Елена Афанасьева: Здравствуйте! Это программа «ЗаДело». Я – Елена Афанасьева. И сегодня мы поговорим. А поговорим мы о такой чувствительной теме для многих из нас – о здоровье наших братьев меньших. Как избежать обмана, когда речь идет о наших домашних питомцах? Куда обращаться, если заболел любимый пес, кот или кто-то другой из домашних животных? Какие «черные» списки существуют у пациентов и у самих ветеринаров? И как не нарваться на мошенников? Давайте посмотрим сюжет. Начнем тему с котиков. СЮЖЕТ Голос за кадром: Подмосковный город Люберцы. История Шамкова Юрии Александровича началась в конце мая прошлого года – тогда его кошка Тимка висла ухой породы перестала есть и пить. Хозяева забили тревогу. Обзвонив несколько ветеринарных клиник, пенсионер остановился на организации VetDocs – той, которая сразу же откликнулась на просьбу Юрия Александровича. Через несколько часов обещали прислать ветеринара. Юрий Шамков, пенсионер: Он приехал, сказал: «В чем дело?» Я ему объяснил. Он сделал три укола, то есть кошку… Я не знаю, что он ей вводил, но эти его уколы не действовали абсолютно на кошку. Он сделал один раз, два раза, три раза. Наконец она немножечко так вроде бы стала засыпать, но не до конца. И мы ее с сыном держали. И пока держали, он, значит, брал всякие анализы крови в пробирки. Голос за кадром: Не взяв мазок и не измерив температуру, ветеринар выставил чек Юрию Александровичу. До этого момента врач не предоставил прайс услуг. Это был один из первых звонков тревоги для пенсионера. Юрий Шамков: И он говорит: «Все. Значит, с вас 27 тысяч». Я говорю: «С какой стати 27 тысяч? А что вы сделали? Вы анализы просто взяли». – «Ну, вот столько стоит». У него ни блокнота, у него ничего даже с собой нет. Я ему дал листок бумаги. Он там написал, что он делал, какие там процедуры, какие уколы и так далее. Общая сумма – 27 тысяч. И Александр. Ни фамилии ничего. Пишет: Александр. И телефон липовый. Голос за кадром: Через два дня обещанных результатов анализов не было, а звонки пенсионера в ветклинику не увенчались успехом. Ежедневно Юрию Александровичу отвечали: «Не переживайте, завтра». Полгода ответа не поступало. Юрий Шамков: Я пробовал обращаться в полицию. После того как я понял, что это мошенник, я обратился в полицию, изложил ситуацию. Мне сказали, что уголовное дело они заводить не будут, потому что это не человек, и вообще у них там других проблем полно. То есть уголовное дело заводить не будут. Голос за кадром: Пенсионер сам провел расследование и по уже имеющимся отзывам нашел того самого ветеринара. Им оказался Мурадов Александр Генрихович. Недобрые отзывы о нем можно найти на первых же ресурсах любого поисковика. Кстати, на сайте клиники нет никакой информации про рекомендованного специалиста. Деньги Юрий Александрович смог себе вернуть, дозвонившись до генерального директора. Однако ветеринар продолжает орудовать по городу – это можно увидеть из чата пострадавших клиентов. Уже 15 человек объединились, чтобы нечистоплотного врача наконец остановили. Юрий Шамков: Я вышел вот в эту группу, стал ее участником, мы стали переписываться. И я там увидел, что аппетиты Мурадова по сравнению с тем, что я ему заплатил, они сейчас выросли как минимум вдвое. Голос за кадром: Рассудительный зритель задастся вопросом: почему люди не просят у врача каких-либо документов и отдают по несколько десятков тысяч за простые анализы, не получая даже элементарного чека с перечнем услуг? Юрий Шамков: Вопросы-то возникали, но я как бы не настаивал на этом. Мне нужно было помочь быстрее кошке и потом получить результаты анализов. Поскольку я результаты анализов не получил, я после этого понял, что я имел дело с мошенником. Он этим пользуется, все попадают именно на этом. Для всех главное – помочь животному. Никто никакие не спрашивает документы, никакие чеки, ничего. Платят – кто-то там на карту, кто-то там наличными. Я ему наличными заплатил. Он пользуется именно этим. Это же проходимец высшей пробы. Вот. Покушаем, водички попьем. Голос за кадром: Сейчас у вислоухой Тимки все хорошо. Добросовестные ветеринары прописали ей лечение, и она пошла на поправку. Однако сообщество из пострадавших клиентов уже готовится к тому, чтобы подать коллективные заявления в полицию, которая, надеемся, сможет решить проблему псевдоветеринара. Елена Афанасьева: Когда болеет любимый питомец, то теряешься, как с грудными детьми. Ты сначала готов отдать все деньги. И Анастасия так понимающе кивала. У вас история еще более трагическая? Анастасия Пузырева: Ну да, история не у меня, но у меня тоже в том числе. Эта трагедия произошла с кошкой моей мамы. И вот как раз Александр, псевдоветеринар, он приехал на наш вызов. Нам сказали, что это человек, который специализируется как раз на нашей проблеме. «Он вам обязательно поможет, девушка». Елена Афанасьева: А кто сказал? Вы говорите, что вам сказали. Анастасия Пузырева: Я обращалась в ветклинику, как я думала, но как оказалось, что это был вообще колл-центр, а не ветклиника. Ну, это мы выяснили уже впоследствии. И ветеринар приехал якобы от ветклиники. И уже в процессе выяснилось как бы, что он оказался мошенником. Елена Афанасьева: Анастасия, а как вы нашли? Вы считали, что ветклиника, а на самом деле колл-центр. Как вы вышли именно? Анастасия Пузырева: В интернете. Просто я искала ветеринарную помощь, которая оказывает услуги 24 часа. Потому что было уже достаточно поздно, девять вечера, шел большой сильный снег, и мало кто из ветеринаров… Я звонила в разные клиники. Мало кто из ветеринаров соглашался приехать в непогоду и еще в такое время. Поэтому… Елена Афанасьева: А вы сказали: «Специализируются по нашей проблеме». Уже был какой-то диагноз или что? Анастасия Пузырева: Дело в том, что порода кошки – абиссинская. И последние… Ей было девять лет. И за два дня до трагедии она начала себя вести очень агрессивно, она начала кидаться на маму. И в чем причина – мы не знали. Мы просто надеялись, что как-то, может, у нее пройдет. Мало ли, может, настроение плохое у животного. Всякое может быть. В общем, два дня мы ждали, что она придет в себя. Она не пришла в себя. В общем, мы стали искать уже ветеринара. И вот нашли. Елена Афанасьева: И как дальше развивались события? Анастасия Пузырева: Александр приехал в течение 40 минут. И, по словам мамы, он выглядел очень небрежно, в небрежном состоянии был его медикаментозный этот чемоданчик. В общем, он ей сразу не понравился. Она говорит: «Ну, я была в таком состоянии аффекта». Она так устала за эти два дня. И она просто хотела, чтобы уже помогли, чтобы просто сказали, что с кошкой происходит. И он сказал: «Ну, кошку нужно усыплять». Я попросила телефон, мне мама дала трубку, я говорила сама лично с этим врачом. Я говорю: «Вы уверены, что нужно усыплять? Может быть, есть какой-то другой выход? Может быть, лечение или еще что-то?» Елена Афанасьева: А какой диагноз он поставил? Анастасия Пузырева: Никакого. Он сказал: «Скорее всего, абиссинские породы склонны сходить с ума». Он так это сказал. Елена Афанасьева: Интересный диагноз! Анастасия Пузырева: Да. Что для них это свойственно. И на его практике было много случаев, когда животные вот так… Как он тогда назвал – своего рода старческий маразм у них появляется, они начинают агрессивно себя вести и кидаться на своих хозяев. Елена Афанасьева: А давайте спросим у Екатерины. Действительно ли? Правильно ли говорил вот этот ветеринар, который приехал на вызов? Екатерина Шушпанова: Я очень вам сочувствую. Я очень сочувствую вашей маме. Скорее всего, скорее всего, что мы имели дело с болью в этой ситуации, потому что животное, скажем так, оно не пожилое, не возрастное. Ну, это средний возраст для кошки. И если вдруг внезапно мы видим такое изменение в поведении, связанное с агрессией к владельцу, то мы понимаем, что есть какой-то триггер. Елена Афанасьева: Это понятно. То есть, Екатерина, такого утверждения, что абиссинцы типа сходят с ума в определенное время, его специалист дать не мог? Екатерина Шушпанова: Нет. Елена Афанасьева: И что дальше происходило? Он сказал, что нужно усыплять, диагноза нет. Естественно, вы, вероятно, не проверяли ни лицензию клиники, ни его документов? Анастасия Пузырева: Я вообще чисто физически на тот момент не находилась рядом с мамой. И поскольку у меня мама два дня плакала, мне вообще было очень важно оказать ей поддержку. И я не хотела с ней спорить, не хотела что-то ей доказывать. Я просто хотела, чтобы ей в данный момент помогли. И как он мне сказал по телефону, что на его практике часто бывают ситуации, когда животные нападают на хозяев ночью и выцарапывают им глаза. Он говорит: «Если вы хотите, чтобы ваша мама осталась без глаз, вы можете оставить все как есть. Но я бы на вашем месте это не делал». Ну, то есть это манипуляция, это же понятно. Но в тот момент я думала и о маме в том числе. То есть он так красиво сманипулировал, в том числе и на моих дочерних чувствах. Он знал, что я переживаю за маму. Нужно сделать так, чтобы маме было хорошо, комфортно. И все-таки это ее животное. Я не давила на нее никак, не оказывала никакого влияния. Я говорю: «Мама, подумай хорошенько. Я тебя в любом случае поддержу». Она говорит: «Хорошо». И она мне позвонила через полчаса, сказала: «Все, Люсю увезли». И он… Елена Афанасьева: Ее отдали этому ветеринару и заплатили? Анастасия Пузырева: Нет, он что-то сделал, какие-то манипуляции в комнате. Мама этого не видела, она не могла просто на это смотреть. Елена Афанасьева: То есть – усыпили? Анастасия Пузырева: Усыпили, да. Елена Афанасьева: И увезли уже на кремацию? Анастасия Пузырева: Да, якобы на кремацию. То есть мы отдали 27 тысяч, перевели, ему на карту перевели. Елена Афанасьева: 27 тысяч? Какой-то ценник прямо стабильный. Анастасия Пузырева: Это еще… Елена Афанасьева: Еще не все? Анастасия Пузырева: Это еще не все, да. Нет, ну в моем случае это все. Но я просто знаю, какие суммы этот человек потом брал у других людей. И я поняла, что 27 лет – это еще по минимуму. Елена Афанасьева: Тысяч. Анастасия Пузырева: Ой, тысяч. Елена Афанасьева: То есть в состоянии стресса и под манипуляцией у вас не было возможности получить второе мнение, заключение другого специалиста, и мама решилась на усыпление кошки? Елена Афанасьева: Да. Она просто устала ждать в принципе в тот вечер каких-либо специалистов, чтобы хоть кто-то приехал. Посадить ее куда-то, в чем ее можно было бы перевезти, было невозможно. Она просто не давалась. Она бросалась, кидалась. Ну, опять же, это все по словам мамы, я этого не видела. Елена Афанасьева: А у этой клиники, через которую вы нашли, которую вы колл-центром называете, у нее есть официальный сайт? Вы потом проверяли, есть ли там лицензия? Анастасия Пузырева: На этом сайте лицензии я не видела. Но я обращалась в эту клинику несколько раз и спрашивала: «Почему доктор не выходит на связь? Потому что вы обещали сказать, в какой крематорий животное увезли, предоставить документы из этого крематория, что все сделали, все хорошо и так далее». Три дня я звонила, наверное, в эту клинику. И мне сказали: «Мы не несем ответственность за этого доктора. Мы вообще посредник-компания, которая предоставляет вам врача. Мы его нашли, и мы вам его выслали. А то, как он работает…» Елена Афанасьева: Анастасия, а как клиника, которая, в общем, является, даже если не ответственным, то посредником, может не нести ответственность за врача, которого рекомендует? Как такое возможно? Анастасия Бзыта: Да, спасибо. История, конечно, ужасная. Мне очень жаль, присоединяюсь к соболезнованиям Екатерины. Дело в том, что проблема «черных» ветеринаров, мошеннических ветеринаров, которые по факту-то и ветеринарами, скорее всего, не являются, она не нова, ее уже очень много лет. Просто сейчас общественный резонанс позволяет эту проблему выносить. Мы можем об этом говорить, мы можем видеть жертв этих мошенников. И ситуация осложняется тем, что ветеринарная деятельность в нашей стране на данный момент не регламентируется в полной степени. У нас ветеринарная деятельность в нашей стране сейчас не лицензируется. То есть конкретного документа, лицензия, о которой вы говорите, такого вы не увидите нигде. Есть лицензии на определенные виды деятельности, которые ветклиника может выполнять, но необязательно совершенно эти виды деятельности она выполняет. Более того, вот этих псевдоветеринаров, «черных» мошенников мы не сможем отследить даже в силу того, что порой дипломов-то у них никаких нет. Либо дипломы – они ненастоящие, сделанные в фотошопе. Такое тоже может быть. Поэтому вот эта клиника, якобы клиника, которая по факту являлась всего лишь сайтом-агрегатором для перевода звонков, являлась, скорее всего, зеркалом, которые сейчас делаются. Берется сайт популярной клиники, известной, и с нее делается просто копия, калька. Туда вводятся номера телефонов этого колл-центра, на которые попадают звонки вот таких людей, попавших в беду. Елена Афанасьева: Пожилой человек в стрессе два дня, снег, не едут другие. Куда обращаться человеку, чтобы не нарваться на этих «черных» ветеринаров? Анастасия Бзыта: На самом деле все не так просто, как казалось бы. Любая болезнь должна профилактирована, чтобы не довести ее до вот такого состояния. Изначально, когда мы берем животное, покупаем его или мы подбираем животное, мы должны сразу же озаботиться поиском специалиста. Это должно быть либо какое-то «сарафанное радио», наши друзья, коллеги, наши близкие могут порекомендовать, к кому уже обращались. Елена Афанасьева: А есть ли уверенность, что есть некий алгоритм действий, что если у меня SOS и нет никаких контактов других ветеринаров, и вас или Екатерину не посчастливилось узнать? Куда бежать? Анастасия Бзыта: Алгоритм очень простой. Для начала – успокоиться, не принимать никаких решений скоропалительных на эмоциях. В любом случае, если случилась какая-то беда, животное травмировано, конечно же, вы обращаетесь в ближайшую ветеринарную клинику, ветеринарную станцию. Но при этом, если животное у вас находится дома, лучше подробно изучить сайт клиники, куда вы хотите обратиться. Посмотреть, насколько полная информация. Созвониться, несколько раз уточнить, позвонить в другие клиники. То есть – приложить максимум внимания для того, чтобы все-таки найти клинику, которая будет для вас… ну, ей можно будет доверять. Елена Афанасьева: О том, как работают клиники, у нас есть сюжет. Давайте посмотрим. СЮЖЕТ Голос за кадром: Следующий в кабинет терапевта – Дэни. Он на плановый осмотр, но страх все равно есть. Да, животные тоже боятся врачей, как и врачи – животных. Мария Шилина: Есть пациенты, которых ты правда можешь испугаться. Если это, особенно, какая-нибудь дикая кошка приходит, будешь бояться, потому что они могут очень серьезные травмы нанести. Но в основном со всеми мы договариваемся. Но самое больное… точнее, болезненное, прошу прощения, – это то, что мы втыкаем иголочку. Собаки обычно очень хорошо реагируют, да? Голос за кадром: Даже если животное привели с конкретными жалобами, ветеринар сначала проводит полное обследование и собирает анамнез. Причем понимать своего пациента надо уметь без слов. Мария Шилина: Мордочкой ко мне разверните, пожалуйста. Отлично. Да, красота моя? Красота! Голос за кадром: У пуделя Полины сегодня УЗИ, а у кота Атоса нужно планово взять кровь. – Даже когда он заболел, никто в доме не обратил внимание, что почему-то он от еды отказывается, прячется. Мы думали, что он расстроен тем, что уехала мама. А оказывается, это уже… уже было все, реанимация. Голос за кадром: Любимого кота, найденного еще малышом у магазина, сначала признали мейн-куном, но оказалось – он просто страдает ожирением. Атос провел в реанимации две недели. Его спасли, но проблемы со здоровьем остались. Мария Шилина: Мы сейчас хотим посмотреть на УЗИ его, что у нас с мочевым пузырем, потому что у нас мочекаменная болезнь. Кот уже принес расширяющую уретростомию двухкратно. Голос за кадром: Будни ветеринара Марии – это ежедневные осмотры, анализы, процедуры и даже укусы. Но она с 13 лет лечит животных и не представляет себя в другой профессии. Мария Шилина, главный врач ветеринарной клиники: Я с детства знала, что я буду заниматься медициной. Изначально я начинала с того, что я просто убиралась за животными. Потом, когда я закончила уже среднее специальное, мне позволили быть ассистентом. В эту профессию, мне кажется, никто не идет, кто не любит животных. Наверное, это больше, чем работа. Это практически смысл жизни. Я постоянно на работе. Даже когда я выходная, я на работе. Голос за кадром: Собака Мира часто проводит время со своей хозяйкой на ее работе. Здесь же и наблюдается у ветеринара-врача. Мария Шилина: Это моя собака личная. У нас тоже всегда есть животные, у ветврачей. Корреспондент: А у вас только собака? Или и кошка есть? Мария Шилина: У меня семь собак и две кошки. – И четыре мужа. Мария Шилина: И четыре мужа, да. Ха-ха-ха! Голос за кадром: Нам повезло – сегодня была спокойная смена. Но авралов и сложных случаев в практике хватает. Мария Шилина: Конечно, бывают ситуации, когда ты понимаешь, что ты не можешь ничем помочь пациенту. Это очень сильно выбивает из колеи. Но я не стою на месте, стараюсь всегда развиваться, всегда учиться. У меня более 20 различных курсов повышения квалификации. – А эту пациентку, кстати, хотели усыпить. Когда ей было девять месяцев от роду, привезли хозяева усыплять и сказали, что дома она гадит. Привезли усыплять. Сейчас пациенту тринадцать с половиной лет. Не гадит. Голос за кадром: Маше только 27 лет, а она уже главврач в ветклинике. Главное в карьере девушки – ей доверяют самое дорогое. Мария Шилина: Я понимаю, что я сейчас приеду, меня ждут пациенты, что я им помогу, я увижу благодарные лица владельцев этих пациентов. И самое главное – я помогу самому животному. Елена Афанасьева: Вопрос – всегда непонятно. С одной стороны, здесь говорят, что производится полный осмотр пациента. И мы понимаем, что это нужно. С другой стороны, понять, какие услуги действительно нужны нашему животному в этот момент, а какие – навязаны для того, чтобы чек увеличить, нам сложно. Дина, у вас была неприятная ситуация? Дина Яхлакова: Да, у нас ситуация, в общем-то, похожая. Получилось так, что пришла я с работы, прихожу поздно. Ну, у нас кот, шотландский вислоухий. Живет он семь с половиной лет с нами. Любимец, естественно. Мы заметили, что он очень себя плохо чувствует, потому что он просто вот лежал, уже отказывался от пищи, отказывался от воды. И, в общем, мы приняли решение срочно вызвать врача. Приехал врач. Ну, ничего такого, чтобы подозрение у нас… Ну, так сказать, нас не смутило ничего. Он померил температуру нашего кота и сказал: «О, температура – 34. Он умирает у вас. Что будем делать? Будем усыплять или будем бороться за кота?» Ну, естественно, мы будем бороться за кота. А как же усыплять? За что? То есть диагноза никакого не поставил. Он только сказал, что он умирает. Взял он пробу крови в пробирку, и все. Сказал: «На следующий день я привезу вам, ну, в WhatsApp скину анализы». И исчез. И больше мы его… Екатерина Шушпанова: А кровь хорошо шла? Извините, пожалуйста. Дина Яхлакова: Кровь? Екатерина Шушпанова: Как в пробирку шла кровь? Дина Яхлакова: Ну, быстро достаточно. Екатерина Шушпанова: Достаточно быстро? Дина Яхлакова: Быстро, да. То есть… Екатерина Шушпанова: Молодец какой! При температуре 34 быстро-кровь идет в пробирку, а? Дина Яхлакова: Ну да. Елена Афанасьева: Перепуганные хозяева этого не понимают, они не ветеринары. Дина Яхлакова: Конечно, да. Елена Афанасьева: И сколько же денег-то за анализ крови? И что дальше? Дина Яхлакова: Он сразу… Он ничего не стал делать, пока мы не перечислили на карту 42 400. Елена Афанасьева: Подождите. А за что 42 400? Дина Яхлакова: Я у него спросила: «За что?» Он говорит: «Это расширенный анализ, который… Будет общий анализ крови, расширенный анализ, биохимия и так далее и тому подобное». Ну, в общем-то, я поверила. Елена Афанасьева: Екатерина, может столько стоить расширенный анализ крови? Екатерина Шушпанова: Нет, конечно, не может. Конечно, не может стоить столько расширенный. Никакой анализ в ветеринарии столько стоить не может. Ну, никакой. Даже самая продвинутая гистология, даже иммуногистохимия. Елена Афанасьева: Такой момент. Сумма анализов или назначений, процедур, которую говорит ветеринар, должна насторожить? Или не сумма, а что должно насторожить? Екатерина Шушпанова: Когда что-то происходит и вы хотите вызвать врача на дом, вы, естественно, куда? В интернет. Это понятно совершенно. Дальше вы открываете и смотрите: вызов – 500 рублей, вызов – 300 рублей, вызов – 900 рублей. Это – мошенники. Вызов ветеринара. Елена Афанасьева: Почему? Екатерина Шушпанова: Объясню – почему. Потому что стандартная стоимость выезда ветеринарного врача на дом по городу Москве составляет 2,5–3 тысячи рублей. Елена Афанасьева: Так они же потом говорят: «Это только за то, что я доехал». А вот дальше начинаются анализы, осмотры и прочее. Екатерина Шушпанова: Да, я все понимаю. И туда входит, в эту сумму выезда ветеринарного врача на дом, вот в эту сумму, которую я назвала сейчас. Сам приезд. Сбор анамнеза подробный. Осмотр. Аускультация… Елена Афанасьева: Теперь переведем на человеческий язык. Екатерина Шушпанова: Фонендоскоп. Это когда мы одеваем фонендоскоп и слушаем, прослушиваем животное, адекватно прослушиваем, слушаем и сердечные тоны, и дыхание слушаем. Это пальпация. Термометрия – обязательно. Елена Афанасьева: Температура. Екатерина Шушпанова: Это измерение анализа. При необходимости – глюкозометрия. Если есть симптомы гипер- или гипогликемии, то глюкозометрия. У врача, у любого врача выездной службы должен быть глюкометр. Тонометрия, измерение давления – это специальные аппараты, это не человеческий тонометр, а это специальные ветеринарные тонометры, которые достаточно дорогие. Елена Афанасьева: Екатерина, мы поняли, что если написано «выезд – 500 рублей», то это мошенники. А что должно быть написано на сайте, который вы открываете через поиск, чтобы вы доверились этому сайту и поняли, что это не мошенники? Екатерина Шушпанова: Здесь должен быть четко указан, во-первых, юридический адрес, описание деятельности ветеринарной этой службы, конкретной. Корректная информация о врачах. Адекватная служба выездная – во-первых, у вас очень четко, корректно и подробно соберут анамнез. Елена Афанасьева: Даже по телефону? Екатерина Шушпанова: Конечно. В первую очередь – по телефону. Для чего? Для того, чтобы понимать: если животное в ургентном состоянии, если тяжелое животное, мы понимаем… Ну, например, это сердечный приступ, кровотечение очень сильное. То адекватная служба, адекватный колл-центр говорит: «Не надо на дом. Вам срочно нужно брать животное (пациента) и ехать в госпиталь, который располагает отделением ОРИТ. Где вы живете?» Елена Афанасьева: ОРИТ – это что? Екатерина Шушпанова: Отделение реанимации и интенсивной терапии. Вы, например, говорите: «Мы живем вот в таком районе Москвы». Вам отвечают: «Одну секунду. Сейчас мы вам скажем, какие вокруг вас больницы и госпитали располагают этим отделением». Вам дают адреса. Вы смотрите, что ближе. Можете созвониться с госпиталем, можете сразу ехать, потому что, собственно говоря, те коллеги, которые располагают такими отделениями, они работают 24 на 7, как правило, и пациентов принимают. Вот такой алгоритм – правильный. Для этого собирается анамнез. Елена Афанасьева: Хорошо, тогда вопрос. Снова возвращаюсь к теме такого раздувания чека. Будем считать, что мы нашли хорошую клинику, более или менее мы в ней уверены, там достаточно нормальные отзывы. Но как быть уверенным, что все назначенные анализы, процедуры, мероприятия – они действительно моему питомцу нужны, а нет этого принципа, который, к сожалению, есть и во взрослых клиниках, что надо заставить пациента пройти платно как можно больше кабинетов? Анастасия Бзыта: Ну, на самом деле здесь вопрос такой очень тонкий, но я вам скажу одно: грамотный ветеринарный врач всегда объяснит все свои действия и расскажет, какие именно исследования и для чего он берет, и никогда не будет навязывать избыточное количество исследований, которые нужно сдать. Более того, каждое исследование он опишет – для чего, что, как. И после того, как придут на почту результаты анализов, вы всегда можете обратиться в ту лабораторию, которая их исполняла, и подтвердить подлинность этих результатов анализов. Более того, ветеринарный врач, который берет анализы у вашего животного, обязан сообщить, в какую именно лабораторию он везет эти анализы на исследования. Елена Афанасьева: Государственная клиника – это выход? Они работают 24 на 7, насколько я знаю. Выход ли это в защите от мошенников? Екатерина Шушпанова: Не всегда, к сожалению. Елена Афанасьева: Тоже нет? То есть и там могут быть? Екатерина Шушпанова: В зависимости от квалификации специалистов. Анастасия Бзыта: Но это уже другой вопрос. Елена Афанасьева: А что может произойти? Почему другой? Анастасия Бзыта: Невозможно подтвердить здесь и сейчас квалификацию того или иного врача, насколько она окажется высокой или низкой. Елена Афанасьева: Когда у тебя больной пациент на руках, ты нервничаешь. Он – как грудной ребенок, да? Анастасия Бзыта: Да. Ну, здесь мы уже говорим о том, что помощь оказывается дипломированным специалистом с подтверждающими документами, но при этом, возможно, его квалификация не будет соответствовать. Елена Афанасьева: То есть здесь мы не сомневаемся, что это специалист, прошедший образование… получивший образование, но качество этого образования – тут уж как повезет? Анастасия Бзыта: Конечно. Екатерина Шушпанова: Понимаете, в чем дело? Качество ли образования, качество ли постдипломного образования, качество ли самообразования – здесь все имеет значение. Елена Афанасьева: Мы, конечно, так грустно заговорили. Можно подумать, что все ветеринары плохие. Анастасия Бзыта: Ни в коем случае. Елена Афанасьева: Есть прекрасные, которые спасают. Екатерина Шушпанова: И их намного больше. Елена Афанасьева: А есть вообще феноменальные специалисты, которые делают даже то, чего раньше предположить было нельзя – в частности, протезирование для тех животных, которые лишились конечностей. Давайте посмотрим сюжет. СЮЖЕТ Сергей Горшков: Наша задача – стабилизировать позвоночник и освободить спинной мозг от сдавливания. Да, можно бриться. Голос за кадром: Он спасает кошек и собак, которые остались без лап, и возвращает им возможность ходить. А в некоторых случаях дает им шанс жить дальше, избежав усыпления. Ветеринарный врач Сергей Горшков из Новосибирска разработал уникальную технологию протезирования конечностей у животных. И сейчас в новосибирской клинике он проводит операции, которые не делают практически нигде в мире. Сергей Горшков, ветеринарный врач, хирург-ортопед: Процедура называется «бионическое протезирование», когда мы можем заменить потерянную лапу, ампутированную по причине опухоли или травмы, на вживляемый, интегрируемый протез, который может быть продолжением лапы. На нее накручивается внешняя лапка любого вида и цвета. И, соответственно, пациент может жить столько же, сколько и должен, просто с другим качеством жизни – более лучшим. Голос за кадром: Направление такого протезирования новосибирские врачи подсмотрели у иностранных коллег, но информации, как воплощать направление в реальность, не было. За основу взяли человеческую стоматологию, доработали и запатентовали методику. Глядя на результат нескольких лет работы над протезами, может показаться, что все это выглядит довольно легко и просто. Однако, как вспоминает Сергей, первые операции были самыми тяжелыми. Сергей Горшков: Ну, первое протезирование как? Было все плохо, все как-то не шло, операция была долгой, сложной, там кость трескалась, что-то не получалось, потому что, ну, если никто не делал, то невозможно посмотреть, невозможно скопировать даже что-то. И, конечно, это была большая проблема. Голос за кадром: Спустя время ветеринары смогли разработать десятки различных видов протезов, используя новейшие технологии. Например, оболочку для протезов в форме кошачьей лапы специалисты создали с помощью 3D-принтера из силикона. Хвостатые пациенты быстро адаптируются к искусственным конечностям и вовсю пользуются ими в повседневных делах – например, умывании и совместных играх. Бывает, ветеринарные хирурги проводят сложнейшие операции, где важен каждый миллиметр. Например, вот такую. Это операция по освобождению спинного мозга от сдавливания с помощью специальной винтовой системы. Сергей Горшков: Это аппарат специальный – рентгеноскоп, или С-дуга. С помощью него мы в режиме реального времени видим, где мы находимся. То есть до нас делал доктор операцию, там позвоночный столб тоже. И чтобы понимать, где ты находишься в пространстве, ты делаешь снимок. Голос за кадром: Изготовление протезов обходится порой в несколько сотен тысяч рублей. При этом, как рассказывает Сергей Горшков, в клинику каждый день приносят бездомных животных. Оплачивать работу ветеринаров некому, поэтому приходится работать за свой счет, а животных в дальнейшем отдавать в приюты или на передержки. Кроме того, всем известно, что такая ювелирная работа сопряжена с рисками потери пациента. Сергей Горшков: Мы делаем доступ к позвоночному столбу сверху. Наша задача – добраться до позвоночника. Далее мы его вскроем, чтобы нам спиной мозг увидеть и оценить, насколько он изменен. Почти все врачи-хирурги, которых я знаю, они, может быть, не помнят о своих удачных операциях, но мы все помним о своих неудачах, смертях почти всегда. То есть любого можно вспомнить. Я всех помню абсолютно. И так помнят все врачи. То есть удачные операции ты можешь не помнить, но неудачные всегда помнишь. Это прямо как вот такая психология скорее. Самый большой уровень ответственности ты чувствуешь не просто, когда ты лечишь там какой-то базового пациента, а когда, например, приходит пациент – и это оказывается собака сына, который погиб. Вот это бывают самые такие тяжелые истории. Голос за кадром: Впереди у группы ветеринаров еще большой фронт работ. Наиболее остро стоит проблема донорства органов животных – это новая развивающаяся отрасль в ветеринарии, которая вызывает много этических вопросов. Сергей Горшков: Было решение этой проблемы – ну, не то что клонирование, но клеточная инженерия, биоинженерия, которая сейчас все-таки развивается. Можно кожу вырастить и так далее, часть органа можно вырастить сегодня. Вот если бы это было доступно для нас, то это было бы очень здорово. Можно было бы делать трансплантацию органов без потери жизни другого пациента. Елена Афанасьева: Насколько это уже распространено? Мы всегда умиляемся, когда смотрим, что собачка или котик не могли двигаться, а теперь начинают все-таки перемещаться. Насколько это уже доступная услуга? Анастасия Бзыта: Ну, насколько она доступна, говорить еще рано, потому что мы только приходим к этому. На самом деле ветеринария мелких домашних животных за последние 15 лет сделала колоссальный шаг вперед. Это МРТ-диагностика, КТ-диагностика, рентген. Практически одна из трех ближайших ветеринарных клиник имеет в своем постоянном арсенале рентген, всегда можно сделать. Это все виды диагностики лабораторной. Огромное количество исследований, которые можно подтвердить. В том числе и различные генетические заболевания, которые нам помогут диагностировать в будущем предрасположенность той или иной породы животного. Протезирование. Екатерина Шушпанова: Это пока еще не рутинная операция Елена Афанасьева: Не рутинная? Екатерина Шушпанова: Пока еще не рутинная операция. Если, например, операция на желчном пузыре – это рутинная операция. Анастасия Бзыта: Еще что вспомнила? Один момент очень важный. Когда вы обращаетесь за ветеринарной помощью, обязательно вы требуете чек за оказание услуг. Обязательно! В этом чеке обязательно будет, если это действительно нормальная какая-то организация, это нормальный частный врач, то в этом чеке будут полностью указаны все манипуляции и все какие-то лекарственные препараты, которые применялись. Елена Афанасьева: Как я знаю, уже появилась зубная… стоматология ветеринарная, она активно развивается. И есть импланты зубные для животных. Насколько это сейчас развито, доступно? Екатерина Шушпанова: Развито. Анастасия Бзыта: Развито. У нас прекрасная есть клиника в Москве, которая занимается протезированием, которая занимается стоматологией, сложными случаями, челюстно-лицевой хирургией. Елена Афанасьева: А почему для животного это важно? Если для человека важно нормально улыбаться и… Анастасия Бзыта: А это качество жизни. Это качество жизни животного. Это возможность правильно питаться. Екатерина Шушпанова: Вы знаете, раньше бытовало такое мнение, ну, давно, когда еще я училась и до этого, что у животных не болят зубы. Вот бытовало такое мнение. И в дальнейшем было проведено очень много исследований и доказано, что зубная боль у животных – это одна из самых частых болей как таковых. И зубы болят у собак и кошек очень и очень сильно. И могут быть причиной, кстати, одной из причин неадекватного поведения, например, гипорексии (снижения аппетита), агрессивного поведения, нечистоплотности, изменений в характере. Поэтому развитие стоматологии ветеринарной в первую очередь направлено, совершенно верно, на то, чтобы улучшить качество жизни. Елена Афанасьева: Анастасия сказала, что обязательно нужно брать чек, где написано, какая услуга, стоимость. Как я понимаю, в ваших случаях у вас чеков не было? Или были? Анастасия Пузырева: Нет. Дина Яхлакова: Не было? Дина Яхлакова: Ну, у меня только перевод на карту. Елена Афанасьева: Только перевод на карту? Дина Яхлакова: Только перевод на карту. Елена Афанасьева: Удалось ли вам как-то оспорить все оплаченное и вернуть деньги? Дина Яхлакова: Нет. Мы обращались в полицию, но нам отказали в возбуждении уголовного дела. Елена Афанасьева: Как в нашем первом сюжете, когда сказали, что это не человек, и значит… Дина Яхлакова: Да, в возбуждении уголовного дела было отказано. Анастасия Бзыта: Был принят закон «Об ответственном обращении с животными», и в том числе там есть как административная, так и уголовная ответственность. Очень странно… Ну, то есть здесь все-таки надо было настаивать на принятии этого дела, не бросать это просто так. Елена Афанасьева: Что могли сделать в этой ситуации, имея только перевод на карту? Что могли сделать? Анастасия Бзыта: Обращаться в полицию, обращаться в органы внутренних дел и настаивать… Елена Афанасьева: И ссылаться на закон? Анастасия Бзыта: На закон, да, «Об ответственном обращении с животными», конечно. Есть прецеденты. Есть уже люди, которых к ответственности призвали, в том числе и уголовный. Анастасия Пузырева: Мне отказали в уголовном деле, мне сказали: «У вас нет никаких вещественных доказательств. По факту вы согласие дали на усыпление кошки? Ну, дали. Никаких у вас документов, которые бы подтверждали в принципе оказание каких-либо ветеринарных услуг, у вас нет. Возбудить дело мы не можем». Елена Афанасьева: То есть вы отдали деньги? Анастасия Пузырева: Нет, мы сделали перевод. Елена Афанасьева: Есть перевод? Анастасия Пузырева: Это есть. И я приносила все. Но мне отказали, да. И вот на фоне этого я поняла, что, скорее всего, я не одна такая. Я начала искать людей – и их оказалось, к сожалению, много. Елена Афанасьева: Удалось ли хоть кому-то вернуть свои деньги? Анастасия Пузырева: Удалось. Елена Афанасьева: Удалось? Анастасия Пузырева: Да. Елена Афанасьева: И такие прецеденты были? Анастасия Пузырева: Мужчина (я не помню, к сожалению, как его зовут), он просто, видимо, каким-то напором жестким дозвонился до их дирекции и сказал: «Возвращайте мне деньги». Елена Афанасьева: До дирекции этого колл-центра, который принимает? Анастасия Пузырева: Ну, как он говорил, он просил связать его с директором компании и как-то угрожал. Ну, я не знаю, каким образом он смог это сделать, но он выбил обратно свои деньги. Елена Афанасьева: Мы, кстати, недослушали историю вашу. Кошка-то жива и здорова? И что было дальше, кроме этих навязанных услуг и ценников? Дина Яхлакова: Ну, мы, конечно, ждали результатов анализа и диагноза. При всем при этом кот дальше страдал. Мы в срочном порядке нашли другого ветеринара. Она нам онлайн, домой даже не приезжала, она поставила правильный диагноз. И мы вылечили своего питомца, он у нас сейчас здоровый. Елена Афанасьева: Появились такие консультации? Анастасия Бзыта: Конечно. Елена Афанасьева: И что это было? Дина Яхлакова: Возможно, мы принесли с обувью. Это просто, ну, как у человека ОРЗ, что-то типа того, насморк. Кот отказывался от пищи и от воды, потому что у него не было… Ну, нос заложенный. И животное, как нам объяснили, никогда не будет, если он не чувствует запах еды, он не будет кушать. Он не умирал, он был просто немножко простужен. Елена Афанасьева: Отношение к братьям нашим меньшим – это наша общая ответственность. И хозяева должны знать, что они имеют право делать и что они должны делать, чтобы помочь нашим друзьям. Я – Елена Афанасьева. Пишите нам, предлагайте свои темы. Мы встретимся в этой студии и обязательно поговорим.