Голос за кадром: Мужская помощь – как будто рациональна и обоснована. Ее мотивация – гражданский долг. Женская – результат врожденной эмоциональности, милосердия. Елене Тополевой про отечественную благотворительность известно все, и даже больше. Двадцать пять лет Елена руководит одним из самых авторитетных НКО в стране – «Агентством социальной информации». Елена Тополева-Солдунова, директор «Агентства социальной информации»: Кто в основном возглавляет благотворительные организации? Конечно, в основном это женщины, да. То есть мужчин мало. Голос за кадром: Третий год «Агентство социальной информации» совместно с Фондом Владимира Потанина, который больше 20 лет проводит стипендиальные программы среди студентов, преподавателей, музейных специалистов и спортсменов, реализует особый конкурс профмастерства – «НКО-профи». Елена Тополева-Солдунова: Мы считаем очень важным «выращивать» некоммерческие организации, которые работают устойчиво и профессионально. Молодежь должна видеть для себя такую сферу самореализации. Пока не очень видит, скажем честно. * * * Корреспондент: Вы сказали, что у вас какой-то склад колясок. Это что? Расскажите, покажите. Светлана Карапузова, супруга Юрия: Пойдемте. Почему мы вас в дом и не можем пригласить. Юрий Карапузов, руководитель Белгородской региональной общественной организации «Мы вместе»: Потому что у меня там гараж. Это моя комнатная коляска. Я на нее тоже всякие ноу-хау придумал. Вот никак не могу зарегистрировать изобретение – поворотная площадка. Очень удобно! Вот эта штучка поворачивается. Голос за кадром: У Юры десять колясок, каждую пытался усовершенствовать. Но мечтой была электрическая. Поставил цель, накопил – и приобрел. Юрий Карапузов: Тут полный «фарш», полные навороты в ней. * * * Светлана Карапузова: Пельмени у меня. Знаете, я их называю… Видите – какие? Юрий Карапузов: Домашние. Светлана Карапузова: Домашние, домашние. * * * Голос за кадром: Свет Юры в конце любого, даже самого темного тоннеля – это его Светлана. С ней они больше 25 лет. Светлана Карапузова: Врач сказал: «Нестабильное состояние. Он между жизнью и смертью». Но когда я пришла в первый день, знаете, он сказал мне: «Прости». Человек, который лежит полностью. За ним убираешь, моешь, кормишь… Корреспондент: Раздеть еще, соответственно, да? Светлана Карапузова: Раздевала, одевала. Туалет. Катетеризация. Ну, в общем, это все, что связано с инвалидностью. Кто с этим сталкивался – поймет. Кто не сталкивался – никогда в жизни не поймет. * * * Юрий Карапузов: Машина двигалась с такой скоростью, что пол этой машины влез в мою машину. Если бы у меня сидел пассажир, допустим, если бы сидел на пассажирском сиденье рядышком, то его бы… То есть полкапота машины было в середине моей машины вместо ручки переключения передач. И об нее же я и сломал позвоночник. * * * Голос за кадром: У них двое детей – Владислав и Алена. Влад поступил в мединститут, уехал учиться в Северную столицу. Алена – ученица седьмого класса. Светлана Карапузова: Аленочка, а ты знаешь, чем папа занимается? Алена, дочь Юрия: Да. Светлана Карапузова: А чем занимается? Алена: Общественный деятель. * * * Голос за кадром: У фонда Юрия Карапузова 11 проектов. Помимо крупных, он организовывает для колясочников путешествия и развлекательные мероприятия. По сути, делает это один. Штат у него небольшой – пять водителей социальных маршруток и бухгалтер. Мечта – новые сотрудники и вот это пока заброшенное здание. Просит власти города отдать его фонду. Хочет открыть центр абилитации, где будут оказывать помощь не только людям с ограниченными возможностями здоровья, но и их близким. Корреспондент: Поспорим, через какой период времени это будет ваше. Сюда приедем на открытие. Юрий Карапузов: Открытие? Ну, это, наверное, два года. Я думаю, год у меня уйдет, чтобы добиться его. * * * Юрий Карапузов: Есть те, которые считают, что я подпольный миллионер, что мне некуда девать деньги, я пытаюсь прикрыться добрыми делами. Кто-то напрямую говорит, что я меценатством прикрываюсь, чтобы зарабатывать на инвалидах. Это очень – как бы это сказать? – бесило, наверное, потому что когда ты от души делаешь дела… А я считаю это своим призванием, честно. Вот когда я сел на коляску… Я считаю, что, видимо, для этого меня посадили на коляску – чтобы я помогал себе подобным. * * * Голос за кадром: Юра с детства интересовался электроникой, получил высшее техническое образование, работал инженером. А потом организовал бизнес, продавал газовое оборудование. Десять лет назад у Юры была своя оптовая база стройматериалов и несколько прибыльных фирм: логистика, реклама. Юрий Карапузов: В 2007 году я купил первый ангар. Потом, в 2009-м, я построил двухэтажное здание, там торговый зал был. И вагончики. Три вагончика, состыкованные вместе, они очень удобные. Голос за кадром: До аварии Юра взял кредит на расширение своих предприятий. Случилась беда – и Юра не смог его выплачивать. Тогда банк забрал все, что было в залоге. В тот же сложный период большинство партнеров по бизнесу от Юры отказались. Казалось – все, конец… * * * Юрий Карапузов: Если честно, вот это все должно было разместиться, чтобы можно было комфортно на колясках заезжать. Мы тут теснимся, помещаемся. Голос за кадром: На средства президентского гранта, помимо автобусов и пандусов, Юра закупил три десятка хороших тренажеров, попросил у администрации города помещение и открыл зал активной реабилитации. Надежда радуется за сына Диму – ему 32, у него ДЦП. Надежда Горбатовская, мама Дмитрия: Само состояние у него совершенно другое стало от тренажеров. Он добавки принимает сейчас для спорта, витамины принимает. У него стимул жизни появился. * * * Корреспондент: А можете свой кабинет показать? Владимир Берхин, президент БФ «Предание»: Могу, но там нет ничего интересного. Мне представляется, что это место похоже на гроб – оно длинное и узкое. Я вообще успокаиваюсь от простого ручного труда. Голос за кадром: Владимир Берхин, 39 лет, руководит фондом «Предание». Здесь собирают деньги на лечение тяжелобольных детей и взрослых. Корреспондент: Какие у вас вообще планы на сегодня по работе? Что сделать надо? Владимир Берхин: Так. Вообще планы не очень завлекательные. Планы – сидеть и срочно фигачить документы туда и сюда. * * * Голос за кадром: Днем – работа президентом, цифры и проверки. Вечером – стендап в баре. – У нас сейчас будет травить байки Володя Берхин. Голос за кадром: Сегодня Владимира пригласили рассказать захватывающую историю. У него их много. Владимир Берхин: Я могу рассказать про свою семью. У моего отца шестеро детей, из них трое – приемные. Это по-своему смешно. Вот надо рассказать смешно. Голос за кадром: Владимир родился в Москве. Мама работала начальником строительного отдела в храме, а папа – аудитором. Он и помог сыну наладить в фонде юридические процессы. Владимир Берхин: Я по образованию школьный учитель истории. Но я очень мало был учителем, был очень плохим учителем. Начинает мальчик или девочка реветь – и все, я полностью обезоружен. Голос за кадром: Сейчас Владимир многодетный отец и тоже переживает, когда дети расстраиваются. Папа много времени проводит на работе. Владимир Берхин: Просто до какого-то момента они папу видели в основном во сне. * * * Екатерина Сарабьева, мама Феди: Честно говоря, для нас даже вот это – то, что он стал вот так ходить по бордюру за ручку – это уже для нас очень здорово. Голос за кадром: Маленькому Феде из Сергиева Посада уже пять. Он подопечный фонда «Предание». За мальчика переживали тысячи людей, когда он еще даже не родился. Его мама Катя – первая женщина в России, которую прооперировали внутриутробно. Екатерина Сарабьева: Вообще никак не хотела смиряться с ситуацией, что на двадцатой неделе беременности мы этого ребенка потеряем. Голос за кадром: На плановом УЗИ врачи поставили диагноз – spina bifida. Это когда у эмбриона не до конца формируется несколько позвонков в поясничном отделе. Если не прооперировать до двадцать четвертой недели, то ребенок рождается глубоким инвалидом, он не сможет ходить. И есть большой риск развития гидроцефалии. Катя работает ветеринаром-кардиологом и умеет переводить медицинские статьи. Благодаря знанию английского она смогла найти доктора Мойли в Швейцарии. О том, что спасти Федю реально, в России еще никто не знал, таких операций даже не делали. Екатерина Сарабьева: Мы знали, что медицина в Швейцарии – самая дорогая медицина на всем белом свете. Поэтому когда я нашла профессора, который мог помочь Феде… И тот так запросто сказал: «Да, конечно. Приезжай». * * * Голос за кадром: Банковский счет фонда «Предание» – 650 миллионов рублей. Это, правда, за десять лет. На них делали операции, восстанавливали сгоревшие дома и оплачивали дорогостоящие реабилитации. Владимир Берхин: В России существует абсолютно вредный и нездоровый стереотип, что в фондах работают герои. Это не очень правда. В фондах часто работают трудоголики. В фондах часто работают невротики. Но в этой работе в большинстве случаев сейчас уже ничего героического нет. Мы – просто администраторы, менеджеры человеческого горя. Через этот период все проходят – через период, когда ты пытаешься спасти мир, когда ты пытаешься убиваться на работе, упахиваться насмерть и реально видишь, как твоими руками творятся чудеса. И это приводит к очень тяжелой усталости, к очень тяжелому выгоранию. * * * Владимир Берхин: Доктор, который занимается моим душевным здоровьем, посоветовал мне попробовать что-нибудь новое. Поэтому я сейчас еду выступать в стендапе. Никогда в жизни этого не делал. Я много со сцены что-то говорил, но это всегда было какое-то… ну я не знаю, лекция, семинар, проповедь. * * * Владимир Берхин: Значит, поднимаешь глаза на этот шторм. Ты понимаешь, что он совершенно не изменился. И ты понимаешь, что ты сейчас утонешь, что у тебя три сантиметра гнилого железа… А этот корабль – он еще весь гнилой, он страшно скрипит. Он выглядит так, что он уже утонул. * * * Голос за кадром: Но в начале было Слово. Пятнадцать лет назад Владимир вместе с друзьями посещал евангельскую группу на Крутицком Подворье. Владимир Берхин: Когда-то очень-очень давно мы были группой чтения Священного Писания. Мы были группой молодежи, которая собиралась в кружочек, читала Библию, молилась и пыталась понять, что Бог от нас хочет. Голос за кадром: Друзья придумали портал «Предание.ру». Они искали и выкладывали на сайте православные аудио. Так получился фонд. Владимир Берхин: Мы очень быстро выросли. То есть за первые три месяца мы собрали 300 тысяч рублей, а за следующие три месяца собрали миллион. Все трое детей были паллиативные, все трое давно уже умерли. Голос за кадром: Сейчас в фонде 11 штатных сотрудников. Работают они в центре Москвы. Помещение для офиса бесплатно предоставляет город. Корреспондент: А это у вас всякие благодарности? Владимир Берхин: Да, это благодарности. У нас их очень много. Я не знаю, что мы для них делали, не помню. Просто когда подопечных много, нет сил, возможности и даже особого желания с каждым из них входить в тесные отношения, потому что… сдохнешь просто. * * * Григорий Куксин, руководитель противопожарного отдела Гринпис России: И вот такими движениями. Если чувствуешь, что там еще какой-то пар идет или слои кокса, угля образовались – засовываешь туда ствол и прямо пробиваешь. * * * Григорий Куксин: День за днем – одно и то же. Ты тушишь, тушишь, тушишь… А люди все поджигают, поджигают и поджигают. И не вызывают пожарных. И не помогают. Ну конечно, руки могут опуститься. Голос за кадром: Григорий руководит противопожарной частью Гринпис России. Весной и осенью у него особенно тяжелое время: люди начинают поджигать траву. * * * Григорий Куксин: Тостики горячие были? Были? Кашка была? Была? Хлопья были? И водичка, да? Голос за кадром: Такие короткие прогулки с сыном до детского сада ему особенно дороги. Григорий Куксин: Сейчас, пять минут. Корреспондент: Григорий, на работу сейчас? Григорий Куксин: Да. Единственное, что мы сейчас по дороге буквально на одну минутку заскочим на спортивную площадку, потому что особенно в период такой вынужденной карантинной изоляции стало очень не хватать подвижности. И я стал от всех сотрудников и добровольцев требовать, чтобы держали себя в форме. Ну и приходится подавать пример. Голос за кадром: Сорок отжиманий – личный норматив Григория. * * * Голос за кадром: Григорий по образованию педагог по адаптивной физкультуре, но всегда интересовался биологией и даже мечтал стать биологом. Но позже решил, что хочет спасать растительный мир, а не изучать. Стал работать в МЧС пожарным. Григорий Куксин: Хотелось прямо видеть результат своей работы – и не только на уровне потушенного пожара, а на уровне того, что в масштабах страны происходят какие-то правильные изменения, горит меньше, потерь меньше, людей погибает меньше. Поэтому стал искать, куда дальше. Таким образом, пошел работать в Гринпис, понимая, что там возможностей для системных изменений гораздо больше, чем внутри пожарной охраны. Голос за кадром: Пришел в Гринпис водителем, но неспроста. Уже тогда задумал открыть там новую службу – противопожарную. Ее тогда не было. Первый добровольческий отряд заработал в 2010 году, когда горела вся Московская область. Григорий в первых рядах добровольцев боролся с огнем. Григорий Куксин: Верховые пожары, которых не было много десятилетий до этого. Горящие пригороды. Люди, которые сидят на развалинах, на пепелищах своих домов. Мы приезжаем, останавливаемся, скидываем гуманитарную помощь и едем дальше, потому что нам нельзя останавливаться, потому что мы видим новые пожары, которые угрожают следующим населенным пунктам. Голос за кадром: Сейчас Григорий собирается ехать в Нижегородскую область – там горит торф. Все снаряжение и оборудование для тушения хранится на складе, его надо забрать. Григорий Куксин: У нас здесь на полу заряжаются сейчас беспилотники для предстоящего выезда. Висят такие интересные устройства – это щупы-термометры. Корреспондент: А для чего они? Григорий Куксин: Это такие градусники, позволяющие померить температуру тлеющего торфа, когда мы его тушим в глубине, чтобы проверить, что мы все надежно потушили, действительно остановили процесс тления. Без этого торфяные пожары… Вся пожарная техника – рукава, насосы, тракторы, экскаваторы – это все на улице, в специальных контейнерах. Ну и машины, на которых мы выезжаем, тоже здесь, на территории склада. Корреспондент: Я так понимаю, что вы именно работаете в Гринпис, то есть у вас есть зарплата. Возможно ли на эту зарплату семью содержать? Григорий Куксин: Возможно. Считается, что если ты по доброй воле, если ты в НКО, если ты пришел решать какие-то человеческие, социальные или экологические проблемы, то ты же не за деньгами пришел. Зачем тебе высокая зарплата? Тебе надо так, чтобы на хлеб хватало. А больше получать вроде как стыдно. Но при этом нам требуется профессионально работать с людьми. И вот попробуйте найти в России эсэмэмщика или айтишника, который придет работать на зарплату в два-три раза ниже, чем он получит на рынке. * * * Голос за кадром: Озеро Пыра. Торф здесь горит уже больше недели. Огня не видно, только дым. Григорий осматривает местность. Он говорит, что такие пожары – очень коварные. Если вовремя не остановить, подземный огонь распространится на многие километры и выжжет корни деревьев и растений, животные сбегут или погибнут от огня – и территория вокруг озера превратится в пустошь. Григорий Куксин: Ну, здесь горений у поверхности есть. На такой глубине оно уже заканчивается. Голос за кадром: Тушить сегодня не получится – озеро обмельчало, вместо воды насос качает грязь. Григорий Куксин: Можем пройти дальше, к более чистой воде? Или там помпу утопим? Сегодня основная задача – обследовать с воздуха и посмотреть, что здесь с водой, какие подходы к воде. Вот сейчас пробуем поставить помпу грязевую на берег. Если сможем ее прокачать, то какой-то один очаг, два очага отработаем. Но основная задача сегодня – это воздушная съемка. Голос за кадром: За один день гринписовцы исследовали четыре пожара. С помощью беспилотников и тепловизоров определили очаги возгорания. Собранные данные передали в МЧС. Такая разведка поможет весной избежать повторного пожара. Григорий Куксин: Запускаешь социальную рекламу или запускаешь какие-то новые детские продукты – и смотришь, что у тебя на 10–20 процентных пунктов меняется мнение людей в регионе о пожарах. Смотришь на горимость – и видишь, как горимость снижается. Вот такого эффекта мы никогда не добиваемся пожарной техникой, вложением в авиацию, в новые пожарные машины. Такой эффект – только в головах. * * * Юрий Карапузов: Страшный участок дороги (можно снять), когда я еду на кольцо. Я там прямо полноценный участник движения среди машин. Корреспондент: Серьезно? Вы прямо по кольцу? Юрий Карапузов: Страшное дело, но делать нечего… Голос за кадром: Выезжает на круг и пропадает в потоке машин. Это не трюк, это жизнь. Корреспондент: Да вы что?! Юрий Карапузов: Два дня назад я чуть не столкнулся с машиной. Просто он передо мной повернул влево. И мне пришлось тоже немножко маневр влево сделать, чтобы не столкнуться. * * * Голос за кадром: Юру в родном Старом Осколе знают все сотрудники ДПС. Жаль, что доступная среда здесь не так популярна, как отчаянный Юра. Юрий Карапузов: Вот типичный пример, который у нас очень часто попадается. Вы видите две ступеньки и пандусы сделаны, да? Как подобраться к ним – непонятно. Вот такие идиотские случаи мы устраняем. Извиняюсь за «идиотские», но это на самом деле идиотские. Голос за кадром: Юрий Карапузов – основатель местной благотворительной организации «Мы вместе». В данный момент еще и прораб, лично руководит установкой пандусов по всему городу. Юрий Карапузов: Работы у нас ведутся с середины июня. На данный момент мы сделали 257 пандусов. Ну, примерно столько же нам осталось. Голос за кадром: Определенно Юра стал самым активным колясочником в истории Белгородской области. Долго он безуспешно искал помощи, ездил на личные встречи с главами, писал письма в соцслужбы. Достучаться до небес получилось – Юру пригласили в столицу к министру соцзащиты страны. Там Юру выслушали и подсказали, куда обратиться за финансированием его идей. Юрий Карапузов: Здесь срезаем так, а здесь – вот так. Так, стоп! Это держаться не будет уже, да? Убираем, убираем его. Голос за кадром: Юра разработал проект «Я не лишний» – это установка пандусов и съездов. Выиграл президентский грант – 10 миллионов рублей. И это уже второй. Первый получил в 2018-м и на его средства совершил настоящую революцию в сознании горожан: Юра купил три спецавтобуса. Юрий Карапузов: Это наш социальный водитель Андрей. Корреспондент: Как звучит классно – социальный водитель! Юрий Карапузов: Да, он социальный. Корреспондент: Классно! Юрий Карапузов: Вы знаете, у нас наши автобусы кто-то называет социальными, а кто-то – «инвалидками». Голос за кадром: Три маршрута. Цена проезда – 20 рублей. Для людей с особыми потребностями – бесплатно. Единственный проект фонда «Мы вместе», который приносит организации доход. Это пример социального предпринимательства. Юрий Карапузов: Мы в прошлом году перевезли 370 тысяч человек, по-моему. Это я посчитал по нашей выручке. Это поток пассажиров, которых мы перевезли за год прошлый. Из них колясочников было 800 с чем-то, я точно не вспомню. С единственного проекта, который по маршрутным такси, я получаю 300 тысяч. Все остальные проекты у меня – по факту я там альтруист. * * * Корреспондент: А что же вы делали до того, как у вас появился такой транспорт? – Дома сидели. Голос за кадром: Сам Юра тоже долго сидел дома, потому как было плохо – и Юре, и доступной среде города. Светлана Карапузова: В Старом Осколе он не ездил нигде, в принципе. Года три, наверное, вообще не выходил на улицу. Юрий Карапузов: Да даже больше. Светлана Карапузова: То есть он не выходил. Юрий Карапузов: Просто дело в том, что… Корреспондент: Это страх был? Или это было невозможно просто? Юрий Карапузов: Это было вообще непринятие ситуации. Дело в том, что любому человеку, у которого жизнь меняется на промежутки «до» и «после», вернее, на периоды, нужно определенное время для адаптации. Кто-то его проходит, кто-то не проходит. * * * Голос за кадром: Пять миллионов нужно было найти за неделю. Старшему сыну Матвею был год, и Катя могла подрабатывать только переводами. А муж Кати работал в институте научным сотрудником. Таких денег у семьи не было. Друзья посоветовали обратиться в фонд «Предание» к Владимиру Берхину. Екатерина Сарабьева: Ну, я решила: хорошо, это последний человек, который может мне помочь. Правда, когда я ему позвонила, он строго мне ответил. И я решила, что, наверное, все, нам откажут, нас больше никто не спасет. Владимир Берхин: Со spina bifida – это была, конечно, удивительная история. Уже, наверное, лет пять тому. Ребенок, в общем… По-моему, Федя его зовут. В общем, здоров. Голос за кадром: О маленьком Феде тогда написали многие СМИ. После этого Кате стали звонить незнакомые женщины с такой же бедой, а Катя – Владимиру. Екатерина Сарабьева: Со временем мне даже показалось, что он скоро перестанет отвечать мне на телефон, потому что каждый раз я ему звонила только по поводу того, что нужно собрать еще энное количество миллионов рублей, чтобы срочно-срочно, через две недели помочь кому-то спасти своего ребенка. Корреспондент: Скажите, а вы лично с Владимиром встречались? Екатерина Сарабьева: Я даже сейчас не вспомню. Кошмар какой! Владимир Берхин: Кончилось все тем, что в итоге в Москву приехали бразильские хирурги… не в Москву, а в Питер, обучили российских. И сейчас эти операции делаются уже в России. Мы когда-то начали этот процесс и сделали так, чтобы о spina bifida как минимум в российском Facebook узнала каждая собака. * * * Корреспондент: Вот это вы хозяйничаете! Антон Рубин, директор БО «Домик детства»: Это не я хозяйничаю, это они проглоты. Голос за кадром: Проглоты – так Антон любя о своих детях. На ужин для них сегодня семга. Антон – приемный отец, причем одинокий. Саша, дочь Антона: Как у тебя день прошел? Антон Рубин: День у меня прошел насыщенно очень. * * * Антон Рубин: Сейчас мы поедем в семью, которая обратилась к нам буквально на этой неделе. Я еще эту семью в глаза не видел. Они погорельцы, у них сгорел дом. * * * Антон Рубин: С трудом мы вас нашли, еле проехали. Куда? Сюда заходить? Здравствуйте. Ольга Захарова: Здравствуйте. Антон Рубин: Может, на пол лучше? Ольга Захарова: На пол, на стол можно. Антон Рубин: Где у вас разуваются-то? Ольга Захарова: Вот тут и разуваемся. У нас тут одна комната, все мы здесь находимся. Голос за кадром: Семья Захаровых – Ольга, ее трое детей и мама – ютятся в одной комнате общежития на окраине Самары. Дом Ольги сгорел четыре месяца назад. Ольга Захарова: У нас была корова, но она у нас заболела. У нас были телятки, все вот это. Я прописалась там, хотела встать, чтобы что-то получить, помощь социальную, чтобы в деревне какую-то скотину держать. Но я не воспользовалась ничем. Как-то получилось так, что я своими силами опять… Голос за кадром: Антон внимательно слушает детали истории и пытается понять, чем еще, кроме коробки с продуктами, может быть полезен. Его организация оказывает психологическую поддержку и юридическое сопровождение. Захаровым нужна крыша над головой и помощь многодетной матери с трудоустройством. Антон Рубин: Поддержка семей, нуждающихся в помощи, – это еще один проект «Домика детства», направленный как раз на профилактику социального сиротства. Потому что можно бесконечно помогать тем, кто уже вышел из детского дома, но лучше, конечно, сделать так, чтобы в детский дом не попадали дети. У нас порядка 50–60 семей. * * * – Дети, идемте есть! Голос за кадром: А это «Центр взросления» – пожалуй, главный проект фонда «Домик детства». Антон Рубин: Здесь у нас детская. Здесь ребята играют, занимаются с воспитателем, и кушают, и рисуют, и лепят. Основное время проводят здесь, когда на улице холодно. А здесь – основная комната, где происходит все, начиная от психологических групповых занятий и бытовых консультаций. Голос за кадром: Центру шесть лет. Начиналось все в тесной комнате полуподвального помещения. Сейчас снимают дом. Сюда приходят выпускники детских домов: кто за помощью психологической, кому-то разобраться, как оплачивать коммунальные счета, а кто-то ищет поддержки в воспитании уже собственных детей. Еще здесь работают швейная и столярная мастерские. Наташе – 27. Больше пяти лет она – подопечная центра. Антон Рубин: У нее есть инвалидность ментальная. В результате первой беременности ребенка у нее забрали. Государство просто решило, что она не сможет воспитывать ребенка, и забрали. Когда она второй раз забеременела, она пришла к нам за помощью: «Помогите мне сохранить второго хотя бы ребенка». Мы взяли ее под сопровождение, разговаривали с органами опеки, обеспечили ремонт в ее квартире, чтобы у ребенка было все необходимое – мебель, кроватка. Дали ей все. Мы взяли на себя такую роль патроната, опекуна, который на некотором расстоянии, но все-таки сопровождает ее и позволяет ей жить самостоятельно. Она сейчас у нас работает в швейке в том числе, для того чтобы иметь определенный доход. * * * Антон Рубин: Здесь – твои обязательства и мои обязательства. Здесь – порядок оплаты, размер оплаты. Голос за кадром: Зарплата у Наташи будет 12 тысяч в месяц. Антон терпеливо учит ее внимательно читать договор. Осенью как раз стартовал проект «Сопровождения в трудоустройстве», открыт набор сотрудников в мастерские «Центра взросления». Антон Рубин: Сегодня мы подписали трудовой договор с Наташей. Она первая, кто смог собрать весь необходимый комплект документов, очень несложный: паспорт, ИНН, СНИЛС и реквизиты для перечисления зарплаты. Казалось бы, базовые вещи, которые нам с вами понятны. А они не могут этого сделать уже две недели, я бьюсь с ними. Потому что я говорю: «Принесите паспорт», – они приносят ксерокопию только первой страницы. Я говорю: «Нужна прописка». – «А зачем тебе прописка?» В общем, очень сложно пока идет проект. Голос за кадром: Задача Антона и воспитателей центра – научить выпускников интернатов коммуникативным навыкам: как проходить собеседование, общаться с руководителем и коллегами. И глобально – например, как планировать свой день. Антон Рубин: Выходя из детского дома, они находятся в состоянии выученной беспомощности. Это состояние очень долго им вбивалось в голову, и очень сложно его преодолеть. * * * Голос за кадром: Зачем это все Антону? А он и сам не знает. В ответ разводит руками – само собой так получилось. В 2008 году Антон решил провести уикенд в компании знакомых, которые были волонтерами в детском доме. Понравилось. Стал ездить с ними регулярно. Сначала – визиты ознакомительные. Потом приезжали с разного рода мероприятиями: то виртуальное путешествие придумают, то вместе мультик нарисуют. Антон Рубин: Просто ездили. Потом поняли, что нефиг просто лепить из пластилина, давай что-нибудь им давать для будущей жизни, давай их развивать. А потом наблюдали за тем, как они выходят в самостоятельную жизнь. И вот там, оказывается, начинаются все проблемы, а не тут, куда мы к ним с пластилином ездим. Голос за кадром: Ему и тогда, и сейчас больше всех надо было. В 2013-м Антон оформил фонд «Домик детства». Через два года у них было 15 подшефных детских домов. Регулярно к их воспитанникам ездили более 100 волонтеров. А потом, когда систему стали реформировать в 2015-м, закрывать интернаты, переводить подопечных в другие учреждения, разъединять братьев и сестер, Антона все это возмущало. Он писал статьи, много выступал публично. У благотворителя начались проблемы. Антону вход в детские дома закрыли… * * * Тимофей, подопечный БО «Ночлежка»: Никогда не рассчитывал, что я в один прекрасный день буду жрать собак, голубей, шляться по улице, условно, по всяким стройкам и где-то что-то делать. Голос за кадром: Сейчас у Тимофея жизнь потихоньку начала налаживаться. Парню – 23. А биография – как у героя русского сериала. Тимофей: У меня было все вообще отлично, все идеально. Голос за кадром: Тимофей сам из Москвы. Его мама была режиссером. Но с карьерой не сложилось, и она начала принимать наркотики. Когда мальчику было семь, из семьи ушел отец. А когда исполнилось восемнадцать – сгорел дом… вместе с мамой. * * * Корреспондент: Пожарные спасли? Тимофей: Да. То есть мне просто повезло, что я в другой комнате спал. Это сложно очень вспоминать, тяжело… Голос за кадром: Тимофей продал оставшееся имущество в Москве и купил в Ленинградской области дом. Тимофей: Поскольку все понимают, что чувак один живет, у него семьи нет, естественно, никто не вступится, у меня это успешненько отжали как бы силовыми методами. Голос за кадром: Тимофей начал подрабатывать на стройке – там у него и украли паспорт. На работу без документов не брали, деньги закончились. Два года Тимофей ночевал в заброшенных зданиях и компьютерных клубах, но чаще всего – в лесах. Мальчик с детства любил ходить в туристические кружки. Полученные навыки ему пригодились. Тимофей: Я под землю лазил. Голос за кадром: Как можно попробовать выбраться из ямы – подсказали другие бездомные. * * * Тимофей: Нам чуть дальше можно проехать и во дворе, вот там, припарковаться. Вот «Ночлежка». Вот той беседки не было, эта была. У них каждый день что-то меняется. Но это все знакомое, да. Здесь я прожил четыре месяца. Моя… Ну как моя? Временно моя. Я тут жил. День добрый! Вот на той койке сверху я жил. Вот тут был мой шкаф с вещами. * * * Голос за кадром: Модный лофт на Васильевском острове, дизайнерский ремонт, пуфики, гамак – так выглядит офис «Ночлежки» сегодня. Сейчас фондом руководит Григорий Свердлин. Он профессиональный бренд-менеджер, до работы в ночлежке работал в банке. Корреспондент: Здравствуйте. Григорий Свердлин, директор БО «Ночлежка»: Здравствуйте. Корреспондент: Это ваш кабинет? Григорий Свердлин: Ну, это у нас такая… Это называется у нас «переговорная». Но когда здесь нет переговоров, то я здесь. Нас сюда пустили бесплатно – что, конечно, очень круто. Как-то мы его озеленили и надышали тут уюта. * * * Григорий Свердлин: Я понимал, что работать в бизнесе мне уже неинтересно, несмотря на хорошие деньги. То есть я уже понимал, что я хочу что-то такое делать человеческое, для людей. Я в четыре раза потерял в зарплате на тот момент. Корреспондент: Вообще смысл этого конкурса «НКО-профи» – поднять авторитет профессии, именно сотрудника благотворительной организации, потому что молодежь часто не рассматривает, чтобы даже идти туда. Поэтому об этом мы и делаем: вот существуют такие организации, и зарабатывать можно. Может быть, не супермного, но можно. Григорий Свердлин: В 2011 году, когда я стал директором, зарплаты в «Ночлежке», конечно, были ну совсем низкие: 14–20 тысяч рублей. Конечно, на эти деньги нельзя было жить, приходилось как-то где-то подрабатывать или висеть на шее у родственников – что не способствует, конечно, ни качественной работе, ни какой-то атмосфере в команде. Сейчас, скажем, наши специалисты по социальной работе зарабатывают где-то 45–50 тысяч рублей. * * * Голос за кадром: Перед тем как стать директором, Григорий несколько лет катался на «Ночном автобусе» в качестве волонтера, а днем ходил на работу в банк. Подсмотрели этот проект в Гамбурге и запустили в России в 2005-м. Всеми своими проектами «Ночлежка» делится у себя на сайте. Для коллег они сняли подробные видеоинструкции. – В 5 часов вечера автобус выезжает с Боровой, из «Ночлежки», и отправляется в дружественные нам кафе и рестораны для того, чтобы забрать еду. После этого в полседьмого мы встречаемся с волонтерами и отправляемся по маршруту на четыре стоянки. Волонтеры раздают еду, ведут перепись людей, пришедших к автобусу. – Здесь человек, попавший в беду, узнает о том, что есть приют, есть специалисты по социальной работе, юристы и психологи, которые помогут человеку вернуться к обычной жизни. – Дай бог вам здоровья, что вы есть, что вы действительно поддерживаете людей в трудную минуту! Голос за кадром: Для тех, кто серьезно настроен поменять жизнь, есть приют. Там помогают с документами и поиском работы. Наш герой Тимофей прожил там четыре месяца. За две недели ему восстановили паспорт и даже помогли с арендой жилья на первое время. Сейчас Тимофей работает курьером. * * * Саша: Это я. Это папа. Это Антоха. Я тогда не очень рисовала. Голос за кадром: Три сыночка и лапочка дочка. Одинокий айтишник Антон взял из детдома четырех детей: братьев Лешу, Игоря, Антона и их сестру Сашу. Антон Рубин: Когда я их забирал, Саше было восемь еще, Антону – десять, Леше – пятнадцать, Игорю – шестнадцать. Понятно, что очень разный возраст, поэтому ребята очень по-разному, конечно, вливались в семейную жизнь. Собственно поэтому старшие так быстро и ушли. Как только им исполнялось восемнадцать, плюс-минус сколько-то, они старались уйти в самостоятельную жизнь. Голос за кадром: Сам Антон, как он говорит, из обычной семьи. Мама воспитывала его одна, работала кондуктором. А он очень увлекался компьютерами и мечтал о собственном. Антон Рубин: Мы не могли этого потянуть. В итоге смогли взять в рассрочку. И с тех пор вся моя профессиональная деятельность с информационными технологиями и связана. И сейчас основная моя работа – это IT. Голос за кадром: Быть равнодушным не умеет, как и его дочь Саша. Его принцесса переживает, что папа одинок. Антон Рубин: Она часто пытается меня с кем-нибудь поженить. Вплоть до того, что высматривали из окна троллейбуса: «Вон смотри – красивая женщина идет. Пошли познакомимся». При этом заменить маму, конечно, я не пытаюсь. И нет такой необходимости у меня, потому что у нее есть родная мама, она с ней поддерживает связь, по WhatsApp они общаются. Я на эту территорию стараюсь не лезть. При этом дать, конечно, пытаюсь в том числе и то, что давала бы мама: и любовь, и утешение, когда грустно. Саша: Папа что-то привозил все время – например, коньки, например, ролики. Ролики у меня сломались, когда я ездила по набережной. Антон Рубин: С финансовой точки зрения, было тяжело, потому что их отдали абсолютно голыми. Их нужно было сразу и одеть, и обуть, и нужно было устроить в школу, устроить в поликлинику. Очень много было бумажной работы, беготни по всем этим инстанциям. Антон: Здесь – вся рутина. Здесь я делаю домашку, сплю. Ну, короче, максимально удобный вариант, потому что здесь спина болит. Голос за кадром: Папа Антон знал своих детей еще задолго до того, как забрал их в семью. Часто их навещал, они дружили. А когда старших и младших перевели в разные интернаты, то он возил одних к другим на короткие встречи. А потом Антону в визитах отказали, и он оформил опеку. Саша: Я бы хотела, например, чтобы все брать остались тут и не бросали никого. А то один брат ушел, второй брат ушел, третий… И тогда одна останусь. * * * Голос за кадром: Совсем недавно семья вернулась из отпуска. От круговорота дел и забот, дистанционного обучения и работы семья лечилась морем. Антон Рубин: Многие начинают удивляться еще до этого, когда узнают, что, в принципе, одинокому мужику отдали детей: «Как это вообще возможно?» Нет у нас никаких ограничений. Одинокая женщина может взять детей, одинокий мужчина может взять детей. И чаще всего, даже когда семейные пары берут детей, оформляют опеку только на одного из них. Голос за кадром: Доброе дело Антона не стало его профессией. В должности директора фонда он получает 6 тысяч рублей. Зарплаты в фонде небольшие. Весь доход – на программы. А прибыль организации «Домик детства» в прошлом году составила 5 миллионов рублей. Из них полтора – президентский грант, и почти 3,5 миллиона – пожертвования. Потому и стали возможны «Центр взросления», «Сопровождение в трудоустройстве», помощь кризисным семьям и штат квалифицированных сотрудников – всего их восемь. Это воспитатели, психолог, логопед. * * * Голос за кадром: А это – «Пункт обогрева». Это единственный проект «Ночлежки», куда пускают в нетрезвом виде. Главное – не быть агрессивным. Григорий Свердлин: Добрый вечер. – Здороваться не будем. Сейчас модно не здороваться. Григорий Свердлин: Как дела? – Нормально. Спасибо. Григорий Свердлин: Не течет? – Нет. Голос за кадром: Пункт обогрева работает с 8 вечера до 8 утра. Здесь можно поужинать, переночевать и позавтракать. Григорий Свердлин: Как вы оцениваете готовность к холодному сезону? – В принципе, готовы, так же как и все прошлые годы. * * * Александра Попова, специалист по социальной работе: Здесь есть телефон, по которому люди могут позвонить родственникам. Голос за кадром: «Мои документы» – для людей без документов. Здесь очередь из бездомных – электронная. Помогут получить положенные льготы, пенсию, инвалидность оформить и даже попробовать вернуть потерянное жилье. Александра Попова: Есть три варианта: можно взять талончик к социальному работнику, к юристу и на выдачу одежды. Голос за кадром: В этом же дворе находятся прачечная, душевая и пункт выдачи вещей. Здесь не только накормят, но и спать уложат. Реабилитационный центр рассчитан на 52 человека. * * * Голос за кадром: За последний год в фонд пожертвовали около 100 миллионов. Благодаря таким суммам помощь получили тысячи человек. Работу «Ночлежки» можно поддержать необычным способом, особенно если вы поклонник творчества Бориса Гребенщикова. Недавно музыкант выпустил альбом и подарил его фонду. Собранные средства пойдут на работу пунктов обогрева. Борис Гребенщиков: Я хочу представить вам наш альбом, который называется «Услышь меня, хорошая». Мы его отдали фонду «Ночлежка», чтобы таким образом помочь людям, которые по тем или иным причинам оказались без дома, на улице. Все в свободном доступе, можете скачивать бесплатно. А можете пожертвовать что-то, чтобы помочь этим людям. И я вам буду очень благодарен.