы сказать, что хорошее, но на самом деле волнительное. Ну, надеюсь, что все будет хорошо. – Что беспокоит? Наталья Ростова: Боль и спазмы пищевода. Лечения у меня не было, сейчас просто подозревается какая-то прогрессия или рецидив. Голос за кадром: Наташу Ростову беспокоят спазмы в пищеводе и потеря веса. Врач срочно направил на ПЭТ/КТ – проверить, есть ли в организме метастазы. Наташа находится в группе риска по онкологии, несколько лет назад она перенесла рак молочной железы. История Наташи Ростовой настолько удивительна, что, если бы про нее сняли фильм, зрители бы сказали: «В жизни такого не бывает». Изящная блондинка с огромными глазами и очаровательной улыбкой, мама троих детей, много лет проработала радиоведущей на известной волне. А еще Наташа – диджей, миксовала клубные треки на танцевальных площадках по всей стране. На одной из таких вечеринок Наташа встретила давнего знакомого Кирилла, он тоже работал диджеем, и между ними завязались отношения. Они и не представляли, какие испытания для их любви приготовила жизнь. Наталья Ростова: Мы начали встречаться. И через три дня я узнаю, что у меня рак. А еще через день узнаю, что у меня туберкулез. И вместо того, чтобы бежать, сверкая пятками, Кирилл остался со мной и сказал: «Мы будем бороться, мы будем бороться до конца». Так что невеста была шикарная, то есть я, молодуха, с тремя детьми, с раком, с туберкулезом. Просто на зависть всем. Но тем не менеемой любимый сделал все, максимум, для того чтобы я прошла этот тяжеленный путь и нигде не сломалась. Екатерина Расулова, психолог-травматерапевт: На руку сыграла их влюбленность. Дело в том, что, когда мы влюбляемся, в организме вырабатывается очень много гормонов и нейромедиаторов, которые так называемые «внутренние наркотики». Это такие законные, настоящие, истинные наркотики, которые мы можем без вреда для организма, скажем так, проживать. Это эндорфины, это серотонин, дофамин и другие нейромедиаторы. И здесь вот эта влюбленность, в которую они попали, узнав о диагнозе, сработала на них. У них и обоих – имеется в виду, что и у Наташи, и у ее супруга – было очень много этого оптимизма и желания справиться с любыми неприятностями, лишь бы только быть вместе. Голос за кадром: Рак молочной железы и одновременно туберкулез легкого – страшный диагноз шокировал. Наталья Ростова: Я не кашляла, не чихала. Когда начали разбираться с докторами, с врачами вообще по этому поводу, выяснилось, что такого в принципе не может быть. Голос за кадром: Держать втайне от семьи не получилось, детей родители Наташи сразу отправили на обследование и анализы. К счастью, все оказались здоровы. Сложнее всего было объяснить детям, что происходит с мамой и почему ей придется долгое время лежать в больнице. Наталья Ростова: Дети получили в итоге колоссальный стресс, ну невозможный просто. Дочке было 14 лет, такой очень тревожный возраст. И конечно, когда она все узнала, она тут же все погуглила, сделала соответствующие выводы. И это было просто невыносимо. Голос за кадром: Как только Наташе поставили диагноз «туберкулез», онкологи умыли руки и отказались ее оперировать. Начинать лечение тоже нельзя – терапия от туберкулеза усугубляет рак, а онколечение провоцирует рост туберкулеза. Замкнутый круг. Сдаваться Наташа не собиралась, стала писать письма онкологам в Америку и Израиль. Но тоже получила отказ. Специалист нашелся в России – Дмитрий Борисович Гиллер, торакальный хирург с мировым именем. Он проводит уникальные операции, на которых одновременно удаляет раковую опухоль и пораженный туберкулезом участок легкого. Гиллер помог Наташе получить квоту на операцию легкого, а молочную железу, пораженную раком, удалил бесплатно. Муж Кирилл и мама Валентина по очереди дежурили в палате Наташи. После операции началась химиотерапия. Наталья Ростова: После четвертого курса от рака уже меня перевезли в Блохина, чтобы пятую «химию» сделать в условиях реанимации, потому что на тот момент отказали почки уже, сердце сбоило. Ну, я была очень сильно отекшая, все кровяные показатели упали до нуля. Созвали консилиум – и решено было отпустить меня домой, отменить лечение от рака и продолжить лечение туберкулеза. Меня привезли, как тряпочку положили в мамину комнату. И я вот целыми днями лежала. И мама меня отпаивала. Валентина Ильина, мама Натальи: Я, конечно, прошла все. Это и боли, и бессонные ночи. Это, понимаете, состояние: вот не хочется жить, хочется умереть. Но ради того, чтобы ей помочь, надо что-то как-то себя превозмогать при всем при этом. И притом по жизни я страшная трусиха. Я до сих пор еще не отошла от этого состояния. Наталья Ростова: Сначала водичкой по капельке, потому что ни есть, ни пить я не могла вообще. Потом начала готовить соки. Потом, через какое-то время я начала вставать, сама в туалет ходить, потом начала выходить на улицу. А потом – хоп! – и я встала. И когда я приехала к тем врачам, которые меня выписали домой, ну, условно «приходить в себя», – мы понимаем все, да? – они страшно удивились. Екатерина Расулова: Дело в том, что Наташина мама не в этот момент стала такой, она всегда была такой. И вот такая безусловно принимающая мать, одаривающая любовь, которая сумела на этой любви безоговорочной выходить ребенка из состояния тряпочки, обеспечивает ребенку хорошую и стойкую психологическую самооценку и понимание, кто я. Наталья Ростова: Вот лично у меня с этим вообще никогда проблем не было. Всю жизнь мою у меня вот такая вот корона на голове, я лучше всех. Сейчас немножко корона съехала, чуть-чуть, капельку, но все равно. Я люблю себя, поэтому я и назвала эту фотосессию «Я люблю себя любой». Нежнейшая фотосессия, благодаря которой мы хотели сказать всему миру: девчонки, вы любимы в любом состоянии, если вы любите себя! Голос за кадром: Оказалось, у Наташи мутация гена BARD1. Этот участок молекулы ДНК отвечает за предотвращение рака, а его поломка, наоборот, повышает риск развития определенных видов онкологии, в который входит и рак молочной железы. На сегодняшний день эта мутация малоизучена. Наталья Ростова: Врачи-фтизиатры очень рекомендовали родить еще одного ребенка, потому что после туберкулеза это для женщины очень полезно. Я решила обследоваться у гинекологов, поскольку частенько рак молочной железы дает рецидив на яичники, на матку. И мне не повезло – в матке оказался раковый процесс. И в 2018 году мне пришлось сделать большую операцию, удалить все женские органы. Было грустно очень, но – что делать? – жизнь гораздо важнее. Голос за кадром: Это позитронно-эмиссионная томография, которая позволяет за один раз провести детальное обследование всего организма. Скоро Наташа узнает, есть ли в ее организме метастазы. ПЭТ/КТ-обследование дорогое. Чтобы его оплатить, Наташа обратилась в фонд «Правмир», который поддерживает ее на протяжении семи лет борьбы с онкологией. Благотворительная организация помогает взрослым и детям с тяжелыми заболеваниями получить необходимое лечение и реабилитацию, которые не оплачиваются государством. Наталья Ростова: Так поверхностно доктор посмотрела и сказала, что ничего она не видит плохого, но, конечно, нужно будет еще очень внимательно посмотреть. Это вообще не моя история – опустить лапки и сидеть на попе ровно, ждать чего-то. Если не дай бог что, я впереди паровоза, впереди локомотива побегу куда глаза глядят, лишь бы кто-то мне в чем-то помог. СПУСТЯ ГОД – Мягко ноги, мягко. Две ноги одинаково. Видишь, что разъезжаешься? Одинаково, одинаково. Голос за кадром: Наташа взяла за правило раз в неделю выезжать на каток и заниматься с тренером. И это несмотря на хронические боли в спине и голове. Спасает только сильные обезболивающие, такие как морфий. – «Елочка», «фонарик», базовые элементы. Голос за кадром: Фигурное катание для Наташи – любимое хобби с детства, к которому она приобщила дочь Ксюшу. Ксюша – кандидат в мастера спорта. Уже восемь лет Наташа Ростова борется за свою жизнь. Агрессивное лечение от рака и туберкулеза «посадило» здоровье всего организма, приходится регулярно проходить дорогостоящие обследования. С первого дня лечения Наташе помогает благотворительный фонд «Правмир». Наталья Ростова: Здравствуйте, мои дорогие доноры жизни. Наконец-то я добралась домой. И что я могу сказать по результатам обследования у онколога? Пересмотр послеоперационного гистологического материала на предмет той самой мутации BRCA1. В частности, у меня выявлена мутация BARD1. И если это действительно еще раз подтвердится, то мне, к счастью, можно обойтись без операции, без удаления второй молочной железы. И можно будет перейти на химиотерапию таргетным препаратом. Эта химиотерапия будет адъювантная, пожизненная, но она будет давать гарантию того, что я, к счастью, забуду о том, что надо мной висит дамоклов меч. Вот такие дела, дорогие мои. Голос за кадром: Эта терапия даст Наташе надежду, что рак не вернется и она сможет смело строить планы на будущее. Вся информация о Наташе и о том, как ей можно помочь, – на сайте фонда «Правмир» и в ее соцсетях. СИЛА ЖИЗНИ Артем Вольгин: А вот в этом кафе мы с ней и познакомились. Она работала официантом, а я был молодым лейтенантом, который сюда захаживал специально. Голос за кадром: Артем и Зарина – муж и жена. Вместе уже десять лет. Артем Вольгин: Кстати, нам говорили, что мы похожи даже внешне, когда-то раньше. Зарина Вольгина: Говорили, что похожи. Ну, вообще мы как плюс и минус, потому что я более такая взрывная, мне надо куда-то бежать, а Артем больше такой спокойной. Артем Вольгин: Да, Зарина за экстремальные виды спорта какие-то, еще что-то, о мотоцикле мечтает. Зарина Вольгина: Да, прыгала с парашютом. Артем Вольгин: Ну а я ее так уравновешиваю. Если уж в знаки Зодиака верить, то она Овен, а я Весы. Все как положено. Голос за кадром: Артем – военный. По возвращению из очередной командировки почувствовал недомогание, решил провериться. Артем Вольгин: Кашель, горло болело и так далее. Ничем не отличалось от обычного заболевания, только тем, что оно не проходило. На следующий день пришло много людей, проверяли мое состояние точно. И они так случайно обронили слово «лейкоз» и вышли. Я еще тогда понятия не имел, что это такое вообще. Ну, я, естественно, загуглил, посмотрел в Интернете, что это такое. И понял, что… А там прямо через дефис написано: лейкемия – рак крови. Я думал, что здесь недостаточно квалификации врачей. Я думал, они ошибаются, а сейчас в Москве скажут, что все хорошо. Голос за кадром: Артема срочно отправили в Москву, в клинический госпиталь Бурденко, где, к сожалению, диагноз подтвердили: острый миелоидный лейкоз. Звучало как приговор. Артем Вольгин: И поплакал. Особо с родственниками разговаривать не мог. Как в фильмах говорят… Ну, знаете, приходит такой за стол: «У меня рак». И все ему говорят… Нет, такого не было. Я вообще ничего не делал. Я только написал сестре эсэмэску, типа: «Все плохо. Вот номер врача, можешь поговорить, узнать, как дела». И все, больше ничего не смог. Лежал и просто в стену смотрел. Зарина Вольгина: В тот момент, когда мне сообщили о болезни Артема, я находилась на работе. Ну конечно, истерика была. Сразу ты лезешь в телефон, потому что ты не знаешь этого диагноза, ты первый раз слышишь эти незнакомые слова. После того как ты уже более или менее понимаешь, что произошло, ты начинаешь думать, что делать дальше. Голос за кадром: Началась химиотерапия. Несмотря на многие осложнения, лечение в целом продвигалось успешно. Артем Вольгин: Когда у меня была самая долгая госпитализация, я лежал тогда в стерильном боксе, ко мне нельзя было заходить в связи с COVID-ограничениями. Зарина постоянно приносила вкусности, чтобы я подъедал, помимо больничной еды. А обратно я передавал пустые судочки. И вот в эти пустые судочки я ей подкладывал такие рисунки, всякие разные. Ну, просто привет передавал. Они у нас сохранились. Вот. Голос за кадром: Вскоре стало понятно, что одной терапии недостаточно, необходима трансплантация костного мозга. Донор нашелся в Польше. Костный мозг прижился на 100%, и казалось, что болезнь отпустила. Артем Вольгин: Была годовщина свадьбы, наша первая, кстати, годовщина свадьбы. Мы встречали ее в больничной палате уже в военном госпитале, Зарина спала на соседней кровати. А также была сестра там, я рассказывал, что она тоже приезжала вместе. И я попросил, говорю: «Сходи, купи, пожалуйста, подарок какой-нибудь Зарине, я положу». – «Кого?» – «Ну не знаю, какую-нибудь мягкую игрушку, чтобы я просто сюрприз сделал». Когда вводили препарат… Там есть один противогрибковый препарат, у которого есть побочное действие – зрительные галлюцинации. Ну, на тот момент мне лили его, и никаких побочек не было, все нормально. Ну а Зарина знала, что такое тоже может быть. Я лежу и такой: «Зарина!» – бужу ее. Она встает. Я говорю: «Где кот?» Она говорит: «Какой кот?» Я говорю: «Белый кот бегает здесь, по палате». Она такая: «Да какой кот? Ты что?» – типа тю-тю. Зарина Вольгина: Я подхожу такая: «Ты чего?» Артем Вольгин: Ну, она подумала, что, может, на меня уже подействовало. Зарина Вольгина: Я думала уже идти за врачом. Артем Вольгин: Я говорю: «Да вот этот кот!» Мы его назвали… У него здесь просто написано так. И потом мы его носили, Зарина мне его давала так: «Давай, костный мозг, работай!» Голос за кадром: На седьмой месяц после трансплантации костного мозга у Артема начались жуткие боли в костях, на груди появилась шишка. Биопсия показала рецидив. Провели два высокодозных курса терапии, которые на время дали положительный эффект, но потом снова рецидив. Анализы Артема по всем показателям были безнадежные, врачи давали пессимистичные прогнозы и опускали руки. Но только не жена Зарина. Зарина Вольгина: Был момент, да, когда мы прошли трансплантацию, и у нас случился рецидив, уже второй по счету, первый и второй. Врачи мне говорили: «Не трать время, – даже такое было. – Не трать время. Не все всегда так складывается, как хочешь». На что… Я пропускала эти слова мимо своих ушей и просто думала, что делать в этот момент. Голос за кадром: За все пять лет лечения Зарина никогда не плакала при муже, стараясь поддержать его. Артем Вольгин: Так часто бывает в региональных клиниках, не в федеральных центрах. Если ты понимаешь, что врачи уже складывают руки, то это не значит, что конец. Мне говорили… Тоже не называю больницу. Мне в одном месте без проведения МРТ, без биопсии, потрогали мне руку и сказали: «Да, это еще один рецидив. Все». Я говорю: «Ну давайте проверим, сделаем МРТ, возьмем биопсию, проверим клетки». – «Нет смысла. И так все понятно». Я говорю: «Ну давайте, раз все понятно, проведем такой же курс, который у меня был, предыдущий, который мне помог». – «Ну, скорее всего, это тоже не поможет». Был такой этап. Ну и какие у меня могли быть мысли в тот момент? Вот собрался, взял и написал письма во все вообще места в России, где лечат подобные заболевания. Меня позвали и спасли. И что самое интересное? Это не был рецидив на тот момент. Екатерина Расулова: Если вы узнали, что у вашего родственника такой диагноз, и вы думаете жалеть его или, наоборот, оказаться рядом с ним таким сильным кремнем, держаться, то нужно здесь немножечко разграничить. Вообще слово «жалость» подразумевает под собой очень сильное неприятное состояние, когда априори кто-то большой, а тот, кого жалеют, маленький. Человек, который встретился с диагнозом, он и так уязвим, и он не хотел бы видеть вот эту разницу. Поэтому вот эту жалость было бы корректно заменить на сочувствие. Что такое сочувствие? Это полное разделение и принятие тех чувств, которые испытывает пациент. Это сочувствие. Это: «Я понимаю, что ты чувствуешь. И я разделяю с тобой эти чувства». Может быть, где-то отчаяние тоже. Может быть, где-то тоже беспомощность. И когда человек сочувствует, они на равных. А когда на равных, то мы уважаем все части пациента, которые и хотят жить, и которые испытали встречу с этой смертельной болезнью. СИЛА ЖИЗНИ Анна Тарубарова: Пришли сегодня в телецентр, на Общественное телевидение России, сниматься в программе «ЗаДело». Здесь сохранился еще рисунок моего сына. Сейчас он значительно лучше рисует. Он мне его дал, когда уже устал от того, что мама ночами сидит и что-то пишет, монтирует. Он говорит: «Ты будешь смотреть на этот рисунок и меня вспоминать». Тут цветочки и собачка, да. Голос за кадром: Сегодня Аня пришла в редакцию ОТР в качестве гостя, она уже год как не работает на телеканале. Чтобы больше времени уделять онкопросвещению и благотворительности, Аня занялась своими проектами. Стала развивать блог в разных соцсетях. Создала большое комьюнити женщин, столкнувшихся с онкологией. Организовывает «онкотусовки» – так она называет с подписчиками. Сняла фильм «Мне не стыдно» про принятие себя, своего диагноза и особенностей. Аню наградили престижной премией «Визионер» за ролик «Я – мутант», в котором она рассказывает о мутации BRCA1. В феврале Аня готовит благотворительную ярмарку, на которой будут представлены изделия, сделанные руками людей, столкнувшихся с онкологией. Перед открытием офлайн ярмарку запускает онлайн – в Telegram-канале. Его можно найти, набрав в приложении «Сделано амазонками» или «Непростая ярмарка». Все средства с продажи изделий пойдут участниками на лечение и поддерживающую терапию. Наташа Ростова представит на ярмарке свои картины, которые нарисовала, когда лежала в хосписе. Деля Доржиева приехала из Калмыкии вместе с сыном Улюмджи, чтобы презентовать для ярмарки сумочки из бусин. Плетением она увлеклась во время онколечения. Анна Тарубарова: Девчонки, у нас экскурсия для гостей из Калмыкии. Можно они заглянут? Анжелика – человек, который отвечает за красоту наших ведущих. Голос за кадром: Деля и Улюмджи первый раз в телецентре. Мы с Аней решили провести им экскурсию. Сегодня в Москву из Калининградской области прилетел и Артем Вольгин, у него важные процедуры в медицинском центре. Мы решили познакомить наших героев, им е сказать о чем поговорить. Артем Вольгин: У меня есть осложнения после трансплантации – это реакция «трансплантат против хозяина». Это когда донорский костный мозг, его лимфоциты воюют с органами человека, реципиента. Вот я реципиент, и донорский костный мозг во мне воюет со мной же. Получается так. В моем случае это РТПХ кожи. И я прохожу лечение, чтобы эту проблему уменьшить. Олеся Руснак: Деля, а как вы попали в комьюнити, которое Аня создала, можно сказать? Деля Доржиева: Я узнала, что у меня рак. То есть мне сказали: предположительно IV стадия. Клиническая стадия была у меня, уже явные признаки были. Но я не обращала внимания вообще. Я планировала родить третьего ребенка, с этой целью я пошла обследоваться. Я не могла открыть глаза, я элементарно рыдала. Так много, сутками рыдала, что у меня просто не открывались глаза. У меня настолько они были опухшие и отекшие! Это было очень… На самом деле сейчас вспоминать даже этот момент… Я благодарю Бога, что я все это пережила. Начали сразу же лечение. Я прошла 25 курсов лучевой терапии, пять курсов химиотерапии и четыре курса брахитерапии. Операцию делать было уже поздно, когда я обратилась, поэтому IV стадию с метастазами мне поставили у нас в республике. Я стала раздавать свои новые вещи, стала вытаскивать это все. Я думаю: «Так, это мне нужно? Это уже не нужно. Это я доношу. Это спортивный костюм? Все, мне хватит в нем походить. Зачем мне джинсы новые? Зачем мне какие-то кофты?» Я действительно прощалась с жизнью. Я не знала, что можно вылечиться от рака. Я не знала, правда. Я думала, что все люди от рака умирают, кому был поставлен диагноз. Я хочу быть примером тем людям, которым только установили этот диагноз. Я хочу быть живым примером этим людям. Я хочу показывать, что можно жить с этим диагнозом, прекрасно можно жить. СИЛА ЖИЗНИ Анна Тарубарова: Привет, Снегурочка! Наталья Ростова: Привет! Не замерзла? Голос за кадром: Аня с сыном Гришей и Наташей сегодня встретились на катке. Анна Тарубарова: Зачем тебе две пары коньков? Наталья Ростова: Я же подготовилась. Вдруг я сейчас как начну прыгать! Это же прыжковые, здесь лезвие. Прыжковые – они длиннее. И здесь зубчики. Анна Тарубарова: А вторые какие? Наталья Ростова: А эти коньки – это для танцев. Здесь короткие лезвия и совершенно другие зубчики. Анна Тарубарова: Меня всегда обувает муж, когда я надеваю коньки. Гриша: Вот, смотри. Я завязала один узел. Вот здесь завязываю. Анна Тарубарова: Ты подтягиваешь посильнее и продолжаешь дальше. Тебе не надо сейчас завязывать узел. Гриша: То есть просто вот так? Олеся Руснак: Что все это время вам помогает двигаться дальше, вам помогает вообще всегда улыбаться, делать крутой контент для своих соцсетей? Я каждый раз открываю – и там просто две звездочки! И у одной, и у второй всегда движуха, всегда вы улыбаетесь. Вот что вам помогает? Что вас вдохновляет? Анна Тарубарова: Я такой, как я себя называю, осторожный оптимист. Конечно, я не всегда улыбаюсь. Конечно, бывает, что я плачу. Конечно, бывает, я не сплю ночами. Например, позавчера, когда мы готовили ярмарку для наших девочек «Путь сильных», ярмарку товаров онкопациентов, и она была под угрозой, я не спала всю ночь. Я не знаю, что мне помогает. Ну, просто я вот такая. Я вот такая. Я вижу жизнь во всех красках и выбираю те краски, которые мою жизнь улучшают. Наталья Ростова: Вот Анечка у нас осторожный оптимист, а я оптимист оголтелый. Мне чем хуже, тем лучше. Ну, скажем так, чем хуже обстоятельства, тем больше у меня какой-то такой задорной злости. Анна Тарубарова: Ресурс подключается. Наталья Ростова: Ну, какой-то космический, видимо. Анна Тарубарова: Когда случается диагноз, очень важно сохранить себя и принять: «Да, у меня на данный момент неизлечимая стадия», – как у двух моих теперь уже близких людей, которые я приобрела в этом году, сестер по диагнозу. Например, мы хотели сделать к выставке футболки с фениксом. У нас есть художница Таня Бойко с прекрасными картинами, и она говорит: «Давайте сделаем футболки с этим фениксом». Потрясающее стихотворение, воодушевляющее. Одна из девочек пишет: «Я не феникс. Я не феникс. Я не победитель. Я просто человек с IV стадией». И вот это понять, принять и идти дальше – это очень здорово! Принимать себя таким, каким ты есть. Потому что есть в нашем диагнозе такая история, типа: «Ну, будь позитивщиком – и все пройдет». А потом? А если не пройдет? Получается, что ты недостаточно радовался? Нет, надо принимать так, как есть. Олеся Руснак: Я вам желаю продолжать делать то, что вы делаете: творить, вдохновлять, делиться полезной информацией, рассказывать о себе, не стесняясь, как оно есть. С Новым годом! Анна Тарубарова:С Новым годом! Ура! Ура-ура! И я тоже обниматься.