Инна Бакланова: В кошачьей среде очень много ходит слухов на тему сдачи крови, о том, как это вредно. Голос за кадром: С такими слухами Инна и борется. Она биохимик ветклиники. Двадцать лет назад была у истоков создания первой в России службы крови для животных. Инна Бакланова: Вообще в принципе нигде в мире не берут кровь у кошек так, как берем мы. То есть, опять-таки, почему? Потому что нигде в мире нет такой проблемы, как лейкоз у кошек. Наверное, 70% или 80% крови, которая переливается, – это кошки, которые болеют лейкозом. Лейкоз – это вирусное заболевание, передающееся через контакт. Лейкоз – заболевание, при котором наступает анемия, то есть поражается костный мозг и перестают вырабатываться красные кровяные тельца. Голос за кадром: Раз в два месяца Инна приезжает в этот питомник для забора крови. Маргарита Васина: Здравствуйте. Рита. Инна Бакланова: Это Рита. Юлия Берлетова: А я – Юля. Очень приятно! Голос за кадром: Рита больше 15 лет занимается разведением мейн-кунов, из них 10 лет ее питомцы – доноры. Юлия Берлетова: А сколько доноров вообще будет сегодня? Инна Бакланова: Мы пока еще не считали. Ну, наверное, 25–30 примерно доноров. Юлия Берлетова: Ого! Голос за кадром: Инна работает в паре с ветеринарным терапевтом и нефрологом Марией. Имена, вес, особенности характера и состояния здоровья каждого пушистого донора они знают наизусть. Этим, как говорит Рита, и прекрасна инициатива стать и быть донором. Маргарита Васина, инструктор-фелинолог, владелец питомника кошек породы мейн-кун: Животное постоянно мониторится по состоянию здоровья. Это очень удобно, потому что каждые полтора месяца сдаются все анализы. И я, соответственно, могу отслеживать даже смену питания, по анализам сразу будет видно – усваивается/не усваивается. Инна Бакланова: Когда только начинали мы работать, мы обзвонили порядка 50 питомников, и пришло к нам двое или трое из этих человек, самых смелых, типа вот Риты. – Шесть двести пятьдесят. Голос за кадром: Дуся – донор пять лет. А есть Квинта – она все десять лет жертвует свою кровь другим кошкам. Инна Бакланова: Она у нас весит 6 килограмм, поэтому мы возьмем у нее 60 миллилитров крови. Голос за кадром: Процедура донации – как по нотам. В очереди на сдачу сегодня больше 30 доноров. Это значит, что забор крови будет до глубокой ночи. Затем Инна и Маша сразу в обратный путь – везти биоматериал в Москву, там кровь уже ждут. Инна Бакланова, врач-биохимик, специалист банка крови животных: То есть люди уже в очереди, ждут, пока мы привезем кровь. А мы ее еще не обрабатывали. Сначала надо сделать анализы доноров, чтобы понять, нормальная ли кровь. В регионах нет вообще такого. То есть у нас… Сейчас скажу. У нас кошка ездила из Владивостока переливаться. Голос за кадром: Всего в регистре первого банка крови 800 кошек-доноров. Но этого, говорят, все равно мало. Крови из 32 кошек хватит максимум на два-три дня. Не верим. Через несколько дней приезжаем в банк крови. Сергей: Вот оставшаяся кровь. Юлия Берлетова: Вот это? И все? Сергей: А, ну вот еще один. Голос за кадром: Специалисты банка крови ищут возможности поиска новых доноров. Инна Бакланова: Мы организовывали, неоднократно организовывали день доноров. То есть мы призывали людей: «Пожалуйста! У животных будет преимущество в виде бесплатных анализов, то есть мы их обследуем полностью». Поэтому я как человек горячий всегда очень возмущаюсь, когда люди требуют от нас крови. Я говорю: «Вы требуете от нас крови, когда у вас животное заболело. А когда у вас здоровое животное, вы кровь не сдаете». Как быть в этой ситуации? То есть пока болезнь не придет, никто не понимает, насколько это ценно. Голос за кадром: У мейн-кунов самая распространенная группа кошачьей крови – А. Всего их три: А, АВ, В. Инна Бакланова: В России вообще раньше была в основном группа А, географически. B – больше антител у них. Ну, в принципе, переливать можно любую. У собак, наоборот, все проще в плане переливания. Ну, у собак очень много групп крови, но группы крови у собак между собак не вызывают несовместимость. Ее вызывает только один фактор – так называемый DEA 1.1. Если перелить кошке группы А кровь группы В, то это 90%, что будет смерть животного. А у собак происходит просто отсроченный гемолиз, то есть кровь переливается, а через два дня она просто с мочой вся выходит. Голос за кадром: Инна и Маша – сотрудники ветеринарной клиники, где 20 лет работает банк крови для животных. То есть если они занимаются кошками, то Аня с Сергеем – собаками. Сергей Бинюков: Ты приехал к нам? Приехал, приехал. Наши запасы. Ну, тут единственное что? Всю мелочь разобрали, поэтому крупная фасовка осталась. Юлия Берлетова: Это от собачек, да? Сергей Бинюков: Это кровь. И вот в таком виде. Тут по группам она распределена – положительная и отрицательная. Еще у нас тут хранение плазмы. Юлия Берлетова: О, плазма. Дорогая, конечно. Анна Бакирова: Браво! Ай, браво, мой мальчик! Голос за кадром: Ярик. Он же – Ярый. Зверь серьезный. Анна Бакирова: Какая вкусная маска у тебя! Голос за кадром: Овчарке – семь. Из них три года она донор крови. Анна Бакирова: Из него возьмем где-то порядка шестисот… Сергей Бинюков: Семисот. Голос за кадром: Это первый в России банк крови собак и кошек. Ему 19 лет. Руководит им с самого начала ветеринар Аня Бакирова. Анна Бакирова, ветеринарный врач-трансфузиолог, руководитель крупнейшего в Москве банка крови животных: Весь опыт получали самостоятельно. Читали литературу для людей по трансфузиологии. Мы сами находили доноров. Ну, мы и сейчас сами их находим. Начиналось все с трех собак – немецких догов. – Все вторичники? Анна Бакирова: Да, у нас двое сегодня – Ярый и Гроза. Голос за кадром: Пробники с кровью доноров сдают на анализ. С основной массы биоматериала продолжает работу трансфузиолог Сергей, делит на пакеты разного объема. – Вот большие объемы. Но есть же и маленькие, да? Голос за кадром: Часть крови отправляют в центрифугу для разделения на клетки и плазму. Сергей Бинюков: Темные – это эритроциты. Сверху – плазма желтоватая. Все, пошла. Все, ждем, пока перельется. Юлия Берлетова: А потом что? Сергей Бинюков, специалист банка крови животных: Потом это уйдет в заморозку. А нижняя часть смешается с добавочным раствором для более длительного хранения. Срок заявлен для хранения – 42 дня. Без него – 35. Но мы дольше 30 дней не храним. Голос за кадром: Донорская кровь разлетается за считаные дни, на нее бронь. Пока снимали в лаборатории, за ней дважды зашла медсестра. – Она повредила язык себе, у нее была большая кровопотеря. Голос за кадром: В процедурном кабинете – цвергпинчер Боня. Ее готовят к гемотрансфузии. Анна Бакирова: Животному тоже можно перелить кровь. И животное тоже нуждается в этом. Этим можно спасти жизнь. Боже, ну столько заболеваний у собак и у кошек, которые требуют переливания крови. Это и какие-то хирургические вмешательства. Это и автотравмы. Это вирусные и инфекционные заболевания, которые поражают красную кровь животных. Плазма требуется при отравлениях, при потере белка. Голос за кадром: Беда в том, что таких банков крови в стране единицы, и те только в столицах. Свою базу доноров Аня и Сергей создавали годами. Начинали с трех доноров, а сейчас их четыреста. Анна Бакирова: Едем в питомник кавказских овчарок. Сергей Бинюков: Сегодня будет сдавать собачка. Ей, наверное, ближе к десяти уже годам. Родилась она при нас. Анна Бакирова: Ставим, кладем. Голос за кадром: Фурия. Она же – Печенька. Эта кавказская овчарка – донор больше десяти лет. Анна Бакирова: Она с нами родилась, с нами выросла. И всю свою сознательную жизнь сдает. Саша: С удовольствием причем. Голос за кадром: Команда первого в России банка крови животных работает только с племенными питомниками. Таких сейчас двадцать. Саша – профессиональный дрессировщик собак и заводчик кавказских овчарок. Двенадцать лет назад интуитивно согласился на донорство своих собак и не жалеет. Саша:Не сказали, что кровь. Говорят: «Гончаров, будешь?» – «Буду». А потом выяснилось, что кровь сдавать. Анна Бакирова: Мы с наркозом не работаем никогда, потому что… Ну, вы представьте, наши питомники в год сдают по пять-шесть раз кровь. Если пять-шесть раз за год погружать собаку или кошку в наркоз, то это все-таки определенный вред для здоровья донора, на мой взгляд. Мы стараемся мотивировать тем, что питомники будут под контролем нашим. Голос за кадром: На это бонусное предложение хозяева питомников соглашаются. Но так пока только в Москве. Чем дальше от столицы, тем лечение домашних животных становится все более эфемерным. Инна Бакланова: В регионах животных не лечат, там все гораздо хуже в плане отношения. То есть там животными, как правило, как в Москве, в области, в ближайших областях, там животными так не занимаются. Может, переливание там так и не нужно, потому что там сразу усыпляют. Анастасия Мастюгина, технический директор независимой ветеринарной лаборатории, президент ассоциации «Национальная ветеринарная палата»: Ветеринария у нас за последние 10–15 лет сделала огромный скачок, огромный, именно в плане лечения мелких домашних животных. Раньше больше был упор на сельское хозяйство, на медицину сельского хозяйства. Организовать банк донорской крови – это непросто. Это специальные требования. Это специальный подбор животных-доноров. Ведь важно подбирать животных здоровых, проверенных. Со временем, я думаю, как и любая другая услуга, она войдет в обычный рутинный набор процедур во всех клиниках, даже маленьких. Голос за кадром: Анастасия прошла путь от лаборанта к руководящей должности – возглавила независимую ассоциацию ветеринаров. Сейчас в этом профессиональном сообществе 140 специалистов со всей страны. Вместе они разрабатывают стандарты качества оказания ветеринарных услуг. Вопрос гемотрансфузий – один из приоритетных. Анастасия Мастюгина: У меня было вообще два лейкозных кота. Совершенно обычные, да. К сожалению, так уж вышло… Вот был Зефир, который, к сожалению… Но он прожил полтора года счастливой жизни. Юлия Берлетова: Какой хороший! А где вы его взяли? Откуда? Анастасия Мастюгина: А он родился у нашей кошки, которая… Мы повели себя как халатные владельцы. Она у нас гуляла на улице, на приусадебном участке и заразилась, к сожалению. У нее родились два котеночка, которых мы оставили себе. И оба они, к сожалению, были заражены. Был товарищ у меня по имени Пряник. Юлия Берлетова: Сладкие названия какие! Анастасия Мастюгина: Сладкие, да-да-да. Вот он сидит и ждет переливания. Видите, носик у него бледненький, вот такой очень вяленький. Прожил достаточно долго. Вот так вот он радовался сразу после переливания крови. Видите? Как раз мы только приехали, первый раз провели процедуру. Полгода он жил на переливании, каждые две недели. Поэтому вопрос донорства стоит очень-очень-очень остро! Нуждаются животные в этом. Катя Баркина: Очень-очень говорливые собаки. Если кто-то будет брать овчарку, знайте, что они постоянно разговаривают. Голос за кадром: Болтливому Джокеру пять лет. Катя взяла его, когда ему было два месяца. Катя Баркина: Он вполне выполняет все команды, никогда не кусается, ничего. То есть у нас не было никаких агрессивных таких моментов с людьми. Он, по сути, большая такая болонка. Голос за кадром: Катя по образованию ветврач. Во многом поэтому Джокер стал донором крови. Регулярно – раз в два-три месяца – Катя с мужем Николаем везут Джокера на донацию. Дорога из области в центр Петербурга не самая легкая, но это надо и важно, считает Катя. Катя Баркина: Это очень важно. Очень много болезней животных, которые действительно требуют переливания крови, поэтому необходимо оказывать такую помощь животным, иначе просто они не выживут в некоторых ситуациях. И так как у меня крупная собака, соответственно, я понимаю, что мы можем это сделать. Татьяна Камынина: Здравствуй, здравствуй, здравствуй! Хороший мальчик! Голос за кадром: Катю с Джокером уже ждет ветеринарный врач Таня Камынина. Три года как Таня на передовой процесса создания службы крови в Питере. Татьяна Камынина: Животное чувствует себя достаточно комфортно. Он может двигаться так, как хочет. Голос за кадром: Таня не работает с крупными питомниками, приглашает на регулярные донации в клинику домашних питомцев. Но дело идет с трудом – кадровых доноров мало. Собак – около 100, кошек – 150. Татьяна Камынина, ветеринарный врач-трансфузиолог, руководитель банка крови животных в Санкт-Петербурге: Люди считают, что мы на этом зарабатываем. И для того, чтобы клиника не зарабатывала, они говорят: «Мы будем сдавать в организованные группы, сайты, где доноры регистрируются, и в любой момент они могут сдавать кровь». Голос за кадром: Таня – активная противница разных групп помощи животным в социальных сетях, где ищут прямого донора. Это всегда большой риск. Все собаки и кошки должны быть комплексно обследованы перед донацией. Татьяна Камынина: Я вкладываю просто колоссальные средства в том, чтобы привлечь донора. В конечном итоге клиника на крови не зарабатывает нисколько. Мы на крови не зарабатываем, потому что все эти средства уходят на комплексное обследование донора, на бонусную систему поощрений, на эти косынки, кубки, магниты. Теперь у нас после донации фотосессия памятная – для выставления в Instagram и «ВКонтакте». Опять же, для привлечения новых доноров. Есть проблема безответственного подхода к донации, когда человек пришел, один раз сдал кровь, бесплатно проверил свое животное комплексно – и больше мы его не видим. Голос за кадром: В ожидании большого потока доноров команда клиники продолжает изучать кровь и варианты ее заготовки. Так для забора малых порций крови у кошек Таня придумала специальные пакеты. Татьяна Камынина: Эта система для забора крови малых порций разработана нашим банком крови. Голос за кадром: С кошками вообще много тонкостей в работе. А главное – их кровь всегда очень востребована, ее катастрофически не хватает. Татьяна Камынина: Ежедневно порядка 7–9 животных у нас в очереди на кровь. Как только донорская кровь выходит из карантина, она сразу же в течение уже 15–20 минут забирается кем-нибудь. Голос за кадром: Историю ветеринара Тани Камыниной мы рассказывали год назад. Удалось ли ей за это время увеличить число доноров? Татьяна Камынина: У нас появился в штате маркетолог, SMM-маркетолог, интернет-маркетолог, благодаря которым у нас стала развиваться группа донорства крови во «ВКонтакте», в социальных сетях. И приток новых доноров увеличился. Тем самым мы поддерживаем постоянный уровень пула доноров в нашем банке. Регулярно, конечно же, есть и отток доноров, и новый приток тоже есть. Мы бесплатно им читаем лекции по трансфузиологии. Голос за кадром: А как же Джокер? Сдает ли кровь? Катя Баркина: Всем привет от нас с Джокером! Мы все так же продолжаем ходить на донацию и помогать другим животным. Это очень важно для нас. Недавно мы также были на донации, сдавали кровь из яремной вены. Это совсем не страшно, всего лишь после остается небольшое забритие шейки. Ну ничего, скоро отрастет. Чувствует он себя после донации очень хорошо, играет в любимые игрушки, выполняет все свои любимые команды за вкусняшки. Голос за кадром: Планы первого банка крови Северной столицы грандиозные. Татьяна Камынина: К лету мы планируем открыть большую службу крови в Санкт-Петербурге, прямо такую станцию обработки, заготовки и хранения. И проводить научно-исследовательские работы, которых у нас, опять же, всегда недостаточно. Мы хотим, а нам никак или негде. Даже для этой цели я вновь пошла в академию учиться. Мы изменили наше направление касательно региона, Северо-Запада, в сторону не открытия банков крови, а сотрудничества с другими клиниками крупными, в которых мы устраиваем пункт приема крови. Тем самым мы увеличиваем географию донорского движения среди животных. Также налаживаются коммуникации с ветеринарной академией Санкт-Петербурга, уже было прочитано мною две лекции студентам четвертого курса по гематологии. Сардор Говачаев: Это у нас Джек. Его привезли с двойным переломом таза, двухсторонний был перелом. К сожалению, от него отказались владельцы. Потом наш врач-ортопед Алексей Викторович Сапожников, он переломы собрал, то есть мы провели ему хирургическое лечение, была конструкция по сборке таза, так скажем. И он тут проходил лечение, кушал наши витамины и остался у нас тут жить. Правда, у него лапки задние немножко короче стали. Ну, ничего страшного, зато бегает. Корреспондент: А ну-ка покажите, как он бегает. Ну-ка отпустите его. Сардор Говачаев: Давайте. Джек, давай! Давай пойдем. Пойдем-пойдем! Голос за кадром:Джеку шесть лет. В ветклинике при сельхозакадемии города Ульяновска живет третий год. Сардор – один из врачей, которые спасли ему тогда жизнь. Он специалист УЗИ, аспирант аграрного университета. Сардор Говачаев, ветеринарный врач: Это Клава наша, она живет тут у нас, в клинике, радует всех. Она подходила к нам, к ребятам. Вижу – пузо большое. Мне ее стало жалко. Я не думал, что срок такой большой беременности у нас. И по пути сюда уже начались схватки у нее, так сказать, родовая деятельность. Голос за кадром: Добрый доктор Сардор приехал из Ташкента. Там получил среднее специальное образование – фельдшер. И твердо решил стать суперветеринаром. Сардор Говачаев: Дома все время были животные – кошки, собаки, еще были птицы. Была любовь к животным с детства. И была такая мечта – стать ветеринарным врачом. Ну, на самом деле я не понимал вначале, что я стану именно ветврачом. Я говорил, что я буду фермером. Голос за кадром: Про него здесь говорят, что он мастер ультразвукового исследования у самых мелких домашних питомцев. Юлия Берлетова: Меня зацепило, что именно мелких домашних животных. Это очень интересно! То есть это как? Помимо кошечек и собачек – понятно, они маленькие. А ты еще можешь сделатьУЗИ хомячку? Или как? Сардор Говачаев: Да, УЗИ хомячкам делается. УЗИ делается хорькам. Хорьки тоже с патологией сердца встречаются. Юлия Берлетова: Из твоей практики какой самый маленький зверек, кому ты делал УЗИ? Кто у тебя был? Сардор Говачаев: Домашняя крыса была, смотрел. Юлия Берлетова: Что с ней не так? Сардор Говачаев: Надо было посмотреть брюшную полость. Мне самому было интересно. Да, брюшную полость. Голос за кадром: Сардор с третьего курса выступает с научными докладами, принимает участие в конкурсах на звание «Лучшего лекаря», готовится к защите кандидатской. Исследования у него по части ветеринарной ортопедии, с ней он и хочет связать свое будущее. Сардор Говачаев: Проводить сам операции тоже хочу. Ну, это интересно очень – собирать косточки. Голос за кадром: Сардор известен в Ульяновске еще и тем, что он тот, кто умеет прясть и вязать, притом не только варежки с носочками, но и ультрамодные вещи. Шерсть собак и овец берет тут же, на кафедре родного универа. Сардор Говачаев: Работа с шерстью – очень трудоемкий процесс. Я говорю о том, что когда мы берем волокно грязное, мы его сначала стираем, сушим, разбираем. Далее мы его чешем, отделяем короткие волокна от длинных, выбираем мусор. Потом мы должны эти волокна распределить по одному направлению. А потом уже прядем. Прядение тоже… Ну, чем тоньше нить, тем дольше работа получается. С детства пряли в семье, двоюродные бабули, тети занимались этим. Ну конечно, на сегодняшний день они не занимаются. Я просто ходил рядом, смотрел, интересовался, что это такое. Голос за кадром: Вязать сейчас особо некогда – у Сардора нон-стоп дежурства в клинике, в день до 20 пациентов. Большая часть из них оказываются в кабинете УЗИ. В голове у Айболита актуальное исследование, актуальность которого уже отметили научные руководители. Евгений Марьин, доктор ветеринарных наук, декан факультета ветеринарной медицины и биотехнологий Ульяновского государственного аграрного университета имени П. А. Столыпина: В условиях ветеринарной клиники у нас было несколько клинических случаев при заживлении переломов, в том числе костей, на фоне остеомиелита. И мы использовали специализированную аминокислотную наноструктурированную добавку на основе нашего местного цеолита. И в процессе лечения этих животных мы на рентгеновских снимках отмечали положительную динамику. Цеолит – это горная порода, в состав которой входит достаточно большое количество аминокислот и минеральных элементов. Это очень актуальная в настоящее время проблема, потому что очень много у нас поступает животных с переломами. Голос за кадром: А еще чаще у животных случаются растяжения, разрывы связок, сухожилий, особенно у собак и лошадей. И тех, и других успешно лечат в знакомой нам службе крови. Анна Бакирова: Предположительно расслаивающий остеохондрит. Это проблема ростовая в том числе. Я надеюсь, что все будет хорошо. Плечо болит у парня. Левое переднее, видите? Юлия Берлетова: А, вижу, вижу, вижу. Анна Бакирова: Тремор незначительный. Голос за кадром: Это Бонифаций, ему всего год, но зенненхунд начал так стремительно расти, что костно-мышечный корсет за этим процессом не успевает. – Он очень крупный для своей породы. Предыдущий был во взрослом виде такого размера. Голос за кадром: А это Кася, ей два года, она из приюта. Волонтеры Яна и Даниил, которые за ней присматривают, обратили внимание, что их подопечная прихрамывает. Привезли в клинику всю на ту же уникальную процедуру – PRP-терапию. Анна Бакирова: Ну что, вы помните все, что мы с вами делали? Нежно уговаривали собаку не бояться. Яна: Первую процедуру, на удивление, спокойно перенесла. Анна Бакирова: Да и вторую перенесет спокойно. Почему нет? Юлия Берлетова: Это вторая, да? Голос за кадром: Дословный перевод: PRP – обогащенная тромбоцитами плазма. Из цельной крови пациента получают тромбоциты и вводят их локально в место травмы. Это методика быстрого восстановления движения в суставах. Первый этап – сдача крови. Яна, волонтер московского муниципального приюта для бездомных животных «Бирюлево»: Мы просто заметили некоторое время назад, что она чуть-чуть прихрамывала. Речь шла о возможной операции. Но пока собака молодая и бодрая, если есть возможность обойтись процедурами и уйти в ремиссию на несколько… Анна Бакирова: …месяцев. Яна: …месяцев или на какое-то время, то решили попробовать сначала таким образом ей помочь. Собака – партнер. Ждет семью, пока мы ее лечим. Как только вылечим, она готова пристроиться хоть в любой момент. Если ваши читатели или зрители заинтересуются, то она прямо готовая собака. Голос за кадром: После в лаборатории цельную кровь разделяют на компоненты. Сергей Бинюков: Я сейчас переливаю концентрат, но он еще недостаточно очищен. Это будет еще раз в центрифугу загружаться. Вот то, что сверху… Если вы были внимательны, то вы видели, что плазма была прозрачная. Юлия Берлетова: Так, конечно. Сергей Бинюков: А вот сейчас, видите, она мутная? Юлия Берлетова: Да. Сергей Бинюков: Вот эта муть и есть тромбоциты. Голос за кадром: Затем трансфузиолог передает полученную взвесь хирургу. Сергей Бинюков: Сейчас распирает ее немножко и создает болевое ощущение. Жидкость уйдет. Скорее всего, завтра уже будет нормально. Голос за кадром: Кася еще вернется. А вот у Бонифация сегодня заключительный укол. Сергей Лазарев, ветеринарный врач-хирург, травматолог-ортопед: Болезнь заключается в том, что нарастает очень большой хрящ, и он становится недостаточно плотным и кусочками откалывается. Вот эти дефекты мы пытаемся заделать. У нас сегодня с вами крайний курс. Ну, не толстейте. К сожалению, нам по жизни надо быть худым. – Пойдем! Пойдем-пойдем-пойдем! Сергей Лазарев: Учитывая то, что сейчас побаливает и распирает, то просто замечательно! Да, да, да! Все, давай! Давай договариваемся, что больше мы с тобой не встречаемся. Голос за кадром: Руководитель банка крови Анна Бакирова с трансфузиологом Сергеем выезжают с этой терапией в конюшни. Лошади в числе первых, кто очень часто получает подобные травмы. Юлия Берлетова: А вообще частое явление, да? Вот болячки такие у лошадок. Анна Бакирова: Конечно. Особенно спортивные достаточно часто травмируются. Да и просто самая обычная прокатная лошадка наступила – и порвалась. Голос за кадром: Даше 15 лет. У нее непростая судьба. Она спортивная лошадь, но из-за тяжелой послеродовой травмы прежний хозяин от нее отказался. Сейчас у Даши новый владелец, и ей лечат суставы. Юлия Берлетова: А это вы что делаете? Татьяна Гоголь, главный врач ветеринарного центра для лошадей: Ультразвук сухожилия. На УЗИ мы видим, что здесь у нее имеется дефект, да? То есть это не разрыв в данной ситуации, а именно повреждение пленочки, которая покрывает сухожилие, и расщепление. Вот эта жидкость не дает заживляться. Голос за кадром: Сначала у Даши взяли кровь. Затем – магия получения из нее тромбоцитов. Юлия Берлетова: А зачем так много манипуляций с проводочками? Сергей Бинюков: Волшебники никогда не раскрывают свои секреты. Голос за кадром: И само лечение. Татьяна Гоголь: Оставшееся PRP можно замораживать. При необходимости размораживаем и используем. Анастасия Мастюгина: Сейчас огромный запрос на такую услугу, как переливание крови кошкам, собакам, использование различных препаратов крови. И мы в рамках нашей организации прописываем стандарт гемотрансфузии. Он сейчас находится в работе. И когда мы его опубликуем, члены нашей организации могут воспользоваться им и, соответственно, проводить эту процедуру от и до, от начала до конца правильно. И мы бы, конечно, хотели, чтобы такой реестр ветеринарных врачей был по всей стране, чтобы как можно больше ветеринарных клиник вступали в нашу организацию, чтобы мы могли проверить, насколько вот этот конкретный ветеринарный врач может правильно и качественно, и безопасно оказать помощь любому животному. Можно сразу зайти на сайт нашей ассоциации и посмотреть именно список клиник в городе, в котором проживает владелец, какие именно клиники входят в нашу ассоциацию. Оля Ульянова: Наверное, многие знают, что есть не очень добросовестные хозяева, которые заводят животных только на дачный сезон, а потом оставляют их на дачах. Ну, Лютик, эта история про него. Голос за кадром: Лето прошло, а Лютика в город так никто и не забрал. Кролик забрел на соседний дачный участок, где его временно приютили и нашли контакты «Руты». Оля Ульянова: Команда помощи кроликам и грызунам «Рута». Мы занимаемся тем, что помогаем животным, которые попали в беду, которые оказались на улице. Нас очень часто спрашивают о том, где мы берем своих животных. Вы знаете, места бывают совершенно разные. У нас был кролик с кладбища, кролик из парадной, кролика ловили в трамвае, находили на помойке в коробке. Голос за кадром: Оля и организовала «Руту». Было это более 10 лет назад. Она и ее единомышленники спасли уже более 500 беззащитных мохнатых комочков. Оля Ульянова, основатель и руководитель команды помощи кроликам и грызунам «Рута»: Меня всегда спрашивают: «Почему кролики?» Ну, не могу рассказать, почему кролики. Наверное, так сложилось. Может быть, потому что те, кто помогает кошкам и собакам, их достаточно много, а помощь этим животным также необходима, как и остальным. Если, допустим, кошки и собаки еще какое-то время могут как-то прожить на улице, то кролик не проживет. Ну, во-первых, он становится жертвой тех же самых бродячих собак, потому что все-таки он в самом низу пищевой цепи. И потом, домашний кролик, рацион питания которого отличается от того, что он ест в природе. Поев мокрой травы на улице, у него может случиться элементарное вздутие. По сути, от этого они могут умереть. Голос за кадром: У фонда нет приюта. Своим пушистым подопечным Оля подыскивает передержку, а потом – новых хозяев. Некоторое время назад появился вот такой вариант, куда можно определить бездомных малышей. Оля Ульянова: Это квартира одного из наших волонтеров, девушки. Она пока нежилая, как вы видите. Эта девушка разрешила нам здесь устроить такой мини-приют, вот три вольера, ну, за оплату коммунальных услуг. Голос за кадром: Сейчас здесь живет тот самый Лютик, его спасли три недели назад. Еще есть Эль и два очаровательных карликовых кролика – блондинка Лия и брюнет Чубака. Оля Ульянова: Дома же они прекрасно осваивают лоток, особенно если это кастрированное животное, и никогда… Ну, естественно, в новом помещении могут метить территорию, но потом осваивают лоточек и туда ходят. Основа рациона – это, естественно, сено. Оно должно быть 24/7. Как добавка у нас идет смесь семян: здесь лен, кунжут, пажитник и семя петрушки и укропа. И есть еще у нас корм, но, опять же, это как добавка. Это травяные гранулы. Голос за кадром: Оля по образованию дошкольный педагог-психолог. Сейчас руководит частным детским садом. Иногда до работы успевает сюда, а уже после она всегда здесь. Оля Ульянова: Я не могу назвать это игрой, потому что зачастую это требует очень большой отдачи сил, времени и нервов. Час-полтора, наверное, здесь. Это если мы говорим про животных, которые не требуют сейчас медухода, то есть они в принципе здоровые. Приехал, поубирал, покормил – и на этом все закончилось. А если же мы говорим про животное, которое требует медухода, то тогда это какие-то процедуры утром, какие-то процедуры вечером. Плюс еще есть моменты, когда нужно… бывает так, что нужно поехать и забрать животное либо поймать животное. Голос за кадром: Без помощи волонтеров никак. Кто-то помогает с покупкой корма, кто-то – с оплатой лечения или просто с транспортом, чтобы отвезти и привезти животное в клинику, например. В данный момент на содержании у добровольцев 20 кроликов. Виктория Яковлева, волонтер команды помощи кроликам и грызунам «Рута»: Ты мой сладкий! Я просто изначально хотела собаку, а муж сказал: «Давай мы тебе подарим кролика». Ну, мы выбрали кролика, и все. И 10 лет я с ними. Я просто волонтер, я просто их люблю, просто мы их спасаем. Нет, готовить их я не люблю. Я даже не представляю, как его можно приготовить. Вот как? Вот эти уши. Да, зая? Хотя его, в принципе, наверное, дарили как покушать. Голос за кадром: Вика возмущена таким отношением к своим любимцам. У нее дома кролик, и часто она берет на передержку новых найденышей. Сегодня они с Олей на важном для организации мероприятии: известный питерский спортклуб обратился к ним с предложением провести фотосессию спортсменов с кроликами. Оля Ульянова: Одной рукой под попу и задние лапы, а второй – под передние лапы. – Ну и что вы ощущаете? Как вам кролик на ощупь? Денис Захаров, баскетболист: Мягкий. – Как он на ощупь? Трей Томпкинс, баскетболист: Ой, мне очень нравится! Но мне кажется, что я ему не очень нравлюсь. Артем Клименко, баскетболист: Приятный такой, мягонький, тепленький. Крутой! Точнее – крутая. У меня мама разводила, когда я был маленький, поэтому я кроликов люблю. А еще и Год кролика. Вообще красота! – Так она разводила, наверное… Артем Клименко: Ну давайте история будет умалчивать про это. Спасибо большое! Вообще шикарная, такая спокойная. Виктория Яковлева: Поездка любая – вообще для зайчиков это стресс, вообще в принципе это стресс. Почему мы против всяких зооуголков и так далее? Потому что каждый пытается его подергать, потрогать и так далее. То есть мы как бы против этого всего. Но здесь мы понимаем, для чего мы это делаем. Оля Ульянова: Распространить информацию и привлечь внимание людей к проблеме бездомных животных, конкретно бездомных кроликов. И очень надеемся, что к кроликам перестанут относиться только как к мясу, как меху. Это очень умные и милые животные. И они точно так же страдают от человека, как кошки, собаки и все остальные. Голос за кадром: Оля и Вика против формата контактных зооуголков, но тем не менее понимают важность выхода в свет. Иногда они участвуют в крупных зоособытиях. – У вас последний шанс записаться на конкурс «Поющая свинка». Голос за кадром: Это возможность рассказать о фонде помощи «Рута», подружиться с новыми волонтерами, а может, кому найти и хозяина – например, Лютика. Оля Ульянова: Они тоже на самом деле очень милые, очень хорошие. И чем большего размера кролик, тем его поведение… ну, тем более он человеко-ориентирован. На самом деле поведение больших кроликов… То есть это не карликовый, это уже большой кролик, это метис. Их поведение больше похоже на поведение кошки. Голос за кадром: Если вам понравился Лютик – скорее пишите и звоните в «Руту». Контакты в открытом доступе в Интернете. Анастасия Мастюгина: Желаю вам встретить то самое маленькое пушистое счастье в этом году, если вы его еще не встретили. А если вы уже встретили, то заботиться, любить и баловать тот самый символ года, который, возможно, уже находится рядом с вами. Татьяна Камынина: Пусть не пропадет желание взаимопомощи и поддержки близких, ведь только вместе мы сила. Сардор Говачаев: Желаю в новом году новых достижений. С начала года нужно трудиться, нужно всегда трудиться, чтобы получить результат. Надо всегда работать над собой, работать над своей профессией. Оля Ульянова: Хочу пожелать света в душе, мира. Хочу пожелать много солнечных и ярких дней, много искренних и ярких улыбок. А еще хочу сказать, чтобы приобретение любого животного – неважно, кролик, собака, кошка, морская свинка, хомяк, все что угодно, вернее, кто угодно, – чтобы это шло от души, чтобы с этим были согласны все члены семьи и чтобы это было обдуманным и серьезным решением.