СЮЖЕТ Илья Тарасов: Вы смотрите программу «ЗаДело!». У нас в гостях – Мария Сиснева, попечитель благотворительного фонда «Просто люди» и координатор общественного движения «STOP ПНИ». Как оказалось, что вы эту историю знаете даже ближе, чем я? Мария Сиснева: Я работаю в этом интернате волонтером. По определенным причинам я решила в эту историю не вмешиваться, потому что я помогаю порядка 30 людям, которые живут в этом интернате, и мне не хотелось бы попасть в зону конфликта интересов. Но вообще в моей практике случались истории похуже. Например, известная история про бывшего директора психоневрологического интерната № 30, который передавал квартиры по договорам ренты бывшим сотрудникам интерната. Сложившаяся ситуация с интернатами создает огромную почву для злоупотреблений. В сложившейся системе директор интерната является одновременно и опекуном… Илья Тарасов: …и боженькой практически. Мария Сиснева: Да, практически боженькой. И одновременно он является поставщиком услуг. То есть нет никакой независимой оценки, независимой защиты. Ну, мне это больше всего напоминает ситуацию крепостного права, честно говоря. Илья Тарасов: Или тюрьмы. Мария Сиснева: Да нет, даже в тюрьме человек знает, во-первых, за что он там находится, а во-вторых, когда он оттуда выйдет. Когда я училась на клинического психолога, я познакомилась с девушкой в психиатрической больнице. Она с детства была в системе, то есть сначала в детском доме-интернате, а потом в психоневрологическом интернате. Она рассказала мне свою жизненную историю. И я буквально остолбенела, превратилась в соляной столп. Я не верила, что в нашей стране вообще так может быть, чтобы человек с рождения и фактически до смерти был обречен на заключение, человек, который не совершал никакого преступления. И сначала я начала помогать конкретной девушке. Мы организовали волонтерскую группу. Потом к нам подключились волонтеры других интернатов. Таким образом, мы объединились в общественное движение «STOP ПНИ». Илья Тарасов: «Какие-то интернаты, где живут какие-то дураки», – так думает большинство. И они ничего не знают об этой системе, о том, что: а) она неправильная; и б) туда может попасть любой из этих людей, которые даже так думают. Мария Сиснева: Да, это так. Илья Тарасов: А зачем туда ходить волонтерам? Мария Сиснева: Я просто не могу оставаться равнодушной к судьбе этих людей. Возможность работать там волонтером дает мне шансы кого-то из них вытащить из системы. Страшно еще то, что в психоневрологических интернатах перемешаны все. Как сказал один писатель, «психоневрологические интернаты – это свалки людей». Их туда просто выбросили, от них отказались. Илья Тарасов: Ваши друзья, пять разных судеб. Мария Сиснева: Есть молодой человек, он попал в интернат после психиатрической больницы. Он шахматист, выигрывает все соревнования по шахматам среди инвалидов города Москвы. Он увлечен астрологией, причем увлечен именно с точки зрения математики, у него математический ум. Очень приятный человек. Несмотря на то, что он лишен дееспособности, он имеет возможность работать, он работает в гончарной мастерской. У него, конечно, очень высокие шансы выйти из интерната. Илья Тарасов: А сколько ему лет? Мария Сиснева: Ему – 46. Илья Тарасов: А девушка? Мария Сиснева: Девушке, с которой я общаюсь, чуть старше 30. Воспитывалась в семье, которая не направила ее почему-то на получение даже коррекционного образования. У нее эпилепсия. К сожалению, эпилепсия в некоторых случаях влияет на интеллект, то есть ей тяжело учиться. Тем не менее она приходит к нам в обучающую группу. Мы играем в «Монополию» для того, чтобы она научилась пользоваться деньгами. Парень, с которым тоже я очень дружу, недавно вышел на работу. Он попал в психоневрологический интернат из-за того, что злоупотреблял психоактивным веществами. Семья, родители очень волновались. Ну, уж я не знаю, каким образом, но ему был поставлен диагноз «психическое расстройство». Он очень стремится вырваться оттуда. Его видел независимый психиатр и, честно говоря, психического расстройства там не нашел. Я думаю, что мы его оттуда вытащим обязательно. Девушка, которая попала в психоневрологический интернат из-за того, что у нее органическое поражение центральной нервной системы вследствие ВИЧ. То есть очень поздно ВИЧ обнаружили, уже была повреждена центральная нервная система. Все вообще удивляются, что она там делает, но, между тем, она там и лишена дееспособности. Другая девушка, которую мне очень жаль, биполярное аффективное расстройство компенсировала алкоголем. И тоже семья не захотела это все терпеть. В общем, довольно просто этот вопрос решается в настоящий момент. Илья Тарасов: То есть родственники сдали? Мария Сиснева: Да. Илья Тарасов: И я могу сдать своих родственников? Мария Сиснева: Если задаться целью – конечно. Илья Тарасов: И меня могут сдать? Мария Сиснева: Предполагаю, что если вы подадите повод… Илья Тарасов: То есть никто от этого не застрахован? Мария Сиснева: Нет. Илья Тарасов: А почему никто об этом не знает? Мария Сиснева: Потому что у людей срабатывает реакция отрицания – как сопротивление. Никто не хочет в это верить. Они говорят: «Нет, больным и сумасшедшим будете вы, а я – нет». Илья Тарасов: Буквально сегодня к нам пришло письмо. В этом году была «Прямая линия» с президентом, и был задан вопрос Егором Бероевым. ФРАГМЕНТ «ПРЯМОЙ ЛИНИИ С ВЛАДИМИРОМ ПУТИНЫМ», 20.06.2019 Егор Бероев: Я актер и соучредитель благотворительного фонда «Я есть». Мы занимаемся людьми с ментальными особенностями: синдром Дауна, аутизм. Я хочу вам сказать относительно ПНИ, психоневрологических интернатов. Руководитель такого учреждения является одновременно заказчиком, поставщиком и единственным гарантом оказываемых услуг. Это прямой конфликт интересов. Владимир Путин: Заказчиком и поставщиком? Как это? Егор Бероев: Да, заказчиком, поставщиком и… Владимир Путин: А что же он может поставлять? Я не понимаю. Егор Бероев: Он единственный опекун этих людей, которые живут в этих интернатах. Существует система, она абсолютно пронизана коррупцией. Вы дали поручение вашим коллегам реформировать эту систему, но чиновники на местах абсолютно саботируют ваши указания. И вся наша надежда сейчас в отношении принятия закона о распределенной опеке. И вся наша надежда связана с вами и с сегодняшним днем. Я вас уверяю, закон о распределенной опеке нужен обществу. * * * Илья Тарасов: Дело никуда не движется. И сейчас более ста организаций подписали обращение к президенту. Что будет? Мария Сиснева: Мы не сдадимся. У нас нет такого, знаете, гадания на кофейной гуще – будет/не будет. У нас есть цель, и мы намерены добиться того, чтобы создавались другие формы жизни для людей с психическими расстройствами, с нарушениями психического развития. Илья Тарасов: Было сказано «свалка людей». Наверное, это самое точное определение того, что происходит. Мария Сиснева: Я хотела бы прокомментировать эти фотографии, они пришли нам на наш сайт «STOP ПНИ». Это Борский психоневрологический интернат. Илья Тарасов: Самарская область? Мария Сиснева: Воронежская. Илья Тарасов: Воронежская? Мария Сиснева: Воронежская область, да. Пишут несчастные жильцы этого интерната: «Посмотрите, в каких условиях мы живем». Тут же дело не только в материально-технической базе. Видно, что люди ничем не заняты. Для них не организована не то что какая-то продуктивная деятельность, даже элементарный досуг, а они ходят в столовую в пальто и в куртках, потому что невероятно холодно. Было бы очень страшно предположить при этом, что действительно выделенные деньги пойдут именно на ремонт, потому что выделенные деньги можно было бы потратить гораздо более гуманным и экономически выгодным образом, создавая для людей дома малого проживания, сопровождаемого проживания, потому что любой человек достоин того, чтобы жить в условиях, максимально приближенных к домашним. Илья Тарасов: То, что мы сегодня обсуждаем, и то, о чем мы сегодня говорим – это не просто важно, а это страшно. Мария Сиснева: Да. Илья Тарасов: И страшно от того, что миллионы людей в нашей стране живут и не понимают масштабов бедствия и масштабов проблемы, с которой они могут столкнуться. Поэтому сегодняшний эфир нужно смотреть очень внимательно и очень внимательно нас слушать. Что такое закон о распределенной опеке? Как вообще выглядят психоневрологические интернаты изнутри? И, наверное, такая самая важная штука: когда в обычной семье рождается ребенок с ментальными нарушениями, скорее всего, его жизненный путь закончится как раз таки в таком психоневрологическом интернате, потому что родители имеют свойство жить меньше, чем дети. Поэтому вся работа всех благотворительных фондов России, которые хоть как-то занимаются этой проблемой, а именно воспитанием, социализацией детей с ментальными нарушениями… Мария Сиснева: Совершенно верно. Илья Тарасов: Они столкнутся с тем, что вот эта система всю их работу разрушит. Чем больше мы будем об этом говорить, тем лучше. Как каждый из нас может присоединиться к общественной организации «STOP ПНИ»? И чем мы можем помочь? Мария Сиснева: Самое главное, что могут сделать люди, – это прийти внутрь интернатов, потому что волонтеров ничтожно мало, то есть присоединяться к любой организации, будь то родительская организация, благотворительный фонд, какая-то другая социально ориентированная организация, которая заходит в интернаты. На самом деле секрета тут никакого нет, поэтому просто идти туда, знакомиться с людьми. Никто не говорит, что обычный человек может свернуть горы, но одному человеку может помочь каждый из нас. И второе – не быть слепыми, не думать, что это не коснется никого из нас. Это не так. Илья Тарасов: Друзья, прямо сейчас на ваших экранах ссылка на страницу в Facebook общественного движения «STOP ПНИ». Если вы хотите помочь исправить эту ситуацию, в которой, я еще раз напомню, каждый из вас и из ваших близких может оказаться, не дай бог, то welcome туда – и помогайте! Спасибо.