Современные социальное сети и мультимедиа с каждым днём всё больше и больше завоёвывают наше внимание. Мы просматриваем гигабайты видео и фотографий, наши глаза и наш мозг постоянно проникает диджитал информация. Где бы мы не находились, везде наше внимание цепляется за визуальный контент. Именно контент сегодня - один из самых главных продуктов, и среди всех видов и жанров выделяется и стремительно развивается социальный контент. О том, кто и зачем его производит, поговорим в новом выпуске программы "ЗаДело". - Как помогать людям и сделать об этом популярный YouTube-канал? - Сила в правде. Как документальное кино меняет мир? - Что такое ТикТок, и как блогеры с миллионной аудиторией мотивируют людей становиться волонтёрами. Если Вы, Ваши друзья, родственники, близкие, знакомые являетесь авторами социального проекта, который уже работает и приносит пользу, пишите об этом проекте нам на почту или в социальных сетях, а мы постараемся рассказать об этом. e-mail: zadelo@ptvr.ru Facebook Instagram YouTube Илья Тарасов: YouTube по объему производимого контента и количеству зрителей уже давно обогнал современное телевидение. Не на последнем месте по популярности находится и социальный контент. Сегодня к нам в гости пришел блогер из Калуги по имени Фрол. У него есть свой канал «Сказал – сделал», на нем почти 200 тысяч подписчиков. И сегодня с ним мы обсудим, что за видео он снимает, зачем он это делает, и самое главное – почему социальный контент, как говорится, сегодня «заходит» аудитории. * * * Илья Тарасов: Фрол, привет! Фрол Соцков: Привет! Илья Тарасов: Ты к нам приехал из Калуги. Расскажи немножко о себе. Фрол Соцков: Это случилось в январе, в конце января – я завел ютуб-канал, сделал несколько видео. Потому что, во-первых, увидел социальный контент на YouTube. Я увидел, что это есть. Во-вторых, я этим занимался, но только не на YouTube, помогал время от времени. Бывает, бабушку встречу какую-то возле магазина, но не на таких «рыбных местах», скажем, где-то на рынках, которые разводят людей. Я начинаю разговаривать. И если я ей верю, я беру ее, еду в магазин, покупаю продуктов тысячи на три – ну, как пойдет. Довожу ее до дома. Она говорит: «О, ничего себе! А как это?» Я говорю: «Ладно, не парьтесь». Было время… Делал я это, может быть, два-три раза в месяц. Пробежку делаю, мужика встретил, он мусор убирает в лесу. Я говорю: «А что вы делаете?» Вот я с ним стою и разговариваю, пытаюсь разобраться в нем. Если я этому человеку верю, доверяю, то есть я понимаю, что это просто человек, который что-то делает… Или бабушка, которая мне сказала: «А я масла не ела сколько-то». Я думаю: «Блин, масла не ела бабушка!» То есть меня сразу как-то пробило это – и у меня внутренняя отдача пошла, в общем. И потом я увидел на YouTube социальный контент, думаю: «Класс!» А я люблю видео делать. То есть я был уже на YouTube. Я езжу в Сочи, сноуборд, спорт. У меня там канал был. Я его продолжаю сейчас вести, это чисто личное такое. Есть Instagram, я там готовил. И я думаю: «Классно! То есть я буду и доносить, и делать дело». Илья Тарасов: Кто эти герои? Что за люди? Как ты с ними познакомился? Фрол Соцков: Познакомился с самыми разными случаями. В основном это все «сарафанное радио». Потому что когда узнали друзья, кто-то кому-то сказал, что-то спросил… Вот у меня Леша – можно сказать, друг. Ему 36 лет. Парень живет в деревне, где-то километров пятнадцать от Калуги. У него 1% зрения, видит только силуэты. И живет с отцом, отец подпивает. В общем, я к нему приехал, привез продовольственную помощь, одежду, еще что-то. И у меня задача со всеми героями, так же как и с ним, – изменить его жизнь и добавить туда кайфа какого-то, не знаю, позитива, креатива, финансово чуть-чуть помочь и, может быть, по дому что-то. Ну, как-то помочь, как-то его… Он не выходит в город, он не социален вообще. Ему интересно, допустим, со мной… Я говорю: «Леша, а что ты хочешь? Куда ты хочешь?» Он говорит: «Да я бы пожрать хотел пойти куда-нибудь». Я понимаю. То есть это такие простые радости. Илья Тарасов: Обычные. Фрол Соцков: Конечно. Ему радостно! Мы пошли, куда-то заехали в какое-то кафе, поели. В общем и целом – просто вещи привожу, просто продукты, продовольствие ему в деревню. Разбавляю ему жизнь. Я понимаю, что парень, 36 лет… У него нет друзей, никого вообще, ни девушки, ни жены. Поэтому я немножко внедряюсь в его жизнь и думаю, что… На рыбалку ездили, еще куда-то вывозим. Илья Тарасов: Еще какие герои у тебя есть? Фрол Соцков: Последний герой – Макс. Илья Тарасов: Детдомовец, да? Фрол Соцков: Да, он из детдома. У него вообще сложная судьба, такая тяжелая. Меня вообще впечатлило и удивило то, что он позитивный. У него нет никакой обиды на жизнь, нет никакой тягости внутренней. Хотя должны быть, по всем представлениям нашим, по крайней мере моим. Не знаю, может, это стереотипы. Он обалдеть какую сложную судьбу прожил! От него отказалась мама в детдоме. Это ДЦП, это первая группа. Он не ходил, он ползал, не разговаривал. И никто им не занимался. В принципе, на него махнули рукой, потому что… Перенес потом двенадцать операций! Каким-то образом его поставили на ноги. Он ходит очень сложно, но ходит. И очень радуется этому – тому, что он ходит. Сейчас я сделал сбор средств небольшой, также привлек свои финансы, свои силы, друзей. И мы делаем ему в общежитии ремонт – меняем там окна, делаем стены. У нас подписчик классный, Василий зовут, приехал и просто говорит: «Я помогу с мебелью. Пусть выбирает диван». То есть дал выбрать ему диван. Заказали мы через него мебель. В общем, все это так согласованно. Есть у меня еще мысли насчет этого, потому что… Грубо говоря, ему не дали квартиру. Каждый детдомовец через полгода (ну, сейчас точно не скажу, как по закону) должен получить какое-то жилье в собственность – квартиру или комнату. У него этого не произошло по каким-то причинам. Хотелось бы понять и разобраться, по каким причинам. Так как у меня есть канал, есть какая-то аудитория, я сейчас, ну, в дальнейшем планирую… Он уже написал письмо губернатору – ему отказали как-то так витиевато. И я хотел бы… Илья Тарасов: В этом разобраться? Фрол Соцков: Немножко разобраться, да. Может быть, привлечь своих подписчиков, попросить написать, ну, помочь нам написать куда-то или привлечь внимание к конкретной этой проблеме. Возможно, что-то мы изменим ему. То есть я в это верю. Либо хотя бы помогу. Я в недвижимости работал раньше. Я помогу ему приватизировать эту комнату, в случае чего, потому что он не понимает: «Надо приватизировать? А что мне делать?» Вот так вот. Естественно, параллельно я рассказываю о том, какой он, о чем он мечтает. Мы съездили в зоопарк. Он мечтал, говорил: «Я хочу зверей посмотреть и, может, кого-то погладить». Рассказываю про его личную жизнь, что-то покупаю. В общем, участвую. То есть мы с ним, можно сказать, тоже подружились уже. Езжу к матерям-одиночкам, есть такие тоже у меня. Вот девочка Карина, ее мама Надя – они в дерене живут, на окраине. Маме 32 года. Ну, молодая, можно сказать, девчонка. У нее трое детей. Она осталась сама, муж оставил. В общем, они живут в доме очень убитом. Я собирал друзей, тоже блогеров, мы приезжали. Я им привез на три зимы лесовоз дерева. То есть попилили все. Я все организовал, все сделал. Ну и еще какие-то вещи, какая-то помощь, какие-то продукты. Илья Тарасов: А ты деньги свои тратишь? Фрол Соцков: Свои, да. У меня есть… У меня на канал приходит монетизация и приходит спонсорская помощь, но этих денег не хватит и на создание одного видоса. Вот в таком ключе. То есть это мое хобби, как бы мое удовольствие, мое развлечение. Илья Тарасов: Кто твоя аудитория, то есть твои подписчики? У тебя сейчас, если я не ошибаюсь, 179 тысяч, да? Фрол Соцков: Да. 195 тысяч, если быть точным. Илья Тарасов: Кто они? Кто эти люди? Фрол Соцков: Я раньше думал, что это взрослая аудитория, что это в основном верующие люди. Ну, у меня стереотип, наверное, такой был. Но сейчас вижу, что есть много… В общем, по статистике канала, скажу так, от 17 до 25, от 25 до 35 или 34, что-то такое, – самый большой рейтинг. Даже от 25 до 34 – самый большой, 30%. Также взрослые люди: 45+, 65+. Также есть от 13 до 17, тоже есть какой-то пласт людей. В основном мои ровесники, наверное. Илья Тарасов: А почему социалка? Ну слушай, и так вокруг не все слава богу, а тут еще социалку смотреть. Это тяжело. Фрол Соцков: Может быть, это просто близко людям русским. И этого много вокруг нас, но этого никто не слышит просто, никто может донести как-то, никто не может передать. Илья Тарасов: А кем ты работаешь, если не секрет? Фрол Соцков: У меня было агентство недвижимости, на протяжении семи лет я занимался недвижимостью. Я вырос в Калуге, работал немного в кино каскадером. Илья Тарасов: Но пока ты не обеспечиваешь сам окупаемость своего ютуб-канала, да? Фрол Соцков: Нет, не обеспечиваю, однозначно. У меня, кстати, такая цель есть: чтобы этот проект работал на самоокупаемости определенной. Илья Тарасов: Вообще в принципе зачем тебе ютуб-канал? И вообще зачем социальный ютуб-канал в глобальном смысле? Фрол Соцков: Ты такой вопрос задаешь… как бы философский. Илья Тарасов: Да. Фрол Соцков: «В чем смысл жизни?» На него сложно ответить. Илья Тарасов: Но – можно. Фрол Соцков: Смысл жизни в том, чтобы просто ее жить и хорошо себя чувствовать. Вот так же и ютуб-канал. Мне нравится делать видео. Я делал социальное что-то, помогал людям. Я совместил эти два процесса. И мне нравится то, что получается. Я думаю, что в этом какая-то польза есть. Хотя мне говорят: «Да ничего ты не изменишь! Это все ерунда!» Да, некоторым людям – может быть, не в коня корм. Илья Тарасов: Но кому-то ты уже помог. Фрол Соцков: Да, кто-то конкретный получил вещи. Илья Тарасов: Ну и все. Значит, есть смысл. Спасибо. Фрол Соцков: Спасибо и вам. * * * Илья Тарасов: А сейчас мы обратимся к классическому искусству – документальному кино. На мой взгляд, документальное кино в мире мультимедиа всегда и было рупором социальной темы. Так ли это сейчас, а также о чем думают и снимают современные документалисты – мы выясним у режиссера, члена Гильдии кинематографистов и автора более 20 документальных работ Екатерины Головни. * * * Илья Тарасов: Мы сегодня говорим конкретно с вами о документальном кино. Вообще смысл снимать документальное кино сегодня в России? Екатерина Головня: Вы знаете, я всегда говорю студентам: «Если вы хотите делать документальное кино, вы должны понимать, что это не бизнес, заработать вы не можете. Документальное кино – это жизнь. И ты либо этим живешь, либо ты этим вообще не должен заниматься». А смысл сейчас снимать? Ну, какой-то странный вопрос. Ну я не знаю. Смысл дышать, например. Илья Тарасов: Нет, дышать – понятно. Это тебе нужно для того, чтобы жить. Я имею в виду… Вот люди снимают документальное кино. У нас в стране людей, которые смотрят документальное кино, не так много, потому что в кинотеатрах оно не так часто прокатывается, по телевидению тоже редко увидишь хорошие работы, в основном что-то такое коммерческое и уже суперпопулярное И все документальное кино – его смотрят те, кто хотя бы что-то о нем знает и любит его. А это небольшой процент. Екатерина Головня: Документальное кино снимается для людей. И поверьте мне, что зрителей достаточно. Илья Тарасов: А почему часто «документалка» равно «социалка»? Екатерина Головня: Социальное кино достаточно сложно снимается, потому что… вернее, не снимается, а продвигается. Привыкли мы, что раз социалка, то это должно быть такое: «Подайте, люди добрые! Сами мы не местные. Посмотрите – у нас тут проблема, там проблема. Ой, пожалейте нас всех!» Это, конечно, уже немножко набило всем оскомину. И многие люди считают, что это такая спекуляция на теме жалости. Это категорически неправильно, потому что… Вот я сейчас делаю фильм… ну, не сейчас, а я уже третий год снимаю фильм о детях с ментальными нарушениями. Есть такой оркестр, созданный силами Татьяны Ореховой в 2013 году, который живет только за собственные средства. Татьяна организовала этот оркестр, когда ее третья дочка, которой сейчас 14 лет… 12 лет, простите, родилась с синдромом Дауна, с достаточно тяжелой формой. Две старшие дочери – совершенно нормативные девочки. И когда родился такой ребенок, то у Татьяны встал вопрос: что делать? И она поняла, что делать нечего: либо в интернат сдавать, либо дома сидеть ребенку. И она поняла, что нет, она не такой человек, она очень активная. И она вокруг себя собрала таких же родителей с такими же детками. Там есть и синдром Дауна, есть у деток и аутизм, есть и шизофрения – все что угодно, все ментальные нарушения. И Татьяна создала… Ей помогали еще ее две подруги. Я сейчас не буду врать. Они вместе учились в институте. И они вместе стали преподавать детям, организовали оркестр. Сами шили костюмы детям, сами организовывали детям поездки, сами бегали по учреждениям и каким-то организациям, говорили: «Послушайте наших детей, возьмите наших детей». Сейчас этот оркестр «Солнечные нотки» – он совершенно востребован, популярен. Он ездит по всей стране. Более того, в Германию они ездят, во Францию их приглашают. Это совершенно уникальная история, когда дети с ментальными нарушениями социализируются. И фильм не о том, какие они несчастные, а о том, что нужно такими детьми заниматься и нужно их выводить на уровень социализации. Благодаря музыке и благодаря песням, благодаря всем занятиям, которые проводятся в этом оркестре инклюзивной музыки, те дети, которые плохо говорили, они начали говорить, а те дети, которые вообще не говорили… вернее, те, которые плохо говорили, говорят хорошо, а которые вообще не говорили, они начали говорить. Яркий пример: у меня есть мальчик, которому сейчас 14 лет. Соответственно, мы познакомились, когда ему был одиннадцатый год. Он не говорил вообще – ни «да», ни «нет», ничего. Мог только кивнуть головой, не глядя в глаза. А сейчас это очаровательный четырнадцатилетний парень, который тебе старается рассказать обо всем! Более того, он перевелся в нормативную школу. Конечно, никто ему не снял аутизм. Ну вернее как? У нас, я понимаю, нет такого диагноза «аутизм». Это вообще несчастные дети, которые вообще не у дел. В общем, фильм со знаком плюс – о том, что нужно этим детям помогать. И не только подать корочку хлеба и пироженку, а нужно помогать тем, что заниматься с ними. Илья Тарасов: А какие там еще герои будут? Екатерина Головня: Там есть чудесная девочка Машенька, которая даже с трудом ходила. Это дочь Татьяны. А сейчас это девочка, которая у нас даже танцует и говорит. Ну, не быстро, не четко, но говорит. Там есть совершенно потрясающий мальчик Умет, ради которого мама с высшим образованием бросила в Таджикистане все, старших дочерей и с мальчиком, приехала сюда, потому что в Таджикистане таких детей сразу забирают в дома инвалидов, их считают не людьми. Но она решила, что мальчик может… вернее, мальчик должен жить достойно. И мальчик, между прочим, стал чемпионом… Он и по плаванию, и занимается спортом, и чем только ни занимается. В общем, такой парень очень активный. Илья Тарасов: Меняет что-то искусство, в частности документальное кино? Екатерина Головня: Да, документальное кино меняет, конечно, меняет жизнь и судьбы. Можно помочь людям и спасти людей иногда. Документальное кино очень часто помогает. Был у меня фильм о таджиках в Тверской области, вернее, о памирцах. Памирские таджики, которые бежали от войны и резни в 90-е из Таджикистана через Афган и так далее, осели все в Тверской области по одной простой причине: у главного героя фильма сын был… ну, закончил в советское время школу ГАИ, остался и был капитаном в этой Тверской области. И вот этих таджиков они заселили в какие-то пустующие деревни. Жили там и маленькие деточки, и женщины, потому что мужчины все разъехались кто куда, на заработки. Фильм называется «Затерявшиеся в полях». Он получил приз верховного комиссара ООН по делам беженцев в России. Я знаю, что даже две семьи получили помощь. Там была девочка, у нее не было глаза, ей какой-то протезик сделали. И одной семье помогли получить для детей гражданство. Дети были рождены уже здесь, в России. Ну, я знаю, что этот фильм помог. Илья Тарасов: А вот этот фильм про оркестр – как он что-то поменяет, изменит? Екатерина Головня: Вы знаете, у этого оркестра нет своего помещения, они вынуждены арендовать. Я думаю, что если я сделаю этот фильм достойно, на хорошем уровне, тот кто-то, может быть, из власть имущих заинтересуется вообще этим явлением – социализацией таких детей; ну и все-таки Татьяна получит какое-то здание в Москве. Для них это необходимо. Илья Тарасов: Кино снимать – это же стоит денег. Четвертый год вы без финансирования. Зачем это нужно? Екатерина Головня: Я не знаю. Ну, мне кажется, что если я сейчас остановлюсь, даже в данный момент, когда у меня четыре прошлых проекта завершены, о которых я говорила, – если я остановлюсь, то я не завершу этот фильм. Значит, я не помогу этим детям, о них никто не узнает. То, что я пишу в Facebook… Ну, мало кто на стене написал. А когда будет этот фильм… Все-таки у меня есть некие дружеские отношения с людьми. И я рассчитываю, что я смогу это куда-то пустить на телеканал. И я рассчитываю, конечно… Ну, я уже знаю точно, какие фестивали возьмут. Они уже ждут, поторапливают меня. Поэтому фильм пойдет, я это знаю. Я рассчитываю, что сейчас я попробую найти финансирование на дублирование этого фильма. Мы переведем его на французский и немецкий языки. Ну, я точно знаю, где ждут этот фильм на фестивалях. То есть он уйдет еще из России у нас за границу, но уйдет не со знаком минус – что как это все плохо, а со знаком плюс – что есть такие энтузиасты в нашей большой и необъятной стране, которые хотят доказать всем, что таких детей нельзя бросать. Не знаю, вот за этим, наверное. Мне кажется, что этот фильм… Его очень ждут, во-первых, родители этих детей, они прямо очень ждут. Илья Тарасов: Кайф-то есть от этого? Екатерина Головня: Кайф есть от того, что в момент, когда у меня практически сложились крылья мои, я встретила этих людей. И я поняла, что мои проблемы – это вообще не проблемы по сравнению с жизнью этих людей. То есть я нормальный человек, у которого нет проблем вот такого характера. Есть проблемки, которые не стоят даже, в общем, внимания. А вот люди, у которых действительно реальные проблемы, жизненные сложности, они не просто не сидят сложа руки, а они танками идут напролом. Вот сейчас, между прочим, Татьяна заболела, руководитель оркестра, у нее COVID. И родители к ней ходят, под дверь ей приносят продукты, лекарства. То есть там такая взаимопомощь, взаимовыручка. Я хочу сказать, что весь этот оркестр – это просто одна огромная семья. * * * Илья Тарасов: Современные тренды наступают на пятки документалистам, и скорость потребления информации сегодня диктуют новые форматы. Именно поэтому самая популярная социальная сеть у молодежи сейчас – TikTok, где видео всего длиной 15 секунд. Недавно Ассоциация волонтерских центров решила сделать «ход конем» и привлечь в благотворительность и волонтерство молодую аудиторию. Для этого они сделали коллаборацию с несколькими российскими тиктокерами с миллионной аудиторией и совместно с одной кинокомпанией решили снять об этом сериал. * * * Илья Тарасов: Ваш проект с тиктокерами. В двух словах – что вообще произошло? И так далее. Матвей Масальцев: Во-первых, с одной стороны, есть концепт, который нам понравился. С другой стороны, есть вообще в принципе наше желание бить из всех орудий по всем аудиториям, чтобы вовлекать людей в добровольчество. С тиктокерами понятно – бьем по самой молодой аудитории, в основном школьники. Концепт появился у кинокомпании «Арго». Руководитель этой кинокомпании – девушка, в принципе, вовлеченная в добровольчество. Она знает, что это такое, и довольно давно мечтала сделать какой-то проект, такой более или менее серьезный, про волонтерство, который был бы серьезный, но при этом рассчитанный на молодежную аудиторию, то есть заведомо не очень серьезный. Илья Тарасов: На молодежь и подростков. Матвей Масальцев: На молодежь и подростков, да. Пришла идея сделать сериал с участием тиктокеров, чтобы их аудитория вовлекалась. Нам это понравилось. Мы вошли в долю, Ассоциация волонтерских центров, и совместно этот проект, собственно говоря, делаем. Готовим 16 роликов про разные типы волонтерства, разные направления – практически про все, что есть. Но готовим не в таких форматах, которые были до этого. Один формат – героический. Другой формат – слезы текут. Третий формат – жалостливый. Пятый – какая-то большая документальная история. Нет, мы делаем что-то для детей и подростков. Серия – семь или восемь минут. Это даже, наверное, много. Но еще меньше сделать пока что сложно. И стараемся при этом с какой-то такой фановой подачей рассказать все-таки о серьезных вещах, какие-то мифы развеять, связанные с тем или иным видом добровольчества, и дать какие-то советы, ну и одновременно еще вовлечь. Илья Тарасов: Как продукт, который направлен, условно, на молодежь, как он у тебя просматривался? Ты еще рассказывал мне, что ты проводил эксперимент на своих детях. Матвей Масальцев: Да, я люблю на своих детях проводить эксперименты. Илья Тарасов: Это мы отдельно вырежем. Матвей Масальцев: В хорошем смысле слова. Четверо у меня. Илья Тарасов: Четверо? Матвей Масальцев: И моя четырнадцатилетняя дочка… Как бы мне показалось, что ей не сильно зашло, потому что формат между… То есть это не TikTok, где 15 секунд, и не серьезное ютуб-интервью Дудя на два часа, а что-то между. И надо с этим форматом… Ну, это один человек. С этим форматом нужно еще поиграть, посмотреть, какой будет отклик аудитории. Пока проект, по сути, только начинается. Мы знаем, что… У нас уже есть несколько сотен тысяч просмотров на YouTube. Мы присутствуем в Instagram, на YouTube, на других еще платформах. А замах более чем на 4 миллиона охвата и, соответственно, на какие-то дальнейшие действия. В частности, мы просим людей, которые просмотрели, зарегистрироваться и стать добровольцами на нашей платформе DOBRO.RU. Илья Тарасов: Мы в этой программе рассматриваем, условно, социалку в таких различных аспектах, как документальное кино, игровое кино, опять же YouTube. Этот необычный такой кросс-медиапроект вместе с тиктокерами – тоже интересно. Почему в последнее время такое внимание у аудитории в социальную сферу достаточно активное? Всем что-то интересно, все смотрят. Количество тех же блогеров, которые занимаются социалкой, растет. И народ как-то поглядывает в сторону социалки сейчас. Почему, как думаешь? Или это я ошибаюсь, а всегда так было интересно, просто сейчас мы об этом еще заговорили? Матвей Масальцев: Слушай, этот интерес волнами идет, при этом постоянно растет по экспоненте, начиная еще с 2010 года – с того момента, когда волонтерство и благотворительность вышли в паблик, когда были пожары, потом наводнения. Целая история, когда это стало медийно, интересно и вовлекающе. С тех пор было несколько волн интереса к этой теме. Последняя из них была связана с коронавирусом, с людьми, которым надоело сидеть дома, и они готовы были в том числе помогать другим, рванулись в волонтеры. Это огромно и масштабно освещалось все на федеральных телеках, да и не только телеках, не только в традиционных медиа, но и везде. То есть это тренд, поэтому всем интересно. Я не устаю говорить, что социальная сфера – это одна из тех сфер, где в нашей стране реально можно что-то менять, где работают социальные лифты, где ты видишь результат того, что ты делаешь, где можно применить свою активность в позитивном ключе. Это очень круто. И это вдохновляет людей. * * * Илья Тарасов: Никуда не деться от социальной темы и в игровом кинематографе: «Форрест Гамп», «1+1»… Если вы любите подобные фильмы, то обязательно до конца досмотрите следующее интервью с режиссером Егором Сальниковым, который недавно снял нежное роуд-муви «Смотри как я» о незрячем парне и девочке из детского дома. * * * Илья Тарасов: Привет! Расскажи вообще, как тебе пришла в голову мысль снять именно это кино. Ты мне еще до съемки рассказал, что ты еще автор сценария. Я, конечно, проглядел, к сожалению, эту историю. То есть ты все это написал и все это снял. Как тебе это… ну не то что удалось, а почему ты это начал делать, именно это? Егор Сальников: Привет! Ну, во-первых, я закончил ВКСР. И тогда еще были мечты о разных полных метрах. Началось, наверное, все с моего однокурсника и продюсера Ярика Жалнина. Мы с ним знакомы полжизни. У него был такой короткий метр с такими же героями – слепой мальчик и девочка из детдома. Сценарий сильно отличался. И на волне успеха своего короткого метра, который снял другой режиссер, он предложил мне сделать такое продолжение. Меня зацепила история просто взаимоотношений. У меня, в принципе, и диплом был тоже про детей, и курсовая. Как-то эта тема, видимо, близка и интересна. В принципе, как говорил наш мастер Фенченко Владимир Алексеевич: «Ты должен снимать только то, что хорошо знаешь». Я хорошо помню свое детство, свой переход, который пришелся на ВГИК. И меня зацепила эта история взаимоотношений ребят, которые, сидя в одной машине, бегут, меняются, меняют друг друга. Мы ее расписали и подали на Минкульт. И получилось так, что выиграли. Потом, правда, полностью переписали сценарий, но как бы идея осталась. Илья Тарасов: Для тех, кто не смотрел (обязательно посмотрят), не будем спойлерить, но в двух словах про синопсис расскажи. Егор Сальников: Фильм называется «Смотри как я». Девочка из детского дома и слепой мальчик, они оба сбегают: она – из детского дома, он – от богатого своего родителя. И заключают такой договор: с него – деньги и машина, с нее – приключения и сопровождение, глаза. И они бегут к морю, к свободе, проходят через всякое зло и приключения. Ну, естественно, молодые люди в одной машине обречены на влюбленность. Илья Тарасов: А референсы какие? Егор Сальников: Вообще изначально мы хотели… Илья Тарасов: «Достучаться до небес»? Егор Сальников: «Достучаться до небес», да, «1+1». Но уже потом, когда написали сценарий и даже, по-моему, получили деньги, мне кто-то посоветовал из однокурсников сериал «Конец гребаного мира». Я очень расстроился, потому что очень синонимичная история, очень сильно рифмуется. А потом подумал… Знаешь, как-то так получается, что эта тема эскейпа от общества, видимо, настолько сейчас витает в воздухе, и каждый год она все более и более сгущается, поэтому – бери и снимай. Илья Тарасов: Ты говорил, что нужно снимать то, что хорошо знакомо. Тебе хорошо знакома история ребят из детских домов, история ребят с проблемами со зрением? Егор Сальников: Да. Это еще пошло с того момента, когда мы опять же с Ярославом и с еще двумя нашими коллегами организовали театр невидимый. Это формат, который сложный, потому что легко сбиться, знаешь, в клюкву. Но тем не менее целевая аудитория – люди с проблемами зрения – они просто счастливы. Илья Тарасов: А как это выглядело? Егор Сальников: Что это такое? Это сначала выглядело просто как чтение сказки, но не просто чтение, а это превращалось в театр, потому что были запахи, были прикосновения. То есть такой театр, который нельзя увидеть. А потом этот проект стал разрастаться, получил какие-то спонсорские деньги. Мы поездили по всей России, 35 регионов, по интернатам поездили, где мы знакомились с новыми интересными людьми. А поскольку многие из них не тотально слепые… Да и вообще тотально слепых не так много на свете. Гораздо больше людей, которые просто с проблемами зрения. У всех интересные истории. Жена у меня сейчас занимается… она как бы в системе «Мосволонтер». Илья Тарасов: Да? Егор Сальников: Очень связана с этой темой. Илья Тарасов: То есть вы такие абсолютно социально ориентированные? Егор Сальников: Да знаешь, социально ориентированные люди, наверное, с хорошей долей цинизма находятся, поэтому… Ну конечно, нам в радость помогать. Я, например, во время полных запретов, да и сейчас, когда такие запреты не полные, но как бы… Илья Тарасов: Но есть. Егор Сальников: Но есть, да. Я занимаюсь волонтерством, разношу бабушкам еду с лекарствами. Илья Тарасов: Красавчик! А ты пытался адаптировать, какие-то тифлокомментарии делать, для того чтобы люди с проблемами со зрением смогли тоже посмотреть? Егор Сальников: Они есть. Илья Тарасов: Они есть, да? То есть это кино – доступное. И что сказали? Егор Сальников: Слушай, у нас в «Октябре» была премьера. «Октябрь» – это главный кинотеатр в России. Что очень… Илья Тарасов: Приятно? Егор Сальников: …приятно и удивительно было, потому что мы не сильно бюджетная картина. И там, по-моему, тоже уже была система с тифлокомментариями. То есть было несколько незрячих людей. И девочка, подошедшая к нашему герою, которого играл Миша Мещеряков, студент Школы-студии МХАТ, так гладила его руку и говорила, что все очень четко. Я думаю, что это была для него большая отрада, то есть он в восхищении от этого оказался. И еще была какая-то девушка, тоже незрячая, очень известная. Я сейчас, к сожалению, забыл… Она ведет какой-то блог. И она тоже подчеркнула, что вроде как все хорошо передано. Знаешь, на самом деле, мне кажется, самая большая проблема фильмов про слепых… Ну, наверное, их можно вспомнить и перечислить. Вот недавно был хороший фильм «Инсайт» Владимира Котта, который даже на «Кинотавре» получил лучшую мужскую роль (Александр Яценко). Но там человек, теряющий зрение. Самая большая опасность – это свалиться в такую социальщину. В нашем фильме слепота не играет какой-то главенствующей роли, она не более чем признак главного героя, который определяет какие-то поступки его. Мне кажется, как раз это лучший вариант показать, как интеграция слепого происходит в мире. Илья Тарасов: Ты говоришь «социальщина». А социальщина – это в твоем понимании что? Это когда игра на жалость? Егор Сальников: Игра на жалость, да, такая спекуляция темой. Илья Тарасов: Сколько у вас был прокат? Сколько человек посмотрело? Егор Сальников: Прокат был две недели – в отличие, например, от той же Прибалтики, где все медленно, и прокат шел тоже месяца два-три, до последнего. До сих пор на самом деле фильм где-то идет, в каких-то таких рандомных кинотеатрах по России. Сколько человек посмотрело? Я тебе не могу ответить на этот вопрос. Сборы были тоже очень маленькие. Ну а сейчас фильм выложен на всех онлайн-платформах. И народ, к счастью, в онлайне смотрит больше. Ну, наверное, потихонечку кинотеатры переходят в онлайн. Я думаю, еще лет десять – и постепенно вообще все кино уйдет от кинотеатральной культуры, особенно с такими-то условиями. Илья Тарасов: Всем рекомендую, раз уж кино в открытом доступе на различных онлайн-площадках, заходить, смотреть и писать свои отзывы. Егор Сальников: Да, любой отзыв нам, конечно, очень помогает. И коль уж вы не дошли до кинотеатров и можете посмотреть это все, не выходя из дома, то мы здорово с вами пообщаемся хотя бы вот так – онлайн. Поверьте, как автор фильма я в первую очередь читаю. И любое слово – хорошее или критическое – оно все равно бальзам. А лучше всего, когда это происходит в режиме сбора, потому что это самый приятный такой вариант. * * * Илья Тарасов: Какой вывод можно сделать из всего вышесказанного и вышепоказанного? Социальная тема отлично живет и развивается в любом формате и в любом жанре. А если у вас нет режиссерского образования, нет собственного ютуб-канала или популярной страницы в TikTok, то вы можете сделать доброе дело – снять об этом видео и просто разослать его родным и близким, тем самым смотивировав их на что-то полезное. Это была программа «ЗаДело!». Увидимся ровно через неделю. Пока!