Татьяна Бондарева: А во сколько у тебя рабочий день начался? Михаил Чечиков: Ой, где-то с девяти, ну, учитывая дорогу. Голос за кадром: У Миши Чичикова две работы: одна – в Московском метрополитене по графику «два через два», а в остальное время он работает курьером. Татьяна Бондарева: А ты работаешь ради интереса или ради денег? Михаил Чечиков: Скорее ради денег, потому что оплачивать квартиру, которую приобрел, надо. Татьяна Бондарева: У Миши аутизм. Диагноз «аутизм» Мише поставили в Израиле, когда ему было уже 18 лет. Время на реабилитацию было упущено. Миша смог закончить магистратуру, хотел стать преподавателем английского, но не прошел собеседование. Несмотря на хороший уровень английского, он не смог организовать себя и составить план урока. Если не знать особенностей аутичных людей, то отсутствие мотивации можно списать на лень. Татьяна Морозова, клинический психолог, эксперт фонда «Обнаженные сердца»: Их может мотивировать что-то совершенно другое, нежели неаутичных людей. Человеку могут быть интересны вещи, которые другим людям кажутся странными. У кого-то могут быть интересы к каким-то историческим фактам, к каким-то группам животных, к каким-то редким иностранным языкам или просто что-то делать с компьютером. Вот эта мотивация – она менее социальная. Если это совсем маленькие дети, то существует специальная процедура, которая позволяет оценить эту самую мотивацию. И у нас был мальчишка, который очень маленький совсем ребенок, реагировал на социальную похвалу. Но оказывается, что самым главным кайфом для него было послушать гимн Российских железных дорог. У нас были маленькие дети, которым было очень важно принести какую-то веревочку или сухую макаронинку, еще что-то поделать. Ну, если это мотивирует, то, в общем, слава богу. Голос за кадром: Чтобы доехать до работы, Михаил встает в пять утра. В метро он работает специалистом по работе с пассажирами. Мы приехали к нему во время обеденного перерыва. Михаил Чечиков: Посмотрел на вакансию «работа в метро». Подумал: ну, подойдет. Сейчас, по крайней мере, хоть какая-то копейка есть. Информирую пассажиров, как проехать по проездным билетам. Самое странное, когда люди не видят, что написано. Ну и приходится отвечать им. Но, опять же, я не подаю вида, что раздражает меня, стараюсь быть спокойным и сдержанным. Еще нужно внимательно думать, прежде чем что-то сказать. Ну, это, конечно, жизненное правило. Елена Чечикова, мама Михаила: Когда ходил и пытался найти работу, то люди, работодатели видели, что человек непростой, что что-то у него не так. Татьяна Бондарева: А он мог… Вот вы как педагог как думаете? Он бы мог, например, английский преподавать? Елена Чечикова: Нет, потому что… Может быть, с детьми маленькими – возможно. А вот, допустим, в школе, конечно, не мог бы, потому что его бы задразнили. Татьяна Бондарева: А если бы не дразнили? Вот просто обучить может? Елена Чечикова: Конечно. Ему дали хорошее образование, но оно пропадает фактически, потому что он не может найти себе работу. Татьяна Бондарева: А переводчиком? Елена Чечикова: Устный переводчик – нужно иметь быструю реакцию и уметь и слышать, и говорить, и обдумывать, и составлять. Это категорически откладывается. Татьяна Морозова: Здесь как раз нужны службы сопровождения, потому что человеку надо помочь научить, как проходить интервью, как вести себя на экзамене, о чем стоит говорить, о чем не стоит говорить, как при этом сидеть, куда при этом надо смотреть. Потому что мы с вами почему-то понимаем, что нужно смотреть друг на друга и смотреть желательно в глаза. А аутичному человеку это может быть сложновато, и человек может отвернуться. И тот, кто интервьюирует, может подумать, что это не очень вежливый человек. Поэтому научить, что говорить, когда говорить, как сидеть – это важная штука. Голос за кадром: Люди с аутизмом воспринимают только прямые и понятные послания. Вопрос «Как тебе кофе?» они могут не понять. Правильнее будет спросить: «Нравится ли тебе кофе?» Очень часто они говорят готовыми фразами, которые услышали где-то. Им кажется, что она подходит под ситуацию, не понимая ее значения. Смысл фигуральных выражений и поговорок тоже не осознают. Например, я спросила Мишу, хотел бы он жениться на своей девушке. Михаил Чечиков: Я не тороплюсь с решением, потому что это, как говорится, жена… Как там была поговорка? Жена не воробей… Татьяна Бондарева: Вылетит – не поймаешь? Михаил Чечиков: Ну, слово не воробей, да. И есть еще поговорка, когда жену с воробьем сравнивают. Голос за кадром: Несмотря на то, что Миша умел читать с четырех лет на русском, а с шести – на английском, он не всегда понимал значение каких-то фраз. Елена Чечикова: Собственный словарный запас у него был бедный, и он начал говорить книжными фразами. У него речь такая заорганизованная немножко, она не живая, она не эмоциональная, она какая-то книжная, грубо говоря. Третий класс, вот он сидит и пишет контрольную работу. Учительница говорит: «Миша, надо сдавать тетрадь, все дети уже сдали, уже перемена». А он сидит, дописывает. Она говорит: «Миша, сдавай тетрадь». Она подходит к нему в конце концов, вот так тянется к тетради, чтобы ее забрать. И он ее стучит по руке. То есть для него какие-то вещи… Он не понимает, что так нельзя делать. Голос за кадром: В России сейчас работают несколько уникальных проектов, где обучают некоммерческие организации выстраивать отношения с работодателем и трудоустраивают своих подопечных. Одной из них руководит Наталья Водянова – супермодель и основатель фонда «Обнаженные сердца». У ее сестры Оксаны аутизм, и она знает много про особенный мир аутичных людей. Татьяна Бондарева: Ведь это тоже очень большая проблема, потому что человек может устроиться, но, например, не выдержать коммуникации с коллегами. Наталья Водянова, основатель фонда «Обнаженные сердца»:Да, это безусловно. Мы не можем только подготавливать человека с аутизмом. Например, работодатель решается взять человека с аутизмом к себе на работу. И это хороший работник, но он неадекватно себя ведет – например, может пристать к коллеге-женщине. Татьяна Бондарева: Она просто понравилась ему. Наталья Водянова: Она ему просто понравилась. И он не знает, как сдерживать свои определенные эмоции. И это реальная проблема, это реальная проблема, когда человек с аутизмом потеряет свою работу. То есть с ним нужно пройти все возможные сценарии, чтобы ему объяснить, где рамки, что делать нельзя. Голос за кадром: Наталья родилась и выросла в Нижнем Новгороде. В 2011 году открыла там центр поддержки родителей особенных детей. За 20 лет были открыты центры в Петербурге и Москве. Сейчас запустили проект по сопровождаемому трудоустройству. Благодаря ему Алена Соловьева из Нижнего Новгорода устроилась на работу. Алена Соловьева: Тут стоят швабры, совок, метелка, чтобы заметать. Голос за кадром: Уже два месяца как у Алены есть коллеги и своя собственная зарплата. Она сотрудник в клининговой службе и работает на самом большом стадионе в Нижнем Новгороде. Надежда Соболева, управляющая по клинингу стадиона «Нижний Новгород»:Что ты еще сегодня не сделала? Стекла помыты? Алена Соловьева:Стекла? Надежда Соболева:Да. Алена Соловьева:Наверное, стекла буду мыть. Голос за кадром: У Алены аутизм. Самостоятельно найти работу у нее не получалось. По профессии она художник по дереву, закончила колледж. Алена Соловьева:Городецкий колледж. Тут цветы и конь украшен по-городецки. Я искала работу как художник. Татьяна Бондарева: И как? Получилось? Алена Соловьева: Нет, не нашла. Татьяна Бондарева: А почему? В чем проблема была? Алена Соловьева: Потому что такие работы мне в жизни не дадутся. Татьяна Бондарева: А было как-то тревожно за ее будущее? Сергей Соловьев, папа Алены: Тревожно всегда. Ирина Соловьева, мама Алены: Даже сейчас. Сергей Соловьев: Даже сейчас тревожно, потому что устроиться на самом деле в нашей стране, в нашем городе человеку с ограниченными возможностями на работу достаточно тяжело, чтобы и работодатель относился с пониманием, наравне со всеми. Алена Соловьева: Это моя медицинская карта. А это «Мои страдания». «Все за меня переживали, особенно мама». Голос за кадром: Родители Алены – медики. Папа – травматолог, а мама – детская медсестра. Так как специальной помощи для особенных детей не было, то родители самостоятельно изучали литературу, занимались с Аленой, играли, путешествовали. Ирина Соловьева:Шок был сильный, очень тяжело перенесли. Ну, как-то взяли себя в руки. Сергей Соловьев: Самое главное – принять это вовремя. Не уходить, наверное, все-таки проблем. Потому что сколько говорили в садике: «Ну все, оформляйте инвалидность и сидите дом с ней. Все, жизнь закончилась, можно сказать». Ирина Соловьева: Спасибо 91-му садику, нас взяли туда. Хорошо там было. Сергей Соловьев: Здорово помогли. Голос за кадром: Как и все ровесники, Алена пошла в первый класс, но со второго перешла в коррекционную школу. Несмотря на то, что материал она усваивала не хуже других, усидеть за партой ей было непросто. Сергей Соловьев: Она не могла сидеть просто на одном месте, она постоянно двигалась. И если от нее пытались как-то, так скажем, обратить внимание на учебный процесс, она пряталась просто, залезала под парту. Ирина Соловьева: Однако, сидя под столом или под партой, она все равно не теряла мысль. Когда учитель задавал вопрос классу и никто не мог ответить, спрашивали Алену – и она из-под парты отвечала все правильно. Голос за кадром: К собеседованию и самой работе Алену готовили несколько месяцев в фонде «Обнаженные сердца». Надежда Алешина, консультант проекта по сопровождаемому трудоустройству Центра поддержки семьи «Обнаженные сердца»: Мы, конечно же, сталкивались с различными трудностями. Например, на средстве может быть написано, что оно универсальное. И не всегда понятно. Универсальное – это что? Им можно мыть окно, пол, еще что-то? И мы делали какие-то дополнительные визуальные подсказки, подписывали, что конкретно это средство, эта бутылочка – она, например, для протирания пыли. Алена Соловьева: Когда пришла я первый день на работу, мне было неудобно вытащить тележку. Мне даже было неудобно одеть перчатки. И еще мне было трудно запомнить некоторые средства. И мне помогали Аня и Настя. Первым делом я убираю кабинеты, выношу мусор, выкидываю его, а потом мою кабинеты. Надежда Соболева: У нас работают трое ребят – два молодых человека и девушка, как раз Алена. Очень быстро влились в коллектив, прямо в доску свои, можно так их назвать. У нас нет такого, что мы относимся к ним, как к каким-то другим людям. Это обычные молодые люди, обычная девушка. Она добрая, она отзывчивая. Приходя на работу, она приходит и говорит: «Я пришла на работу». Уходя с работы, обязательно отписывается: «До свидания. Я закончила работать. До завтра». То есть у нас такая коммуникация идет. Оксана Еремина, сотрудница клининговой компании: За ней даже не нужно проверять. Она замечает всякие мелочи. То, что я даже порой бы не заметила, она все замечает, каждую крупиночку, что на полу лежит. То есть на нее можно положиться. И я спокойна. Когда я работаю с ней, я спокойна за то, что у нас будет чистота и порядок. Голос за кадром: Фонд «Обнаженные сердца» год назад запустил проект – они начали обучать сотрудников других благотворительных фондов помогать особенным людям найти работу. Татьяна Бондарева: Получается, что тренинг нужно проводить и в организации самой тоже для сотрудников, да? Ольга Шамайко, руководитель проекта «Сопровождаемое трудоустройство» фонда «Обнаженные сердца»: Да, безусловно, работа с работодателем является серьезным и важным куском подготовки к трудоустройству. Она касается взаимодействия с коллективом, подготовки коллектива к приходу нового сотрудника, рассказ об этом сотруднике, может быть. Но вторая часть работы касается того, как важно адаптировать само рабочее место. Голос за кадром: К амбициозному проекту «Обнаженных сердец» два года назад подключилась компания «МБС Груп». Они взяли на работу 14 человек с аутизмом. Сама компания специализируется на IT-решениях в сфере безопасности. Даниил работает в отделе переработки информации. Его задача – просматривать изображения разных ситуаций на дорогах и отслеживать несоответствие номерных знаков и адресов. Даниил:Ну, в данный момент пытаюсь определить, по какому адресу зарегистрирована машина собственника. Татьяна Бондарева: Какие у вас друзья были в детстве? Даниил: Да у меня немного друзей-то было. С четвертого класса я начал заниматься историей, то есть это как-то определило мой, как говорится, круг интересов на ближайшие несколько лет. Голос за кадром: Даниил здесь работает всего второй день, но уже освоился. Ему, можно сказать, повезло: его коллеги уже помогли работодателю адаптировать доступную среду в офисе под запросы аутичных людей. Валентина Хизова, руководитель отдела «Предобработка» компании «МВС Груп»: Мы выбирали рабочую зону, готовили мебель. Нам очень тщательно подбирали цвета, подбирали для зоны отдыха, подбирали непосредственно столы. То есть учитывалось все: высота, ширина, цвет, как будем размещать. У нас есть ребята, которым нравится, чтобы зона отдыха непосредственно была, скажем так, расположена к стене. Кому-то нравится, чтобы взгляд его падал, скажем так, в коридор, чтобы он мог видеть движение. Есть ли отражение на монитор света или нет? Жарко или нет? Какую более комфортную температуру ему подобрать? Есть ли помехи, скажем, звуки с улицы или нет? То есть это все учитывалось. Татьяна Бондарева: А в open space хотите переехать? Даниил: Ну, вообще мне удобно и здесь, потому что здесь как-то поспокойнее все-таки. И мне нужно такое широкое пространство, где много народа сидит. Вы знаете, это даже не стеснение, а скорее это личный дискомфорт. Анна Шапиро, директор по персоналу ГК «Урбантех»:Здесь работает наше очень большое подразделение, очень важное для компании. Это open space. Ребята с аутизмом работают иногда в отдельном помещении, иногда выходят сюда работать. Наша конечная цель, конечно, чтобы ребята работали все в open space. И здесь у нас есть такой мониторинг того, как идет работа. Всегда есть ответственный на площадке, который заполняет, когда у сотрудников была работа, когда были перерывы. То есть мы смотрим, в каком режиме им комфортно работать. Ребята довольно чувствительно относятся к тому, где находятся их вещи. Мы сделали отдельное размещение для их верхней одежды, для рюкзачков и так далее. Татьяна Бондарева: А ребята какие работают? Валентина Хизова: Я считаю, что замечательные. Они очень усидчивые. Им очень нравится, скажем так, в первую очередь то, что они любят автомобили, они любят рассматривать марки и модели. Отсюда у них идет и хорошее качество работы. Они очень внимательные и хорошо запоминают информацию. Да, кому-то требуется чуть больше времени, но когда они начинают выбирать адреса, у них даже получается как-то своего рода, скажем так, азарт. Анна Шапиро:Мы снимали обратную связь у ребят с аутизмом: что им удобно, а что неудобно. И поняли, что то, что неудобно, неудобно вообще для всех сотрудников. И мы меняли кресла на более комфортные, меняли столы, потому что там нужно было большее расстояние перед большими мониторами и так далее. То есть, в принципе, такой вклад ребята с аутизмом внесли в улучшение обстановки для всех. Татьяна Бондарева: То есть обычные сотрудники тоже развиваются? Валентина Хизова: Да. Я вам хочу сказать, что это тоже плюс. Татьяна Бондарева: А как, кстати, это повлияло? Валентина Хизова: Я думаю, что люди стали более терпимы – терпимы к ошибкам чьим-то, может быть, даже к замечаниям чьим-то, то есть стали более спокойными. Голос за кадром: Каждые 50 минут аутичный сотрудник может взять перерыв на 10 минут и уединиться в комнате отдыха. Делать перерывы необходимо, чтобы не случилось сенсорной перегрузки. Татьяна Морозова: Есть такая вещь, которая называется «сенсорная перегрузка». Вот если представить, что мы с вами мир воспринимаем в 20% какой-то паники, когда слишком сложно, слишком шумно, то у человека с аутизмом это может быть 200% интенсивности. Вот это шуршание людей, которые вокруг, звуки резкие, запахи – они приводят к сенсорной перегрузке мозга, и человек может просто вести себя не самым приемлемым образом. Он может начинать паниковать. Он может кого-то, кто неожиданно близко подошел, и не потому, что человек хочет что-то плохое сделать, он может оттолкнуть, потому что он начинает воспринимать слишком большой поток сенсорной информации как угрозу для собственной жизни. Наталья Водянова: У человека может случиться паника. Может быть, мы даже не знаем, но он боится ос, а она влетела в комнату. И если человек обычный может, даже если у него произойдет паника (ос боятся многие), но мы будем знать, как себя вести. А если вдруг у человека с особенностями развития происходит паника, то у всех других еще паника. Голос за кадром: Но у каждого аутичного человека есть свои сенсорные особенности. Это миф, что они все обязательно интроверты, боятся яркого шума и света. Татьяна Бондарева: А как ты реагируешь на шум? Михаил Чечиков: Ну, нормально, спокойно. Есть люди, которые не переносят шум, а я… Ну, смотря какой шум. Алена Соловьева: В автобусе меня люди не раздражают. Правда, иногда бывает немного страшно и тесно. Ну, когда люди начинают давить – это бывает очень тесно. Голос за кадром: Многим аутичным людям сложно запоминать новые маршруты, им легко заблудиться. Анастасия две недели сопровождала Алену и приглядывала за ней во время рабочего дня. Анастасия Короткова, инструктор Центра поддержки семьи «Обнаженные сердца»: Алена не знала маршрут, она путалась с выходом на нужной остановке. И мы отрабатывали этот маршрут, чтобы не было сложностей, чтобы она выходила только на своей остановке, чтобы она готовилась заранее к выходу на этой остановке, не в последние секунды вскочила и побежала, а чтобы это все было заранее. И в этом тоже были сложности. Алена Соловьева: Если честно, мне и раньше не было страшно, даже когда я ездила одна. Родители за меня волнуются. – Как прошел первый рабочий день? Ирина Соловьева: Достаточно спокойно. Мы не ожидали. Очень спокойно. Она пришла, конечно, вся в восторге была, говорит: «Мне так понравилось! Я еще пойду. Я теперь, как все. Я буду ходить на работу, как все». Мария Бурчакова, координатор проектов БФ «Лучшие друзья»:Ребята очень хорошо информацию с родителей считывают. Если родитель говорит: «Нет, ты не будешь работать, тебе не нужна эта работа», – и если даже человек стремится к этому, то он не будет. А вот перед глазами у меня удачно трудоустроившиеся ребята, и у всех у них у мамы позиция такая: «Какой бы ты ни был, ты взрослый человек и ты должен работать, как бы тебе ни было трудно, как бы мне ни было трудно». Но гиперопека встречается, наверное, в 80% случаев. Антонина Кудыма, бабушка Артура: Вот они ложками играют, тут фигурки составляют. Ну, в общем, занимался. В общем, отличий у него не было от детей. Мы же с ним, куда бы ни ездили, отовсюду привозили фотографии. Голос за кадром: Количеству детских фотографий Артура можно позавидовать. Бабушка Антонина Афанасьевна снимала любимого внука с самого рождения, потому что сама и вырастила. Антонина Кудыма: Из роддома забирали мы тоже, но с месяца он уже с нами остался один, без родителей. Родители уехали за полторы тысячи километров, потому что дочь училась, а зять поехал вместе с ней. Приехали они, когда ему исполнилось три года. Он уже привык к нам, своих родителей забыл. В общем, воспитывался нами, с дитем заниматься никому не хотелось. Артур: Это моя комната, здесь я сплю. За столом я читаю книги, рисую картинки, истории. Голос за кадром: У Артура нет аутизма, но в два года поведение и здоровье мальчика резко изменились после некачественной прививки, как говорит бабушка. Сейчас у парня диагностировано легкое расстройство психологического развития. Антонина Кудыма: Получился отек Квинке, и мы стали ездить по больницам. Голос за кадром: В детстве Артур ходил в обычный детский сад и до пятого класса учился в общеобразовательной школе, но пришлось перевестись в коррекционную. Антонина Кудыма: Учителя его очень даже хвалили и говорили: «Почему он сюда пришел?» Из-за речи. Потому что ему нужен дефектолог. Голос за кадром: Артур закончил кулинарное училище, но по профессии работать не получилось – из-за смен по 16 часов у молодого человека начинала болеть голова. Антонина Кудыма: Из-за скорости он временами не успевал. Они на него как бы ворчали, а на него ворчать нельзя – у него начинает болеть голова. Татьяна Бондарева: А есть какие-то секреты, помогающие человека замотивировать на работу? Татьяна Морозова: Здесь все-таки важно понять, что человека интересует в первую очередь и, кроме всего прочего, помочь преодолеть какой-то негативный опыт. Что говорят взрослые с аутизмом? Им так часто и так много говорили чего-то ужасного и неприятного: «Ты неспособный», «Ты ленивый», «Ты какой-то еще», – что каждый новый выход куда-то – это ожидание, что опять кто-нибудь какую-нибудь гадость скажет. И поэтому очень важно, чтобы люди понимали, что в них есть сильного и хорошего (а это есть в каждом человеке), и в чем может понадобиться помощь. Артур: Когда я, например, захотел побаловать себя, могу приготовить блинчики, омлет, бутерброд на сковородке с батоном пожарить. Антонина Кудыма: Поставили его в Воронеже в центр занятости. Ну, ему предлагали там работу. Но как услышать про инвалидность – даже не смотрят на человека. Голос за кадром: Сейчас бабушка внуком очень гордится, и не только тем, что Артур помогает ей по хозяйству. Два месяца назад он устроился на постоянную работу – на швейное производство в Воронеже. И даже купил себе телефон, «Монополию» и колонку. – А что получается легче всего, Артур? – Все. Артур: Начинается рабочий день с восьми утра, но я прихожу пораньше – в семь утра. Из дома я выдвигаюсь на автобусе, доезжаю до определенной остановки, Курский вокзал, и оттуда пешком иду до работы. Свежий воздух. Вот здесь я работаю. Здесь складываю одежду, упаковываю. Татьяна Бондарева: А кто тебе помогал? Расскажи. Артур: Петровна и Михайловна. Ольга Маслова, упаковщица женской одежды: Упаковывал он комбинезоны медицинские. Это, конечно, было тяжеловато для него, потому что они большие, ну, громоздкие. Не сразу получалось, но он освоил и это. Так что он хорошо теперь упаковывает. Он как бы схватывает быстро то, что по работе. Елена Ишутина, исполняющая обязанности директора в торговом доме «Мерселис»: Артур вообще молодец, тихий, спокойный, улыбчивый, разборчивый, никогда не лезет вперед с какими-то советами своими, вопросами и прочее. То есть очень комфортный сотрудник, аккуратно исполняет. Остальные работники им довольны. Он работает у нас в цехе упаковки, он упаковывает уже готовые отшитые изделия, раскладывает их правильным образом, складывает и вкладывает в пакетики. Помимо этого, он их маркирует, то есть к этикетке нужно приклеить штрих-код, специальную веревочку, которая будет держаться. Ну, либо веревочка, либо цепочка – в разных изделиях у нас используется разная фурнитура. Он ее подвешивает, приклеивает, упаковывает, складывает. Соответственно, на пересчет сдает уже на склад. Артур: Я очень горжусь собой, что у меня появилась такая замечательная работа. Очень надеюсь, что здесь будет все хорошо. Голос за кадром: Одна из самых главных причин, почему аутичные люди не могут найти работу или удержаться там – это их изоляция от общества, еще начиная с детского сада. Екатерина Мень, президент Центра проблем аутизма: Дело в том, что люди выросли отдельно друг от друга. На сегодня пока… Не было у нас предыдущие 20–30 лет развитого инклюзивного образования, поэтому люди жили в параллели. Они не знают друг друга, они не знакомы – нейротипичные и нетипичные. Типичные боятся этих, эти боятся этих. Будущий сотрудник и его работодатель – они должны сидеть на горшках рядом. Голос за кадром: Екатерина Мень руководит некоммерческой организацией «Центр проблем аутизма» в Москве. Они разработали и внедрили модель инклюзивного образования в школах – это когда дети с аутизмом и без учатся вместе, но у них учебные программы немножко отличаются. – Просто общаюсь точно так же, как с обычными людьми. Нет, ну есть… Не кричать на них, обижать их никак. И, в принципе, все. Екатерина Мень: Если мы хотим, чтобы ребенок с аутизмом вышел на работу в 20 лет, то где-то с 12 лет мы должны готовить его на самом деле к выходу на эту работу. Плюс параллельно мы занимаемся, естественно, мониторингом рынка труда, потому что сегодня большая часть опять же колледжей для ребят с ОВЗ (ограниченными возможностями здоровья) готовит тех, что на рынке труда не востребовано. Голос за кадром: В центре готовят старшеклассников и к поступлению в колледжи и институты. Проект называется «Такой же другой». После школы подростков встречают специально обученные тьюторы и провожают на занятия в мастерские, во время которых специалисты тщательно наблюдают за воспитанниками и выявляют способности к какой-то профессии. Петр сам может написать специальную программу, благодаря которой собранная им также машина будет ездить по заданному алгоритму. Мастерская робототехники – это совместный проект Центр проблем аутизма и Московского авиационного института. Преподает там студент третьего курса Андрей Стрельников. Возможно, через два года они с Петей будут учиться в одном институте. Андрей Стрельников: Твое задание было – доехать этим рулевым механизмом до финиша и проиграть мелодию. Покажи, как ты сделал. Дай пять! Голос за кадром: В центре также обучают навыкам, без которых аутичные люди могут оказаться в опасности. Например, говорить «нет», когда подходят незнакомые люди. На кулинарных курсах учат не только готовить, а важно научить планированию: составить список продуктов, купить все в магазине и потом только приготовить. Это помогает развивать перспективное мышление, с которым у аутичных людей большие сложности. Дарья Малышева, поведенческий аналитик, куратор проекта «Такой же другой»: Петр пойдет учиться, потому что у него, скажем так, достаточно высокий уровень. И экзамены он тоже в этом году пойдет сдавать, скорее всего, вместе со своими одноклассниками. Но, скорее всего, он будет сдавать урезанный вариант с условиями адаптации. То есть те же самые, в принципе, предметы, которые будут сдавать его сверстники, но на более лояльных условиях: чуть больше времени, чуть меньше детей в помещении. Ребята с расстройством аутистического спектра бывают очень разного уровня, и некоторые уже тоже давно учатся в институтах, в колледжах. Просто дополнительно адаптированных программ пока еще нет. Татьяна Бондарева: Вы первые? Дарья Малышева: Да, мы будем первыми, кто будет это на таком большом количестве ребят отрабатывать. Голос за кадром: Людям с аутизмом и ментальными нарушениями приходится учиться всю жизнь простым для нейротипичного человека вещам. Чтобы попасть на швейное производство, Артур проработал два с половиной года в мыловарне. Сегодня заглянул к друзьям в гости. Артур: Привет всем! – Привет, Артур! – Сделаем бомбочку с рыбой, синий с солью. Еще глаз можешь подрисовать рыбе. Артур: Сейчас буду украшать ее блестками. Наталия Кузнецова, менеджер проектов ВРООНИ «Искра Надежды», руководитель «SP.Мануфактура»: Первый момент – то, что ребята с ментальными расстройствами не очень понимают, что такое трудовая дисциплина. То есть для них работа – это какая-то полезная трудовая дневная занятость, скорее всего. Мы их обучали, что нет, это не так. И на текущий момент ребята у нас получают зарплату, и они понимают, что они эту зарплату получают именно за сделанную работу. То есть какую-то продукцию они сделали, мы ее реализовали – они получили деньги. Ничего не сделали – соответственно, зарплаты нет. Вот этот момент с ними, в том числе с Артуром, мы долгое время прорабатывали. За эти два года Артур пробовал себя на открытом рынке, возвращаясь обратно в наш проект после каких-то неудач, и мы с ним отрабатывали те моменты, которые не позволили ему остаться у предыдущего работодателя. Артур: Научили терпению, усердству. Без них я бы не смог найти работу. Татьяна Бондарева: Ты скучаешь по своим друзьям? Артур: Да, очень сильно скучаю. Если им потребуется какая-то помощь, я готов после работы сюда приходить и работать. Голос за кадром: Артур продолжает посещать тренинги, чтобы быть более самостоятельным. – Сейчас вы разобьетесь в коллективчики небольшие и пойдете жить в свой будущий дом самостоятельно, где не будет мамы, где не будет бабушки. И нужно будет самостоятельно этот дом обставить и решить, где что будет стоять. Мария Бурчакова: Все наши управления направлены на то, чтобы ребята думали, свои мысли выражали и могли их и не высказать, и высказать друг другу, чтобы это было понятно. И сегодняшний тренинг как раз посвящен самостоятельной жизни. Это как раз первая ступень, когда осознание себя: «А могу ли я жить самостоятельно? А все ли я правильно понимаю? Что делать здесь, а что делать здесь?» Со стороны может показаться: ну чем они там занимаются? Ну, ля-ля-ля, что-то разговаривают, не разговаривают. А реально ребята учатся говорить. Потому что за них кто говорит всю жизнь? Родители. Антонина Кудыма: Он нам говорит: «Без стука ко мне не входите». Я говорю: «Постучим». Татьяна Бондарева: Хочешь ли ты завести семью? Артур: Да, хочу девушку и два ребенка, две девочки. Татьяна Бондарева: А почему именно две девочки? Артур: Мне девочки больше нравятся. Мальчики – они вырастут, пойдут в армию. А девочки по-другому, они маму будут слушать. Антонина Кудыма: Злобы в нем нет, он очень добрый, слишком добрый. Иногда даже бабушка ему говорит: «Нельзя быть таким сильно добрым, потому что жизнь разная». Ну конечно, душа болит за него, за будущее. Ну, думаю, что справится. Голос за кадром: Родители и сотрудники фондов радуются за молодых людей. Говорят, что перемены кардинальные. Алена Соловьева: Привет, Настя! Привет, Надя! Я приехала с работы к вам. Голос за кадром: Алена предложила сама помочь убрать игровую комнату в фонде и заодно показать, чему научилась. Алена Соловьева: Я буду протирать стол, мыть пол в зеленой комнате. Сергей Соловьев: Таких друзей, чтобы постоянно общаться, нет. Ирина Соловьева: Психолога и педагога она считает своими друзьями, то есть она их называет по имени. И она прямо говорит: «Это мои друзья». Переписывается с ними, гулять ходит. Надежда Алешина: Когда она пришла, она была менее общительная. Ей, может быть, было трудно, наверное, понимать какие-то правила социальные, которые есть: прийти и первой поздороваться, например. Мы научили ее справляться в различных ситуациях. Например, что делать, если какая-то опасная ситуация вокруг происходит либо какой-то человек, может быть, идет. Она знает, что делать, если, например, эта ситуация происходит. Ирина Соловьева: Она очень изменилась. Она стала чаще смотреть на время, то есть чтобы ей успеть. Сергей Соловьев: Еще она общается по-другому даже. Когда начала работать, общение уже совершенно другое, то есть это уже не как ребенок, а уже общается как взрослый человек. То есть более жесткая, может быть, даже стала, то есть уже свою точку зрения начинает отстаивать больше. То есть очень сильно изменилась. – А с людьми стала вообще общаться? Нет? Сергей Соловьев: Ну, я думаю, что вы заметили. Татьяна Бондарева: А вы заходите с какой зарплатой в голове? Михаил Чечиков: Хотя бы 50. Татьяна Бондарева: Ну а максимум? Михаил Чечиков: 50–70. Голос за кадром: У Миши тоже могут произойти изменения и, может быть, получится работать по профессии учителем английского. Он уже заполнил заявку на сайте организации, которая помогает найти людям с инвалидностью работу. Михаил Чечиков: Ваш вопрос? – Что хочу работать, хочу найти работу. То есть этот текст вам придет на почту. Михаил Чечиков: Так. «Хочу найти работу». Хорошо. Ну, я там телефон указал, так что они могут, наверное, еще перезвонить. – Да. Ну, скорее всего, на почту напишут. Михаил Чечиков: А, на почту? Хорошо. Ну хорошо. Все, спасибо. До свидания, до свидания. – Все, спасибо. Рады знакомству. Михаил Чечиков: Интересные впечатления. Спокойно держался. Ну, был собой почти. Я узнал полезную информацию, по крайней мере узнал, куда обратиться. Наталья Водянова: Если человек с аутизмом на своем месте, если он любит свою работу и он вовлечен в процесс, то он будет незаменимым сотрудником, он будет лучшим сотрудником в компании, он будет давать такие показатели, о которых компания может даже и не мечтать. И вот это не потому, что они какие-то гении. Если это бухгалтер или даже просто человек, который работает на фабрике. Это то, что мы хотим и пытаемся донести, для того чтобы работодатели посмотрели на этот кластер общества и заинтересовались, пришли к нам и сказали: «Найдите мне, где в моей компании я могу задействовать человека с аутизмом». Татьяна Бондарева: А еще они честные. Наталья Водянова: Они, безусловно, да, очень-очень честные, да. Это человек, который никогда не возьмет лишних часов или минут, или не позвонит и не скажет, что он болеет, когда он не болеет, или из бюджета не украдет какую-то копейку. Татьяна Бондарева: Это дорогого стоит. Наталья Водянова: Согласна. Анна Шапиро: Самый большой подарок, который вы можете им сделать, – это не подчеркивать, что у них есть некие особенности, то есть создавать такую среду, в которой они максимально раскрываются, с одной стороны, то есть учитывать, что эти особенности все-таки есть, а с другой стороны, не делать этого разграничения, ни в коем случае. Голос за кадром: В России живет более миллиона человек с аутизмом и другими ментальными особенностями. И это только по приблизительным оценкам, официальной статистики нет. Многие могут и хотят работать. Это важно не только для их психического и физического здоровья, но и для их семей, которым приходится содержать уже не детей, а взрослых трудоспособных людей. Если помогать им с самого рождения, не изолировать от сверстников, развивать программы коррекции и относиться с пониманием в школе, в институте и на работе, то тогда наше общество перестанет делиться на типичных и атипичных.