Илья Тарасов: Первый гость, а точнее – гостья, с которой мы будем говорить о проблеме домашнего насилия, – это Алена Попова, соавтор законопроекта о профилактике домашнего насилия и сооснователь сети взаимопомощи для женщин «Ты не одна». Алена Попова: Когда была коронаизоляция, жертвы находились с агрессорами в одном помещении, агрессор полностью контролировал жертву. И как должна обратиться жертва в полицию? В полицию ты не обратишься онлайн, тебе надо позвонить и вызвать сотрудника полиции. Илья Тарасов: И ждать еще. Алена Попова: Конечно, ждать еще. И потом еще отвечать на вопросы. Полиция или МВД нам заявили официально, в том числе на наше обращение, что количество преступлений насильственных снизилось. Это означает, что они прямым текстом сказали всему населению: «К нам уважаемые граждане обращаться перестали». То есть несмотря на то, что у нас у всех все завалено, на 200–300% выросли обращения на горячую линию центра «Анна», «Насилию.нет», к нам в «Ты не одна», в Консорциум женских неправительственных объединений и в Центр юридической защиты жертв насилия… У меня телефон все время был на зарядке и горячий (и это совершенно не фигура речи). При этом сотрудники полиции говорят: «Вы знаете, у нас все снизилось». Илья Тарасов: Участились звонки на горячие линии. В основном кто у нас был жертвами насилия? Женщины, старики и дети. Алена Попова: На этой коронаизоляции насилие участилось именно по отношению к пенсионерам. Это самая латентная группа. Избивали совершенно жестоко: бутылками по голове, кулаками. В общем, отбирали пенсию. Это вроде как бы типичная история для России, потому что так происходит. Причем применяли, конечно, насилие в основном люди, которые оправдывали это насилие как раз кризисом, типа: «Я потерял работу, у меня сейчас стресс. И вообще, что ты тут, мать, возмущаешься?» Илья Тарасов: Поэтому надо избить бабушку. Алена Попова: Мать, мать. Я разговаривала с одной такой женщиной, ровесницей моей бабушки, и она говорит: «Я – мать. То есть это мой сын. Значит, я его плохо воспитала». Я говорю: «Нет. Алло! Не вы его плохо воспитали. Это просто в нем насилие. Вы-то здесь при чем? Насилие в насильнике. С ним надо работать». И она ни в какую не хотела вообще в принципе, чтобы с ним что-то сделали. Она говорила два аргумента: «Полиция ничего не сделает, он все равно меня убьет». Вслушайся в эту цепочку рассуждений. Это первый аргумент. И второй аргумент: «Почему я должна покидать свой дом, который я сама построила на свои деньги, тянула его?» То есть это прямо те глаголы, которые она употребляла. И она права, это ее дом, и он должен его покинуть. Но если приедут сотрудники полиции, как мы знаем, которая заявляет, что насилие снизилось, то они что сделают? Они, скорее всего, скажут, что у бабушки деменция. Илья Тарасов: Надо ее в больничку. Алена Попова: Да, ее надо. Кстати, ты прав. Ее в больничку, а его оставить. «Ну что, мужик работы лишился». Илья Тарасов: Дети и насилие в семье. Ну, ребенок никуда звонить не будет. Точнее – некоторые, кто постарше, могут и написать, и позвонить. Но дети не звонят. Алена Попова: Что мы узнали в очередной раз на этой коронаизоляции? Это не новость была. Что общество самоликвидируется от свидетельства сцен насилия. Например, у тебя кто-то кричит за стенкой, ребенок, а ты говоришь: «Ой, ну это он там бесится, наверное, родители на него накричали. Ой, он кричит «помогите». Ну какие же дети не кричат «помогите»? Это же типичная история – пытается ребенок привлечь к себе внимание». Или какой-то из родителей тянет ребенка по улице за руку. Знаешь, типичная история: ребенок весь в асфальте, в лужах. И все делают вид, что это о’кей. Нет, это не о’кей. И, к сожалению, то, что мы увидели… А мы опять же увидели только те случаи насилия, которые стали публичными. И они все изощренные. Илья Тарасов: Вообще самоизоляция, коронаизоляция, коронавирус – это сидение дома. Что оно показало? Алена Попова: Когда началась коронаизоляция, мне в четыре утра позвонили… Сначала позвонили из региона девчонки, потом начали звонить из Москвы. И я поняла, что я нахожусь в абсолютно беспомощной ситуации, когда я просто хочу разорвать всю систему, а я вынуждена из своего дома звонить по телефону куда-нибудь, например на Дальний Восток, и говорить: «Так, кто у нас сегодня дежурный? Как его зовут? Михаил?». «Михаил, меня зовут Алена Попова, я просто гражданка России. Михаил, алло, выполняем закон о полиции!» А он говорит: «Ты кто вообще такая?» Ну, это вообще было… То есть у меня было ощущение… А там убивают девушку, реально убивали. И я же понимаю, что это такое. Она мне присылает все вот это. И я должна звонить сотруднику полиции и объяснять ему: «Чувак, если ты сейчас не поедешь, то там будет труп». Илья Тарасов: Ее убьют. Алена Попова: Он мне говорит: «Ну слушайте, милые бранятся – только тешатся». А это не новость, так часто они говорят. И я что начинаю делать? Я начинаю искать наших активистов в Благовещенске, начинаю искать наших активистов в Хабаровске, чтобы они нарушили режим самоизоляции. То есть полная беспомощность! Ты понимаешь, что люди реально попадают под протоколы, потому что они будут спасать жизнь человека. А люди, которые давно в теме домашнего насилия, ты не представляешь, с какими огромными глазами они сейчас ходят. То есть ужас, который мы получили за коронаизоляцию и после нее… Илья Тарасов: А после что? Алена Попова: Что получилось после нее? После нее те смелые жертвы насилия, которые поняли, что надо спасать свою жизнь, жизнь своих близких и жизнь своих детей, пошли разводиться. В целом происходит, например, такое явление, как родительский киднеппинг. В этой разводной ситуации люди превращаются в двух злейших врагов, и предметом торга становится ребенок. Вот что происходит после коронаизоляции. То есть там было насилие дикое. Ребенок, скорее всего, это все видел. И сейчас он еще и предмет торга. Илья Тарасов: Много случаев? Алена Попова: Масса! Илья Тарасов: Хотелось бы закрыть тему полиции. Я считаю, что обращаться в любом случае нужно. Алена Попова: Обязательно. Илья Тарасов: То есть – чтобы потом была возможность это как-то восстановить и ткнуть кого-нибудь носом в эту всю историю. Понятно, что, может быть, да, ничего не сделают. Можно даже, я не знаю, рассчитывать на то, что ничего не будет. Но обратиться нужно, потому что в дальнейшем это как-то может помочь. Алена Попова: Я думаю, что обращаться обязательно нужно, потому что полиция фиксирует вызов. Например, она ничего не сделала, а вы туда обращались. И дальше, если… Илья Тарасов: Потом их можно будет палочкой наказать. Алена Попова: Да, да, да. Ну, и их наказать можно будет. И даже если вы положили трубку, то это можно приложить в дело и сказать: «Я обращалась, просто очень боялась/я боялся», – потому что это может быть пенсионер. В принципе, 5% жертв насилия – мужчины. Или это может быть ребенок. То есть он скажет: «Я обращался, я обращался, я звонил в полицию». Например, у нас был такой звонок, мальчику 12 лет. Он говорит: «Можете просто, пожалуйста, забрать меня?» Я говорю: «А где ты находишься?» Он говорит: «Я нахожусь в Томске». Я говорю: «Что с тобой происходит?» Он говорит: «Меня очень сильно избивает отец. Я боюсь присылать фотографии, но он меня жестоко избивает». Я говорю: «А как он тебя избивает?» Ну, дальше – жуткое описание. Я говорю: «Давай я сама в полицию позвоню и скажу им, что мне стали известны эти факты». А я имею право это сделать, обязательно имею право и должна. Я говорю: «Скажи, как тебя зовут. Откуда ты точно? Адрес?» И он это все отказывается сообщать, потому что он дико боится. Понимаешь? То есть во всей этой истории, которую я тебе описываю, очень важно здесь, конечно, сказать, что даже если ребенок в таком состоянии, адреса не знает, ничего не знает, просто у папы схватил телефон или у мамы схватил телефон, быстро набрал и быстро положил – это уже можно прикладывать к делу. Илья Тарасов: Хороший лайфхак. Давай под конец расскажем еще раз всем все адреса, куда звонить, если вы столкнулись с домашним насилием, увидели домашнее насилие. Алена Попова: Значит, 051 – для всех детей и подростков, которые столкнулись с ситуацией насилия в Москве. Это телефон Москвы. Вы можете набирать это с мобильного. Дальше – центр «Анна». Набираете телефон доверия центра «Анна». Он теперь, спасибо большое… Кстати, после коронаизоляции запустили телефон доверия 24/7. Раньше он не был круглосуточным. Что такое телефон доверия центра «Анна»? Вам скажут, куда обращаться, что делать, насилие ли это. И дальше – какие специалисты могут помогать бесплатно (это важно). Мы с коллегами делаем бесплатную психологическую помощь. Это наши коллеги из центра «Насилию.нет». Пожалуйста, зайдите на сайт «Насилию.нет», найдете там психологическую помощь. С нашими коллегами из Консорциума женских неправительственных объединений. Набирайте. Или заходите на «Ты не одна» (это наш сайт), вбиваете локацию, где вы проживаете (не знаю, город Кудымкар, город Екатеринбург, неважно, Самара, Саратов, еще что-то), и находите всех психологов, которые готовы оказать вам помощь. Бесплатная юридическая помощь – Центр защиты жертв насилия, который делает Мария Давтян. «Зона права» – бесплатная юридическая помощь. «Правовая инициатива» – бесплатная юридическая помощь. Если вы вообще сделали звонок в полицию, а реакции никакой не последовало, то это не значит, что надо сидеть и ждать. Дальше вы можете найти кризисные центры. Карта кризисных центров. Это центры, куда вы можете попасть бесплатно на определенное количество времени (это бывает до двух-трех месяцев), где вам также окажут юридическую, психологическую помощь и предоставят возможность проживания. Муниципальные или частные кризисные центры (в России очень мало муниципальных) вы можете найти на карте «Насилию.нет», у нас на «Ты не одна». Дальше вы делаете свой план безопасности… Илья Тарасов: Прочитать всю эту историю, этот план прочитать (кто-то не успел прослушать), все это прочитать где-то можно? Ну, как памятка. Алена Попова: Да, как памятка. Я тебе пришлю. И у нас прямо есть шесть инструкций, как его составить, как уходить, что делать. В общем, там это есть. Илья Тарасов: То есть ты уверена, что все-таки: 1) вторая волна будет; и 2) к этому прямо надо готовиться? Алена Попова: Да я уверена, что даже если ее не будет (хотя она точно будет), надо всегда иметь план безопасности. Да, я уверена.